легко отвоюет империю у своего отца, никаких сомнений.
Но пришлось взять себя в руки и напомнить себе, что она всё ещё наследница трона и сама должна быть способна вернуть принадлежащее по праву крови. Хотя бы чтобы оправдать это право для самой себя.
– Ты не можешь мне запретить, – сказала Киоко.
– Не могу, – согласился он.
– Они приближаются. И я уже сейчас могу помочь.
– Каким образом? Потопишь корабли? – он усмехнулся. – Храбрость – это здорово. Но ты можешь помочь здесь.
– Во мне Сердце дракона, Иоши. Дар Ватацуми не для того дан, чтобы прятаться, пока другие жертвуют жизнями. Ты что, не читал легенд?
Он отвёл взгляд и смущённо признался:
– Честно говоря, не особенно ими увлекался.
– Ты серьёзно? Это ведь наша история! Самураев что, не учат этому?
– Учат? Киоко, Мэзэхиро даже не верил в существование героев с Сердцем! Какие там легенды на занятиях?
– Ну да… В любом случае ни один из героев, о которых я читала, не прятался. Все они всегда были в гуще событий.
– И умирали?
– Все умирают.
– Но ты не должна.
– Я и не собираюсь. Этот разговор не имеет смысла. Даже если я не получу твоё одобрение – я пойду.
Она начинала злиться. Пыталась думать о том, что это забота со стороны Иоши, но такая забота казалась неправильной. Она ведь не зря столько упражнялась, не зря именно ей досталась эта ками.
Иоши молчал и пристально смотрел на неё. Про карту он давно забыл, и та самопроизвольно свернулась обратно, перемешав и скрыв в себе мелкие цветные камешки, которыми Иоши старательно обозначал позиции. Ну и ладно. Киоко злорадно подумала, что теперь он будет знать: углы свитков стоит закреплять до начала работы с ними.
Крылья уже подрагивали в нетерпении. Ей хотелось лететь туда, к берегу, посмотреть на всё с высоты, оценить размеры надвигающейся на Минато беды и сделать хоть что-нибудь.
– Хорошо, – коротко сказал Иоши.
– Что?
– Я говорю, хорошо. Хочешь – лети. Ты права: я не могу тебе запретить.
– Ты… Ты серьёзно?
– Ты хочешь, чтобы я тебя отговорил?
– Нет, нет! Я… Я просто не ожидала. Думала, придётся расстаться сейчас на плохой ноте и потом выплеснуть всю эту злость на ногицунэ…
– Сражаться лучше с холодной головой, – он улыбнулся и подошёл. – Не позволяй ярости заполнить твой разум.
Иоши обнял её, и Киоко охотно прильнула к его груди.
– Это ты мне говоришь? Человек, который умер, потому что сам не следовал этому совету?
– Так потому и говорю, – он отстранился и посмотрел ей в глаза. Его взгляд согревал, его ки источала покой и любовь. А главное – веру. – Действуй обдуманно. Пообещай, что будешь избегать геройских замашек спасти и умереть. Постарайся спасти и выжить, хорошо? А если не выйдет кого-то спасти – оставь. Это война. На войне всегда есть погибшие.
Она кивнула. То, что он говорил, было страшно. Просто ужасно. И где-то глубоко внутри что-то содрогалось от каждого «спасти» и от каждого «умереть». Но он верил в неё. А если даже Иоши верит, если даже он, тот, кто не хотел отпускать её к богине, пускает в гущу сражения – какое право есть у неё не верить в себя? Она докажет, что заслуживает этого доверия, докажет, что способна вести за собой.
⁂
Норико сначала решила, что это Хотэку летит к ней: поздороваться или попрощаться, как знать. Но нет, большой птицей оказалась Киоко. Несколько мгновений – и она приземлилась рядом с ней на крыше.
– Поверить не могу, что ты здесь! – воскликнула Норико.
– Я и сама с трудом верю. Но подумала, что дар обязывает. Хотя Иоши с трудом смирился…
– Не хочу этого признавать, но в этот раз вполне его понимаю.
Киоко смотрела в недоумении.
– Это не сёгун, – пояснила Норико. – Мы не возвращаем тебе трон, не сражаемся с его самураями. Точнее, как бы сражаемся, но по одну сторону… Да уж, кто бы мог подумать. В общем, я просто хочу сказать, что это не то сражение, в которое тебе обязательно нужно влезать.
– Норико, это нелепо, – Киоко засмеялась. Искренне, громко. Норико не помнила, когда она смеялась так в последний раз. – Ты с самого моего отказа убивать какого-то случайного невинного ногицунэ злишься, а теперь решила побыть заботливой?
– Я и не переставала быть заботливой!
– Значит, твоя забота стала чересчур агрессивной, – отрезала Киоко.
– А что мне делать? Ты собираешься лезть в то, о чём понятия не имеешь. Воевать с сёгуном – военачальником всей Шинджу. Тебе при этом всего шестнадцать, ты помнишь? Даже те, кто окончил школу самураев, не сравнятся с Мэзэхиро. Даже Хотэку его не победил бы. Иоши вообще умер от его руки. А ты пойдёшь против него и всех его воинов. Всей. Армии. Шинджу. Ты вообще понимаешь, сколько это врагов?
Она хмыкнула. Она просто хмыкнула и отвернулась. Норико снова начала закипать. Она старалась не злиться на Киоко за её наивность, но такая безответственность уже порядком раздражала.
– Ты могла получить помощь богини, но сама от этого в итоге отказалась.
– Во мне уже есть ками Ватацуми, – тихо сказала Киоко. – А сейчас на этот город собираются напасть две сотни ногицунэ. И как знать, – она повернулась и посмотрела Норико прямо в глаза. В её взгляде читался вызов. – Быть может, смерть кого-то из них зачтётся за выполнение условий Инари.
– О-о-о…
– Да, я об этом подумала.
– А я не подумала, – призналась Норико. И теперь сама себе казалась донельзя глупой. – Только не умри раньше времени, хорошо?
– Да я бы, знаешь, вообще предпочла не умирать.
– Справедливо.
– А теперь полетели, посмотрим, как у них дела.
Тут уж Норико стушевалась:
– Может, ты одна?
– Да брось, ты что, зря чайку съела?
– Эта ки уже своё отработала!
– Норико.
– Киоко.
– Норико.
– Ну нет.
– Норико-о-о.
– Ненавижу тебя. – И она обратилась в чайку.
⁂
Рэй забрала свиток у гонца и кивнула стражнику, чтобы тот запер за ней ворота. С некоторых пор рёкан стал местом, в которое без особого приглашения не попасть. Особенно если дело касается людей. Тем более если оно касается самураев.
– Я уж хотел его спугнуть, – усмехнулся стражник. В свете Цукиёми его и без того бледное лицо казалось пугающим.
– Не стоит выдавать себя, – покачала головой Рэй. – Отец будет недоволен, если пойдут россказни о длинношеем ёкае в рёкане у Юномачи.
Стражник тут же приуныл. Может, нанимать для охраны ворот рокурокуби было и не лучшей идеей, но всё же, несмотря на неутолимое желание запугивать всех мимо проходящих, он ещё и отличный воин,
