О первом нападении Хоремхеба на хеттов мне поведали его люди и он сам — меня не было с ним тогда. Будь я там, то, конечно, не остался бы в живых и не писал бы эти строки. Мне выпало на долю видеть последствия битвы из своих носилок, в которых я следовал за пехотными полками во время их стремительного движения по обжигающей пыли под безжалостными лучами солнца.
После того как мы две недели тащились по пустыне, а это, несмотря на бесчисленные запасы воды, оказалось довольно изнурительным, однажды ночью мы увидели столб пламени, вздымающийся на холме за пустыней, и поняли, что Хоремхеб ждет нас там со своими колесницами. Эта ночь запечатлелась в моей памяти, ибо я не мог заснуть. Темнота приносит в пустыню холод после жаркого дня, и люди, неделями шедшие босиком по песку и колючкам, во сне кричат и стонут так, словно их терзают демоны. Это происходит, несомненно, из-за того, что люди верят, будто этих демонов в пустыне полным-полно. На заре затрубили рога, и движение продолжилось, хотя большая часть воинов просто свалилась наземь не в силах подняться. Сигнальный огонь Хоремхеба звал нас, и со всех сторон пустыни к огненному знаку устремлялись небольшие группы оборванных, почерневших от солнца разбойников и народных мстителей.
Если наши воины и надеялись некоторое время отдохнуть, когда прибыли в лагерь Хоремхеба, то испытали горькое разочарование. Если они думали, что тот поблагодарит их за быстрый переход и за то, что они стерли о песок кожу на ногах, то они воистину заблуждались. Когда он встретил нас, лицо его было искажено бешенством, а глаза налиты кровью от усталости.
Помахивая окровавленной и запачканной грязью золотой плетью, он обратился к нам:
— Где вы шлялись, навозные жуки? Где пропадали вы, чертовы отродья? Меня воистину обрадует завтра зрелище ваших черепов, белеющих среди песка. О, какой стыд охватывает меня при виде вас! Вы приползаете ко мне словно черепахи, от вас несет потом и помоями так, что мне приходится зажимать нос, тогда как лучшие мои воины истекают кровью от бесчисленных ран, а мои великолепные кони при последнем издыхании. Копайте же теперь, египтяне, копайте, чтобы остаться в живых! Эта работа подходит больше всего для вас, всю жизнь копавшихся в грязи!
Египетские новобранцы ничуть не обиделись на его слова, но обрадовались им и повторяли их друг другу со смехом, найдя защиту от наводящей ужас пустыни в одном лишь присутствии Хоремхеба. Они забыли о своих истертых ступнях и пересохших языках и принялись по его приказу копать глубокие рвы, вбивать столбы меж камней, натягивать на эти столбы тростниковые веревки, скатывать и стаскивать по склонам холмов громадные камни.
Усталые колесничие Хоремхеба выползли из своих щелей и шатров, хромая, дабы показать свои раны и похвастать доблестью. Из двух тысяч пятисот человек, отправившихся в поход, в строю осталось от силы пятьсот.
Большая часть армии прибывала в этот день в лагерь Хоремхеба непрерывным потоком. Каждого вновь прибывшего немедленно посылали копать рвы и строить заграждения, чтобы удержать хеттов от вторжения в пустыню. Хоремхеб послал сообщение еще не подошедшим изможденным воинам, что все они должны добраться до укреплений этой ночью. Все, кто остался бы в пустыне на следующий день, приняли бы ужасную смерть от рук врага, прорвись его колесницы в их ряды. Египтянам заметно прибавила мужества их многочисленность в этой дикой пустыне, и они слепо положились на Хоремхеба, веря, что тот спасет их от хеттов. Но, строя укрепления, натягивая веревки и перекатывая камни, они увидели, как враг приближается в туче пыли. Побледнев, они блуждающим взором оглядывались вокруг в ужасе от колесниц и устрашающих кривых клинков хеттов.
Близилась ночь, и хетты вряд ли начали бы бой, не осмотрев прежде поле действий и не оценив примерно силы противника. Они разбили лагерь, позаботились о своих лошадях и развели костры. Когда спустилась темнота, пустыня, насколько видел глаз, была окаймлена кострами. Ночь напролет вражеские лазутчики подъезжали на легких колесницах к укреплениям, убивая стражу и устраивая стычки вдоль всего фронта. Но на всех флангах, где нельзя было построить укреплений, головорезы из вольных сил неожиданно нападали на хеттов и захватывали их коней и колесницы.
Ночь оглашалась грохотом колес, криками умирающих, свистом стрел и звоном оружия. Новобранцы были сильно встревожены и боялись заснуть. Но Хоремхеб успокаивал их, приговаривая:
— Спите, болотные крысы, спите! Отдыхайте и умащайте свои истертые ноги маслом, ибо я охраняю ваш сон.
