3.
Вступать перед ковеном, где каждый некромаг смотрит тебе в рот в надежде получить благ с барского плеча, и вещать пред теми, кто если не ежесекундно, то ежеминутно надеялся оторвать от твоих владений кусок — это, как говорят в Одессе, две большие разницы.
Но, к сожалению, в распоряжении Даркена имелось недостаточно ресурсов для спешного устранения угрозы Ганнибала. По крайней мере не в условиях, когда ректорат не един, а каждый наделённый хотя бы минимальным титулом вахтёр считал своим долгом вставить палки в колёса деятельности потомка рода Маллой и будущего ректора УСиМ.
Дождавшись, когда же принц Лотарингский передаст ему слово, “номер один” решительно вышел к трибуне и внимательно осмотрел зал собрания.
Как и говорила Ёлко, преимущественно женщины и молодняк не намного старше самого Даркена. Они занимали примерно две трети мест в просторном, украшенном многочисленными гравюрами помещении, где даже свет солнца, проходящий сквозь цветные витражи, сам по себе становился произведением искусства. Часть явилась на приём расфуфыренными, словно бы на праздник. Немногие предпочитали простые, но дорогие и качественные деловые костюмы, справедливо полагая, что об их положении скажет гораздо больше близость кресел к трибуне и королю. Особо боевитые заявились в парадной форме, соответствующей их военному званию. Лишь совсем немногие предпочитали простые свитера и водолазки.
Красиво, как в полном экзотических рептилий серпентарии, право слово. И опасно настолько же.
Даркен не стал затягивать с началом речи больше, чем следовало бы, чтобы придать ей веса.
— Я знаю, о чём вы все думаете!
Сильные слова. Они тотчас приковали внимание публики к облачённой в боевые доспехи фигуре юного дворянина.
— Потому что люди — донельзя простые существа. Мы все любим быть уникальными. Особенными. Мы цепляемся за любое минимальное подтверждение факта нашего превосходства над соседями и отворачиваемся, чтобы не ослепнуть от сияния тех качеств, в которых нас превосходят многократно.
Даркен сделал небольшую паузу, а затем ядовито осклабился.
— И в этом наша слабость! Такая простая и очевидная.
Он демонстративно пригрозил залу пальцем.
— Вот было бы нехорошо, если бы нашёлся кто-то, кто захотел бы ей воспользоваться?
И спустя секунду мягкая угроза обратилась в жёсткую, когда отставленный в наставительном жесте перст скрылся в кулаке, который тут же с грохотом опустился на трибуну.
— Например тот, у которого уже опыт в таких делах имеется немалый?! — рыкнул молодой дворянин в сторону зала. — Тот, который в прошлой жизни собаку уже съел на том, как бы вклиниваться между представителями конкурирующих богатых родов и плясать на их территориях, как у себя на лужайке!
Заинтересовал! Заинтересовал!
Конечно же, никто вслух вопросов не озвучивал, но серые очи будущего ректора УСиМ без труда выделяли фигуры, что заелозили на месте или хотя бы просто подались вперёд.
Перебивать оратора посреди речи, когда того пригласил к докладу сам принц, принято не было. Так что лишь по подобным косвенным признакам Даркен и мог ориентироваться.
Юный некромаг вытащил микрофон из держателя и сделал шаг в сторону, не прячась более за резной стойкой трибуны.
— Случившееся вчера — лишь первые ласточки! И то, мы их увидели лишь потому, что совершенно случайно сунули нос туда, куда совать его не привыкли! Один бой прошёл на наших условиях, второй удалось предсказать. Но если кто-то предполагает, что я тут могу один бегать и затыкать пальцем дырки в плотине, спасая её от обрушения — он сильно заблуждается.
Даркен присел на край сцены.
— Мне же придётся по чужим территориям скакать. Да и проблема, дриады меня подери, общая.
Некромаг поднял указующий перст и ткнул им обвинительно в зал.
