Сдавшийся так и стоял посреди дороги, подняв руки. Я рассмотрел его в прицел - мелкий, тощий, стриженый, кисти рук аж синие от татуировок. Взял его в перекрестье, сказал в микрофон:
– Держу пленного. Аккуратненько приближайтесь, и берите его.
– Принято.
"Перенти" медленно тронулся с места, и поехал по дороге в сторону конвоя. Пулемет был все время направлен на стоящего бандита. Метрах в десяти от него машина остановилась, из нее вышла Джей-Джей, достала из кобуры "питон" и навела в грудь стоявшему. Затем через борт спрыгнула Мария Пилар, держа правую руку на кобуре с "Глоком", а в левой неся моток тонкой нейлоновой веревки, которую мы возили с собой на "всякий пожарный". Не перекрывая сектор своей подруге, Мария Пилар обошла бандита по дуге, приблизилась сзади, что-то сказала, после чего тот положил руки на голову, схватила его за запястье, подбила под колено и опрокинула на землю лицом вниз. Джей-Джей подошла ближе, продолжая держать того на прицеле, а Бонита с удивительной сноровкой связала тому запястья.
Вот теперь все.
Тем временем лежавшие на дороге люди начали подниматься, один мужчина подобрал винтовку возле тела своего охранника. Из кузова грузовика никто не выбирался, поэтому я решил, что сидящих там еще и привязали.
Я встал, откинул капюшон, поменял обойму в винтовке, закинул ее за спину, а в руки взял "Вереск", откинув на нем приклад и штурмовую рукоятку. И пошел к своей машине.
Территория Техас, Дорога, недалеко от гор Сьерра Невада. 27 число 6 месяца, четверг, 24.30.
После окончания боя еще битых два часа разбирались в том погроме, который мы устроили на дороге. Освободили сидевших в кузове одиннадцать человек - они действительно были привязаны, и выбраться сами не могли. Вытащили на дорогу застрявший "Лэндровер". Вытащили трупы из двух машин и кое-как оттерли салоны (с помощью добровольцев, разумеется). Не бросать же такое добро на дороге, как пять новеньких дорогих военных внедорожников. Собрали трофеи, люди разобрали свое оружие и вещи, отобранные бандитами. Пленного затащили в кузов грузовика, и привязали. Сторожить его посменно взялись несколько мужчин.
Две женщины были изнасилованы, было двое легко раненых. Им оказали первую помощь. Кое-как распределились по дополнительному транспорту, Джей-Джей и двое мужчин съездили за брошенными на дороге машинами охранения, собрали трофеи и там. Трупы оттащили с дороги, оставив почетную обязанность их погребения падальщикам, которые уже вились в небе как туча. Вдали, в траве, мы заметили целую стаю хрюшек, которые пока не подходили, опасаясь скопления людей.
В конце концов, тронулись с места, дольше уже оставаться там было нельзя. На кровь и трупы начали слетаться целые полчища насекомых. Так и до заразы недалеко. Шли, почти не останавливаясь, до самого ночного привала. На привал остановились там же, где останавливаются все конвои, и где ночевали мы вместе с "Ящерицами саванны" Джеймса. Выставили посты, зажгли костры. Джей-Джей организовала несколько человек на оттирку салонов двух машин от крови, при помощи нашедшегося в одном из грузовиков моющего средства. Нашелся в колонне и фельдшер, который более вдумчиво сумел заняться ранеными. Наконец и нам с Бонитой удалось остаться вдвоем.
– Как ты, Guapa?
– Хорошо. Все удачно сложилось. С тобой можно воевать.
– Только воевать?
– Прекрати! Не только, но воевать тоже можно, если время от остального останется - засмеялась Бонита. Затем она спросила:
– Что теперь?
– Хочу этого урода допросить по быстрому. Мало ли что тут еще происходит.
– Да, надо. Ты не забыл, кстати, что я русского языка не знаю?
– Нет, не забыл.
– Я понемножку учить его начала, несколько фраз пока. Такая официальная версия.
– Хорошо. Буду учить со всей строгостью!
– Я тебе дам "строгость". Забыл, как я стреляю?
– Да уж забудешь такое. Ладно, пойду. Ты со мной?
– Иди, я не хочу. Лучше здесь подожду.
Я спрыгнул с борта "Перенти", на котором сидел, и пошел к грузовику, в кузове которого сидел пленный и охранявший его мужчина с FN-FAL "Para".
– Пить ему давали? - спросил я у охранника.
– Давали. - кивнул тот. - А кормить не стали, обойдется.
– Значит обойдется.
Сел на боковую скамейку, рассмотрел пленного. На вид - классический мелкий уголовник с немелкими отсидками. Из тех, что успевают за ворота тюремные выйти, чемодан на вокзале украсть и обратно сесть. Руки как синяки, на пальцах "перстни" еще с малолетки. На худой груди, видной через распахнутый ворот "камка", тоже все было покрыто синими разводами "партаков". Тот еще гусь, в общем.
– Ну, рассказывай, как ты, кто ты, что ты? - предложил ему я.
– С чего это?- притворно сонно спросил он.
– А мне интересно.
– Душу что ли излить предлагаешь?
– Мне до твоей души как до дохлой крысы. Просто рассказывай.
– А мне что, за это типа скидка будет? - впервые в его голосе проскочил какой-то интерес.
– Будет. Нет, нет, ты умрешь в любом случае. - замахал я рукой, развеивая излишние надежды. - Вопрос в другом - как проживешь оставшееся время? Тихо и мирно, или плохо и больно?
– Вы меня куда везете?
– В Аламо. Там допросят, потом к судье.
– И как тут судьи? - снова какой-то интерес. Не проникся товарищь еще местными реалиями.
– Нормально. Подумает и изречет: вы будете повешены за шею и провисите на веревке до тех пор, пока не наступит смерть. Потом вывезут из города, выберут дерево, петлю перебросят, к фаркопу машины веревку привяжут и подтянут тебя повыше. Там и оставят, мухи и падальщики похоронят.
– Это какой вариант? Плохой?
– Хороший.
– Хорошие у вас варианты. - усмехнулся пленный. - А плохой тогда какой?
– Допросят. Будут пытать. Потом продадут конфедератам. Там проживешь еще сколько то, будешь в болотах плотины строить. Будут бить, кормить впроголодь, чтобы не подох, а потом начнешь от болотной сырости гнить заживо и загнешься.
– Я, по-твоему, зону не топтал?
– Там не зона, там рабство. Зона по сравнению с этим - лагерь "Артек". Ты в этом мире сколько?
– Месяца три примерно.
– Дольше чем я, а ума не набрался. Нет тут ни "зон" тебе привычных, ни адвокатов, ни сроков даже. Тебя взяли на дорожном грабеже, убийствах и изнасилованиях. Все, ты вне закона, правил и прочего. Каждый поступит с тобой по своему обычаю. Тебя уже нет, ты теперь вроде насекомого, не человек. Тебя никто не защитит, не простит и не пожалеет. А мне за тебя еще премию выпишут. Оружие, что с вас взяли - тоже мое. Я на тебе уже заработал, и что с тобой будет - мне все равно. Тьфу - и растереть.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