Я не спал и всю ночь ходил по лагерю, перевязывая раны колесничих Хоремхеба, тогда как тот ободрял меня, говоря:
— Лечи их, Синухе, и примени все свое умение. Воинов доблестнее еще не видел свет — каждый из них стоит сотни или даже тысячи этих грязекопателей. Вылечи их, ибо я горячо люблю этих своих мерзавцев и у меня нет обученных людей на замену им.
Утомительное путешествие через пустыню, хоть я и проделал его в носилках, привело меня в дурное настроение. Глотка моя пересохла от едкой пыли, и меня бесила мысль о том, что из-за дурацкого упрямства Хоремхеба мне придется умереть от рук хеттов, хотя смерть сама по себе меня не страшила.
Я сказал ему с раздражением:
— Я стараюсь вылечить этих твоих мерзавцев только ради себя самого, ибо, на мой взгляд, они единственные из всего войска способны драться. А те, кто пришел со мною, обратятся в бегство, едва завидев выпученные глаза врагов. С твоей стороны было бы разумнее взять самых быстроногих коней и поспешить со мною обратно в Нижнее Царство, чтобы набрать там новое войско, лучше нынешнего.
Хоремхеб утер нос и произнес:
— Совет твой делает честь твоей мудрости. Но у нас нет иного выхода, кроме как разбить хеттов здесь, в пустыне. Мы должны их разбить, ибо у нас нет выбора. А теперь я отдохну и выпью. После выпивки я обычно в ужасном расположении духа и славно дерусь.
Он оставил меня, и вскоре я услышал бульканье вина из его кувшина. Он угощал им всех проходящих мимо, хлопая их по плечу и величая каждого по имени.
Так прошла ночь, и утро, словно призрак, пришло из пустыни. Перед укреплениями лежали мертвые лошади и перевернутые колесницы, а ястребы выклевывали глаза погибшим там хеттам. По приказу Хоремхеба зазвучали рога, и он выстроил своих воинов у подножия холмов.
Пока хетты закидывали свои костры песком, запрягали коней и точили клинки, Хоремхеб обратился к своим войскам. При этом он откусил кусок черствого хлеба и луковицы.
— Посмотрите перед собою, и вы увидите великое чудо. Амон предал хеттов в наши руки, и мы нынче совершим великие дела. Вражеская пехота еще не подошла — она осталась на краю пустыни из-за нехватки воды. Колесницы прорвутся через наши ряды и захватят запасы воды у нас в тылу, если войско хеттов собирается продолжить поход на Египет. Их лошади уже мучаются от жажды, им не хватает корма, ибо я сжег их склады и разбил кувшины на протяжении всего пути отсюда в Сирию. Поэтому они должны или прорваться, или отступить, если только они не разобьют лагерь в ожидании свежих пополнений, а в этом случае они не смогут завязать с нами битву. Но они жадны и, кроме того, вложили все золото и серебро Сирии вот в эти самые кувшины с водой, которые вытянулись полнехонькие на всем пути до Египта. Они не отдадут нам эти кувшины без борьбы. Вот так Амон и предал их в наши руки. Когда они нападут, их лошади будут спотыкаться и запутаются в наших заграждениях. Они не смогут бросить на нас все свои силы, ибо в самый разгар битвы им помешают рвы, выкопанные вами с таким усердием, камни и веревки.
Хоремхеб плевался луковой шелухой и жевал хлеб, покуда воины не начали топать и кричать словно дети, которым не терпится послушать еще одну сказку.
Тогда Хоремхеб сказал:
— Единственное, чего я боюсь, — это что вы, по слабости своей, позволите хеттам ускользнуть из ваших рук. Палки, что у вас в руках, — это копья, наконечники которых предназначены для того, чтобы вспарывать хеттам брюхо. А лучникам я говорю: будь вы настоящими воинами и меткими стрелками, вы бы пробили им глаза. Но подобные советы ни к чему. Цельтесь же в лошадей, ибо это более крупные мишени, а вам ни за что не попасть во всадников. Чем ближе те подъедут, тем точнее будут ваши неумелые удары, и я на вашем месте подпустил бы их как можно ближе. Я собственноручно выпорю всякого, кто промахнется, — у нас нет лишних стрел. А вы, метатели дротиков! Когда кони хеттов приблизятся, уприте древки ваших копий в землю и направьте их острия в лошадиное брюхо. Тогда вы не подвергнетесь никакой опасности и сможете отскочить в сторону, прежде чем животное повалится на вас. Если вы будете опрокинуты на землю, перережьте лошадям сухожилия, ибо только тогда вас не раздавят колеса. Вот что от вас требуется, нильские крысы!
