Будто бы потерять что-то можно лишь когда ты предпринимаешь активные действия.
Это не осторожность, это откровенные трусость и малодушие.
Впрочем, кто такой Дарк, чтобы их винить? Разве он сам не медлил, услышав ультиматум Фортуны? Разве не откладывал он решение на “потом”, точно бы надеялся, что мироздание просто возьмёт и забудет о проблемах, что решило высыпать на голову попаданца, всего несколько месяцев назад называвшего себя героем?
Три часа. Три часа уже сын рода Маллой сидел здесь и наблюдал за тем, как каждый из представителей шляхты старательно тянет одеяло на себя и сыплет обвинениями в адрес соседей, а принц подчёркнуто очаровательно улыбается всему этому сброду, словно бы считает, что его работа заключается именно в этом: в попытках понравиться как можно большему количеству дворян.
На это было почти больно смотреть. Почти. Настоящей боли не удавалось испытать именно потому, что сам Даркен давно уже смирился со сценарием, по которому будут разворачиваться события в ближайшие часы. Лишь иногда едва заметно морщил левый уголок губ, когда ловил чересчур большую дозу кринжоты, и не стыдиться того, что принадлежишь к одному биологическому виду со всеми собравшимися, становилось совсем уж невмоготу.
Однако рядышком сидела Гиацинт. Она взирала на всё происходящее разом и с грустью, и с ужасом. Иногда девушка пряталась от мира в мобильник, где описывала детали собрания папе, маме или “сестрёнке Броне”. Все трое различными словами, но в один голос, заверяли малышку, что подобное “ожидаемо”. Отец упоминал, что уже связался с Даркеном и всё согласовал. Родительница пыталась успокоить бедняжку. Глашек же отделалась традиционной сухой отповедью в стиле “этого я и боялась, а раз боялась — значит основательно подготовилась”.
И ведь всё сказанное ими было правдой. Ректор на самом деле списывался с сыном. Увещевания матушки также не являлись сладким обманом. Да и змеюка Бронька репутацию перестраховщицы имела не за красивые глаза.
Однако извечный аргумент “поражение в битве не синонимично поражению в войне” оказался не способен избавить Гиацинт от страхов и тревог. И именно блестящие от влаги уголки глаз сестрёнки нанесли сокрушительный удар по сердцу молодого человека.
Он не выдержал и поднялся на ноги.
— Панове, этот абсурд меня доканал! — во весь голос, не стесняясь перебить последнего оратора — старпёра возрастом века в полтора, сохраняющего свежесть лишь благодаря некромагическим процедурам, — произнёс Даркен. — Если вы не возражаете, я покину арену цирка. Если вы возражаете, впрочем, ничего и не изменится, потому как ничего не стоит решение тех, кто ничего решить и не способен!
На лице дворянина, чьей самозабвенной речи помешал наглый мальчишка, отразились разом презрение и злость.
— Какие громкие слова для того, кто в последний раз высказывался по теме лишь в самом начале собрания, но так ничего путного произнести не смог, и всё оставшееся время провёл, сжавшись в комочек под трибуной.
— Ну да, конечно! — развёл руками сын рода Маллой. — Уж лучше, как вы, пан Могес, каждый раз брать слово лишь для того, чтобы напомнить окружающим о том, сколь велики ваши заслуги… были… полвека тому назад! Уверен, за пятьдесят лет заслуги сии заметно подросли, и продолжают расти с каждым новым упоминанием!
Оппонент недовольно цыкнул зубом. Наверное, он даже хотел что-то ответить, но внимание Даркена привлекло задорное хихиканье пани Хлупы, очевидно оценившей шутейку в адрес политического соперника, и юный дворянин тотчас же сменил цель насмешки.
— А-ха-ха-ха! — без капельки веселья в голосе передразнил её молодой человек, стараясь, чтобы это звучало максимально отвратительно и мерзко. — Как же смешно! Я недавече подавал прошение о праве на ввод сил для предовращения теракта, а получил в ответ пожелание убираться к Лешей! А ведь теракт был! И последствия его оказались столь малыми именно благодаря мне!
Пан Маллой с силой ударил себя по груди, будто бы намеревался сломать бронепластины.
