Вопреки тому, что говорила Катя, она обняла его руками за шею, прижалась к нему всем телом. У Роуленда довольно давно не было женщины, день выдался тяжелый, и в конце концов, он был всего лишь мужчиной. Он заметил, какие у нее красивые волосы, и начал их гладить.
Он уже хотел повернуть к себе ее лицо и поцеловать в губы, как вдруг пелена спала с его глаз и он увидел и себя, и Катю словно со стороны. Что он делает?! Она же девушка Тома, а он только что своими руками чуть было не поломал ей жизнь. Нет уж! Он и так немало напутал за свою жизнь, чтобы совершить еще одну ошибку.
Катя перестала плакать и всхлипывать так же внезапно, как начала. Она смотрела на него с тревогой и надеждой. Роуленд подумал, что у нее очень красивые глаза – и очень красивый рот.
– Роуленд, я хочу, чтобы вы меня поцеловали, – жалобно попросила она. – Короткий поцелуй. Всего один раз…
Роуленд был почти готов исполнить ее просьбу, как вдруг зазвонил телефон. Роуленд осторожно отстранил от себя Катю и подошел к телефону, позвонившему столь своевременно. Звонил Колин Лассел. Разговаривали он с Роулендом довольно долго.
– Понятно, – несколько раз повторил Роуленд. Он взглянул на Катю, которая молча стояла, повернувшись к нему спиной. – Нет, она здесь. Мы поговорили немного, а теперь я собираюсь отвезти ее в Оксфорд. Не беспокойся, я прослежу. И передай привет Линдсей.
Роуленд положил трубку.
– Это был Колин, – сообщил он. – Он звонил от Тома. Спрашивал о тебе.
Катя резко повернулась к нему. Лицо ее пылало.
– Знаете, я ведь люблю Тома, – с вызовом сказала она, словно в чем-то обвиняла Роуленда.
– Тогда научитесь соответственно себя вести, – негромко сказал он.
Катя опустила глаза.
– Что ж, вы вправе говорить это. Я это заслужила. Вам не надо меня никуда везти, я доберусь сама.
– Я не отпущу тебя. Мне не нравятся одинокие прогулки вдоль Темзы.
– На самом деле у меня не суицидальный тип. – Она помолчала. – Вы можете за меня не бояться.
– И тем не менее. Сейчас мы спустимся вниз, сядем в мою машину и поедем в Оксфорд – прогулка, без которой я, честно говоря, предпочел бы обойтись. По дороге я по-отечески поговорю с вами.
– Ладно. – Катя нахмурилась. – Но, Роуленд, надеюсь, вы понимаете, что все это не блажь взбалмошной девчонки. Все, что я говорила вам, – правда.
– Нет, Катя, думаю, что это не так.
– Завтра мне будет ужасно плохо. Мне захочется умереть от стыда и унижения.
– На вашем месте я бы сосредоточился на Томе. Это сейчас очень важно. А теперь одевайтесь, и поехали.
В машине верный своему слову Роуленд действительно дал ей несколько вполне отеческих советов. Когда Катю сразил новый приступ рыданий, он протянул ей бумажную салфетку. Он ехал точно с предписанной скоростью, чего обычно никогда не делал, и к тому времени, как они подъехали к ее колледжу, он обнаружил, что никогда еще не чувствовал себя таким старым лицемером.
– Как вы думаете, мне нужно сразу увидеться с Томом?
– Нет, пожалуй, не стоит. По-моему, лучше подождать несколько дней. В любом случае, Колин увез его к себе. Там сейчас Линдсей. У вас есть несколько дней, чтобы все обдумать и успокоиться. Попросите Тома позвонить мне, когда все уладится. И не сердитесь на меня.
Катя искоса взглянула на него. Машина остановилась, и Катя выскользнула наружу без единого слова.
Роуленд ехал по Оксфорду, ощущая странное нежелание покидать этот город. Он думал о том, как легко раздавать советы и как трудно им следовать. Роуленд старался не думать о том, что Линдсей сейчас так близко и так недосягаема.
Он шесть раз проехал по одним и тем же улицам с односторонним движением. В это время года в Оксфорде не было туристов, семестр подходил к концу, студенты разъезжались по домам. Темнота зимнего вечера окутала старинные здания, навевала сладкую грусть. Ему пришло в голову, что нет причины торопиться в Лондон – его там никто не ждал. Он оставил машину на стоянке и пошел пешком через лужайку у Крайст-Черч-колледжа и спустился к реке. Река вздулась от дождя, по ней плыли опавшие листья. Услышав, как зазвонили колокола, повернул обратно.
Но желания возвращаться не было. Оксфорд словно не выпускал его из своих пределов. Ноги, казалось, сами собой несут его в определенном направлении. Он уверенно шел к Катиному колледжу, объяснив себе, что, раз уж он оказался в Оксфорде, было бы разумно поговорить о Кате с ее наставницей, доктором Старк. Мириам Старк – холодная, интеллигентная женщина, чьими книгами он всегда восхищался, когда-то очень нравилась ему.
Служитель сообщил ему, что доктор Старк сейчас дома. Роуленд позвонил Мириам по названному телефону. Мириам была явно рада звонку Макгира, поэтому Роуленд без колебаний направился по указанному адресу. Прикидывая, как начать разговор, Роуленд пересек внутренний дворик и оказался у дома доктора Старк.
Роуленд увидел Мириам в освещенном окне. Она сидела за письменным столом в профиль к нему, темные волосы падали на ее лицо, когда она склонялась над работой. Роуленд вдруг явственно ощутил покой, что царил в комнате за окном. Он видел стопки книг на столе, раскрытую книгу, лежавшую перед ней. И, волнуясь, уверенной рукой позвонил в дверной звонок.
Три дня спустя Линдсей стала арендатором. Колин уезжал на съемки в Йоркшир и брал с собой Тома.
– Ни о чем не беспокойся, – говорил он ей в десятый раз, целуя ее в прихожей дома. – Дорогая, мне действительно нужен еще один помощник. Том помешан на кино. Работа и перемена обстановки – именно то, что ему сейчас нужно. Как только он поймет, что, кроме Кати, существует еще целый мир, он сразу придет в чувство. Я ни на секунду не выпущу его из поля зрения, но он об этом не догадается. Кроме того, он уже приходит в себя. Я уверен, что ему в голову больше не полезут никакие глупости.
– Он мне обещал, но я так волнуюсь за него.
– Доверься мне, Линдсей.
– Колин, мне было бы спокойнее, если бы он был здесь, рядом со мной.
– Я понимаю, – кивнул Колин, – но ты должна отдавать себе отчет в том, что ему нужно нечто другое. Дай ему возможность самоутвердиться, Линдсей. Из-за этой глупой девчонки он потерял уверенность в себе.
– Ты имеешь в виду, что я не должна приставать к нему со своими утешениями?
– Можешь немного поприставать, но не перестарайся.
Линдсей последовала его совету. Когда она шла вместе с Колином к его большой машине, которой Том искренне восхищался, она заметила, что при ее приближении Том напрягся. Линдсей почувствовала себя виноватой – сын ждал ее нравоучений точно так же, как в детстве, когда он был маленьким и абсолютно доверял ей. Но теперь перед ней был молодой мужчина со своими проблемами, со своей болью, избавить от которой его она была бессильна. Поэтому она лишь пожелала сыну счастливого пути и интересной работы.
