Баронесса в комнате только-только отошла ото сна. И вкушала легкий завтрак, принесенный с кухни молчаливой камеристкой.
– О, девочка моя! – обрадовалась баронесса, увидев Жанну. – Ты с прогулки? Очень полезное для здоровья занятие – ты сразу посвежела, щеки горят, а губы словно нацеловал кто, хотя мы знаем, что это декабрьский ветер…
– Да, на улице свежо, – подтвердила мило Жанна.
– Ты будешь неотразима, – пообещала ей госпожа баронесса. – Подкрепись хорошенько – и пора собираться. До бала каких-то жалких три часа, времени в обрез!
– Как хорошо, что мы живем в этой комнате, – невпопад заметила Жанна, присаживаясь к столику. – Так тихо.
– Да уж конечно, – довольно подтвердила баронесса, которая в глубине души так и не смогла для себя решить: уважение это к ней со стороны сильных мира сего или пренебрежение. – Там же, в комнатах, примыкающих к южному крылу, вечный шум-гам, смешно сказать, шпалерами укромные уголки выгораживают, чтобы человек мог на кушетку прилечь и отдохнуть.
Жанна ради компании тоже что-то пощипала с тарелок, выпила бокал вина.
Наконец с едой было покончено.
Настала пора приступить к главному священнодействию.
Жанна надела свежую рубашку, и Жаккетта принялась облачать госпожу в королевский подарок.
– Удивительно, до чего щедр наш молодой король, – не сдержала удивленного возгласа баронесса де Шатонуар, увидев затканный золотыми лилиями бархат глубокого, как небо, голубого цвета.
– Роскошный дар, – подтвердила Жанна, гладя рукой шелковистую поверхность юбки.
Жаккетта туго зашнуровала на ней расшитый золотым шнуром лиф и начала возиться с рукавами, добиваясь, чтобы рубашка выглядывала красивыми складками.
Волосы у Жанны были еще распущены и волнами струились по спине.
– Такая красота обязательно должна быть увенчана гербом с лилиями! – авторитетно заявила баронесса.
– Вы опять? – возмутилась Жанна.
– Молчу, молчу, – как-то подозрительно легко отступила баронесса. – Тем более что мне тоже нужно одеваться.
Это стремительное отступление встревожило Жанну не на шутку.
Покой и умиротворение в душе, вызванные ласками Жерара, стремительно улетучивались. Придворное платье сдавило, словно оковами. Неуверенность, страх, отчаяние – все вернулось.
«Надо дожить до Королевского совета, – сказала сама себе Жанна. – Не раскисай. Надо дожить до Королевского совета». У нее почему-то озябли руки – не то от волнения, не то от прохлады в комнате. Жанна принялась их растирать, согревая пальцы. «Надо дожить до Королевского совета».
Управившись с платьем, Жаккетта прикрыла госпожу простыней, чтобы не испортить королевский наряд, и приступила к прическе. Начала она с малого: костяным гребнем, не спеша, стала расчесывать локоны госпожи.
Жанна поняла, что ужасно, просто жутко не хочет идти одна – ну то есть с баронессой – на бал.
– Давай ты тоже пойдешь, – взмолилась она.
– А что я там делать буду? – возмутилась Жаккетта.
– Ты что задумала, девочка моя? – услышала разговор из-за ширмы баронесса. – Опять проказы с восточной красавицей Нарджис?
– А почему бы и нет? Это придаст балу особую изюминку.
– Там будут танцы. А я не умею, – попыталась отвертеться Жаккетта.
– Я тебя научу, – пообещала Жанна. – Прямо сейчас!
– А платье?!
– Твое свадебное!
Жаккетта не смогла расстаться с такой красотой и поэтому взяла свадебное платье с собой в путешествие (как и наряд рыжего пирата). И сейчас искушение надеть его вновь начало подтачивать ее решимость.
– Оно же в сундуке. Его только встряхнуть и расправить… – расширяла брешь в ее обороне Жанна.
– Хорошо, – решилась Жаккетта, про себя подумав, что если они обе будут на балу, глядишь, виконт тоже там объявится, а это позволит Масруру без помех проникнуть в дом.
Жанна немного успокоилась. Жаккетта плела ей косы, перевивала ими локоны, укладывала в замысловатые узлы, а Жанна, полузакрыв глаза, снова и снова переживала поцелуи и объятия Жерара.
– Ты, моя девочка, спишь на ходу, – недовольно заметила баронесса, облачившись в парадное платье. – Но прическа твоя, должна сказать, просто чудо. А вот я надену берет, почти такой же, какой был на госпоже регентше в день свадьбы.
– А дамы говорят, это был тюрбан, – невинно заметила Жанна.
– Бессовестно врут! – величественно отрезала баронесса.
* * *
Когда Жаккетта надела праздничный наряд, Жанна начала показывать ей простейшие шаги паваны.
– Ты не обязана все знать, – объясняла Жанна. – Ты же Нарджис. Пусть другие в гальярде летают, а ты спокойно гляди на них, наслаждайся зрелищем и не смущайся.
– Хорошо, – пообещала Жаккетта, старательно про себя повторяя: «Шаг. Точка. Шаг. Точка. Шаг, шаг, шаг, точка».
– В паване тебя ведет кавалер, а ты лишь смотри, вперед вы идете, назад или поворачиваете.
– Я перепутаю! – испугалась Жаккетта.
– Ну и что? Это придаст балу особое веселье. А то ведь скучно, когда все всё знают. – Жанна понемногу успокаивалась, к ней возвращалась и язвительность, и ехидство. – Можешь сказать, что умеешь танцевать только конский бранль, – и все будут, я думаю, в полном восторге, как в Риме.
– Ага, я поняла, кем вы меня видите – посмешищем на этом вашем королевском балу! – обиделась Жаккетта.
– Не сердись, – сбавила тон Жанна. – Но мы же и не будем скрывать, что танцевать европейские танцы ты не умеешь, а твоя кормилица-крестьянка могла тебе только конский бранль показать. Ты пойми, что для французов мы – свита королевы Анны – все как один: неотесанные бретонцы. Так что мы в совершенно равном положении.
«Ага, как же!» – тут же подумала Жаккетта.
Но промолчала.
– Пора спускаться, – решительно объявила госпожа де Шатонуар. – Надеюсь, угощение в этот раз будет достойным.
Глава IV
Замок Ланже был полон музыки, вьющихся флагов, вымпелов.
Даже дым из каминных труб поднимался, словно салютовал молодоженам.
Столы решили накрыть внизу, в гвардейском зале, а танцевать в свадебном.
Ради такого важного дела не пожалели лучших восковых свечей – они сияли в больших люстрах в обоих залах.
Жаккетта во все глаза смотрела и даже не верила: она видит совсем рядом и короля, и королеву, и саму госпожу де Боже! И одета она ничуть не хуже всех этих важных господ.
А уж краше госпожи Жанны и вовсе сыскать здесь трудно! Та больше похожа на ангела, спустившегося прямо с неба в райских одеяниях, на которые просыпался дождь из золотых лилий. Правда, на печального ангела.
А вот дьявола, то есть Волчье Солнышко, пока нигде не видно.
Жаккетта встревожилась.
– Господин виконт появится, вот увидишь, – шепнула ей Жанна, которая тоже, несмотря на томный печальный вид, зорко глядела по сторонам. – Только он появится самым последним, могу поспорить.