— Никто даже не требовал вытащить палец из носа и приехать на помощь! Нужно было всего-то, что не мешать!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Даркен! — окликнул распалившегося юного некромага принц.
Тот в ответ лишь развёл руками.
— А что “Даркен”? А что сразу “Даркен”? Хотите сказать, что я не прав, пан Лотарингский? Хотите сказать, что мои претензии не обоснованы? Что я зря бахвалюсь, напоминая о свершениях, совершённых даже не в этом году, а, буквально, вчера?! Может, мне стоит напомнить до достижениях моего рода полувековой давности? Так и их есть у меня! Вам же знакомо имя Руфуса Маллоя, человека, сделавшего Богемию родиной форгерийских информационных технологий?
Старшего сына короля отповедь будущего ректора УСиМ не огорошила. В отличие от некоторых он владел собой достаточно хорошо, чтобы скрыть истинное отношение к выступлению сероглазого некромага за маской доброжелательности.
— Послушай, я понимаю, что ты раздражён, и в этом нет ничего необычного или предосудительного. Но разве не очевидно, что своим поведением ты ничуть не приближаешь положительное разрешение текущей ситуации? — вкрадчиво увещевал принц. — Я потратил довольно много времени на то, чтобы направить разговоры в хоть сколько-нибудь конструктивное русло…
Даркен поднял бровь и склонил голову на бок. Молодой человек ощущал, как его руки коснулась сестрица. Гиа явно надеялась хоть немного, но остудить пыл старшего брата.
— У вас ничего не вышло, пан Лотарингский, — ответил сын рода Маллой, заметно поубавив пламени в голосе. — Ничего. Я ухожу. Займусь делом. Попытаюсь выиграть короне хоть немного времени. А вы продолжайте улыбаться в лицо тем, кто вас же самого сожрёт, едва лишь пальчиком поманит фигура более решительная и рисковая.
Он развернулся и решительно зашагал прочь. Сквозь весь зал. Сквозь все ряды. Долгой дорогой, на протяжении которой каждый взгляд был прикован к фигуре молодого некромага, ведущего за руку сестричку-первокурсницу.
Глупо было бы полагать, что никто не подумает воспользоваться ситуацией и тявкнуть на покидающего арену цирка льва. А потому последний и не стеснялся бить на упреждение. Едва лишь спустя жалких пять секунд молчания с места поднялась короткостриженная суровая дамочка, как в её сторону тотчас оказался направлен указующий перст.
— А тебе твой муж изменяет с другим мужиком. Можешь спросить его о том, что произошло в Будапеште. Не благодари!
Судя по реакции женщины, ошарашенно обернувшейся в сторону мигом побледневшего супруга, она оказалась единственной, кому этот секрет Полишинеля не был известен. Так или иначе ей резко стало не до попыток уязвить юного некромага, да и демонстративная расправа посеяла в умах иных претендентов на роль обличителя пороков рода Маллоев зерно сомнения относительно безопасности данной затеи.
Более никто не решался разговаривать с озлобленным выскочкой из семьи ректора, покуда тот не добрался до дверей, где его уже ждали те члены ковена, что откликнулись-таки на отправленный ранее в месседжеры и соцсети призыв главы. Таким вот нехитрым образом, не произнося ни слова, они демонстрировали готовность к новой боевой операции.
— Даркен!
Голос принца заставил “номера один” остановиться и обернуться через плечо.
Пана Лотарингского было даже как-то жалко. Его поза показывала, что ещё пару секунд назад наследник престола стоял, прикрыв лицо ладонью. Похоже, что и самого Вацлава угнетал происходящий на собрании абсурд, но он, в отличие от пана Маллоя, не находил в себе решимости вот так демонстративно огрызаться на высший свет Праги.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Надо полагать, пробудь принц пару дней в гостях у озлобленной слечны Сковронской, его взгляды на мир сильно изменились бы.
— Ты ведь не будешь делать ничего глупого? — с надеждой в голосе вопросил Вацлав Лотарингский.
Ответ наследника рода Маллой прозвучал спустя несколько ударов сердца.
— Я буду делать, Ваше Высочество. А уж глупыми или мудрыми мои поступки назовут постфактум.