— У меня есть информация о новом ударе. Об ударе, который уже почти готов. Об ударе, который может за раз выбить воздух из груди Богемии и поставить её на колени, пока она не сумеет восстановить дыхание. Но клянусь любимым плюшевым енотом Лешей, нам никто не даст времени! Добьют!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Даркен почувствовал, как меняется настроение зала. Молчать для публики стало немыслимо и нестерпимо. Кое-кто хотел бы высказать уже критику того, что сын рода Маллой всё ходит вокруг, да около, но не высказывает никакой конкретики.
А, значит, конкретику дать необходимо.
— Прямо сейчас многие важные, но сравнительно мелкие шестерёнки нашего общества заражены магическим паразитом. Тем самым, который обращал людей в кровожадных мутантов. И уже даже Лешая с ней с резнёй, которую эти мутанты учудят, — небрежно отмахнулся молодой человек, а затем поднял руку и выполнил жест, который, не будь кисть облачена в защитную перчатку, привёл бы к громкому звонкому щелчку. — Куда важней, что в одно мгновение противник может обрушить целый пласт богемийской экономики и застопорить привычные нам механизмы управления государством на срок, достаточный, чтобы это стало первым шагом к нашему краху. И это не какое-то там отдалённое будущее! Это суровая скотская реальность! Это наше актуальное настоящее. Мы стоим на пороге бездны в самом прямом из возможных смыслов! Это не преувеличение, не фигура речи, это констатация факта!
С удовольствием молодой человек отметил, как зашуршали шепотки. Определённо, уже после речи кто-то запросит доступа к источникам информации сына ректора УСиМ, к его выкладкам. Ну так на то Ёлко и готовила в ночь записи допросов, показаний и прочую скучную, но крайне необходимую чушь. Но ныне сомнения если и окажутся высказаны, то осторожные: всё же, репутация у Даркена имелась такая, что было бы глупо ожидать от него официальных высказываний, не подкреплённых доказательствами.
Это вам не посреди торгового центра, забравшись с ногами на стол, глотку драть.
— Я уже подготовился к данному событию. Моя команда разработала ряд схем, в теории способных замедлить или прервать процесс мутации, и эти схемы уже поданы на все принадлежащие УСиМ и её дочерним академиям магические башни. При первых же признаках опасности магический контур ударит по всей площади.
Молодой человек поджал губы.
— Но это не панацея. Даже если забыть о том, что данный контур невозможно применить без сопутствующего ущерба для больных, беременных, стариков и ряда животных, как домашних, так и диких, башни рода Маллой попросту не способны покрыть всю Богемию. Прага. Окрестности. Примерно двадцать пять процентов всех значимых населённых пунктов. Я не знаю, как далеко раскинулись щупальца Ганниба…
— Это возмутительно!
Всё же, Даркена перебили.
Личность столь нетерпеливого юного некромага, что осмелился покуситься на священные права оратора, приглашённого к трибуне лично принцем Лотарингским, была известна будущему ректору УСиМ. Бельмонт Вольгац. Их разница с сыном рода Маллой составляла всего пару лет, однако в данном возрасте даже столь малый срок являлся принципиальным. Молодой потомок семейства Вольгац уже получил диплом аж самого ЦИВК, академии, где обучались потомки короля.
Не то, чтобы Даркен и Бельмонт часто пересекались, но и этого малого времени хватило, чтобы проникнуться друг к другу жаркой ненавистью. И ненависть эта была столь яркой, что “номер один” вскочил на ноги прежде, чем сумел осознатьсвои действия и их причину. Вряд ли попытка перебить выступающего в исполнении кого-либо ещё могла бы вызвать у Маллоя-младшего желание схватиться за меч столь же жгучее.
Дворянин огромным усилием воли заставил себя остановить руку всего в паре десятков сантиметров от оружия, и выслушать, что же именно столь сильно возмущает юного Вольгаца.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Вы все это слышали? — вещал Бельмонт, обращаясь к аудитории. — Сколь нагло и беспардонно этот мальчишка пытается протоколкнуть оружие массового поражения и призывает не сопротивляться ему. “Если какие последствия для здоровья и будут, так это побочный эффект от заклинания, призванного остановить мутантов”. Семеро, какая бесподобная чушь! Под этой эгидой можно проклинать кого угодно, а любого, развернувшего контр-заклинание обвинить в препятствии оборонной активности.
