Эйзенхауэр был неплохо подготовлен и к восприятию физических нагрузок, накладываемых президентством. За три недели до выборов в 1952 году он праздновал свой шестьдесят второй день рождения. Несмотря на возраст, Эйзенхауэр отличался крепким здоровьем. Его вес — 175 фунтов — был всего на несколько фунтов больше, чем тогда, когда он играл в футбол в Уэст-Пойнте. Он был умерен в еде и питье и в 1949 году раз и навсегда бросил курить. Он регулярно занимался физическими упражнениями — или играл в гольф, или плавал в бассейне. У него был здоровый цвет лица, обычно покрытого загаром. Его прямая военная выправка убедительно свидетельствовала о хорошем физическом состоянии и крепком телосложении. Хотя он был среднего роста (5 футов 10 дюймов), но почему-то казался выше. Когда он шел, то выделялся среди других, и не только своей известностью, но и своей живостью. Он был настоящим кладезем энергии и тепла, которые ощущали все окружавшие его и передавались каждому из них. Его коллеги пользовались этим, по-видимому, неиссякаемым источником энергии, а его политические противники приходили от этого в замешательство.
Эйзенхауэр возбуждал энергию во многих людях. И те, кто хорошо его знал, и миллионы других, незнакомых, инстинктивно обращали на него свой взор как на человека, который знает, куда идти и что делать. Однако у Гарри Трумэна были сомнения: заслуживает Эйзенхауэр доверия или нет? Он был уверен, что Эйзенхауэр не сможет обеспечить компетентное руководство страной. Как бы ни был подготовлен Эйзенхауэр к тому образу жизни, который обусловлен характером должности президента, по мнению Трумэна, он совсем не был готов к выполнению той реальной работы, которая была необходима для решения самых разных вопросов. Рассуждая о проблемах, с которыми столкнется генерал, превратившийся в президента, Трумэн иронизировал в конце 1952 года: "Он будет сидеть здесь и говорить: "Сделайте это! Сделайте то!" И ничего не произойдет. Бедный Айк — это совсем не будет похоже на армию. Он будет крайне разочарован неудачей"*20.
Будет ли это Айк-победитель, способный решать проблемы управления страной одним мановением своей руки, или же это будет Айк-неудачник, узнавший, что он так ничем и не руководил, — вот вопрос, который ждал ответа.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
ШАНС ДЛЯ МИРА
После того как Эйзенхауэр более месяца находился на посту президента, корреспондент газеты "Геральд трибюн" Роберт Донован на пресс-конференции задал ему вопрос: "Как вам нравится ваша новая работа?" Эйзенхауэр ответил, что никогда не говорил и никогда не думал, что будет любить ее. "Я полагаю, что это не такая работа, которая означает, что ее надо любить"*1.
Однако Эйзенхауэр чуть-чуть слукавил. Хотя в свой дневник после первого дня работы в Овальном кабинете* он внес достаточно скептическую запись, на самом деле он находил работу захватывающей, поглощающей, представляющей вызов и приносящей удовлетворение. Однажды он признался, что во время войны столкновение с немецкими генералами рождало бодрящее оживление ума. В ином плане, но похожее ощущение давало ему и его президентство.
[* Кабинет Президента США в Белом доме.]
Сфера проблем оказалась намного шире, но оказалось и больше возможностей проявить свой талант в поиске и нахождении компромисса и достижении modus vivendi между противоборствующими сторонами. Даже для бывшего верховного главнокомандующего осознание того, что он находится "в центре мира", порождало весьма пьянящие чувства. "Ответственность", связанная с ежедневной работой над множеством сложных проблем глобального значения, как признавался Эйзенхауэр, приносила "радостное возбуждение"*2.
Одной из главных целей Эйзенхауэра было создание Соединенных Штатов Европы. В течение полутора лет, когда он находился на посту верховного главнокомандующего объединенными вооруженными силами Североатлантического союза в Европе в 1951 — 1952 годах, Эйзенхауэр усиленно продвигал эту концепцию и в публичных выступлениях, и во время частных встреч. В своем "Послании о положении страны" он призывал к созданию "более тесно интегрированной экономической и политической системы в Европе". Он направил Даллеса и Стассена в столицы европейских государств — членов НАТО и дал им инструкции оказать давление на европейцев, убедить их ратифицировать договор об образовании Европейского оборонительного сообщества (ЕОС), в рамках которого предполагалось создать общеевропейскую армию. Идея Эйзенхауэра заключалась в том, что в Европе никакое политическое единство не может быть достигнуто без нажима, что образование ЕОС было наилучшей возможной формой такого нажима. Договор о создании ЕОС был подписан, однако французы медлили с ратификацией; Эйзенхауэр хотел во что бы то ни стало ускорить процесс ратификации.
Европейцы заявили Даллесу, что не могут увеличить расходы на оборону, что они предлагают Соединенным Штатам расширить свой ядерный арсенал в Европе (на тот момент в Европе насчитывалось 16 бомб по 20 килотонн каждая). Эйзенхауэр напомнил европейцам, что "если по другую сторону железного занавеса отсталая цивилизация, имеющая второсортную промышленность, может создать мощный военный потенциал, который представляет для всех нас серьезную угрозу, то неужели мы с нашим промышленным потенциалом, упорно трудясь, используя интеллектуальные ресурсы и действуя смело, не сумеем создать необходимую противодействующую силу"*3.
Таким образом, основные направления действий были определены. Эйзенхауэр был исполнен решимости заставить европейцев тратить больше средств на оборону и добиться политического и военного единства. Даллес, который был у всех на виду и на слуху, летал по всему миру и действовал, как казалось, по своей собственной инициативе. На самом же деле он имел соответствующие инструкции Президента. Эйзенхауэр так строго контролировал Даллеса, что последний, находясь в поездке, был обязан каждый вечер посылать Эйзенхауэру подробную телеграмму с изложением, что было достигнуто за день, с кем он намеревается встречаться и о чем будет говорить на следующий день. Даллес отсылал телеграммы — он не делал политики. Очень часто Даллеса приходилось спасать от его собственных ошибок, и это Эйзенхауэр делал с большой готовностью даже ценой своей репутации.
Положение дел в НАТО вызывало у Эйзенхауэра серьезную озабоченность, но война в Корее входила в разряд первоочередных проблем. 11 февраля Эйзенхауэр встретился с членами Совета национальной безопасности для обсуждения сложившегося положения. Брэдли в своем докладе рассказал о содержании последних донесений и о просьбе генерала Кларка. Донесения касались наращивания китайцами своих вооруженных сил в районе Кейсонга — особой зоне площадью в двадцать восемь квадратных миль, о создании которой была достигнута договоренность на переговорах о перемирии и которая "теперь была битком набита войсками и снаряжением". Кларк считал, что китайцы готовятся к наступлению; он просил разрешения атаковать Кейсонг, "как только он будет уверен, что нападение коммунистов неизбежно". Даллес согласился с Кларком; он сказал, что настал момент отказаться от договоренности об иммунитете зоны Кейсонга, созданной с целью облегчить проведение переговоров о перемирии, поскольку таких переговоров больше нет. Эйзенхауэр спросил о возможностях применения атомного оружия в Кейсонге, так как "зона является хорошей целью для такого рода оружия". Он отметил, что ему не по душе этот выбор, но в то же время "мы не можем бесконечно действовать так, как действуем сейчас".
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
