Чен посмотрел на изможденные лица людей, обступивших его. Ни один из них не сомкнул глаз предыдущей ночью, и вряд ли кто-то подумал об отдыхе, когда Чен отправился на берег.
— Вы устали так же, как и я. К тому же я голоден. Если никто не возражает, я хотел бы поесть и вздремнуть. После этого я с радостью отвечу на все вновь возникшие вопросы.
Талли кивнул и сказал:
— Иди, Чен, дружище, тебе нужно подкрепиться.
Он выглядел ужасно изможденным, словно не ел несколько месяцев подряд — серый, неряшливо одетый скелет. Но, несмотря на это, он казался жизнерадостным.
— Он прав, — добавил Даг Корин. — Идите и поешьте. А вот как насчет сна, не знаю. Нам придется покинуть несчастный корабль как можно скорее. Он больше не пригоден для жизни.
Огни замигали, словно подтверждая слова капитана. Чен кивнул и, покинув каюту, направился в нос корабля. Он надеялся побыть один, но не тут-то было. Он услышал за своей спиной шаги Деб.
— Я тоже ничего не ела, — сказала она, — если ты собираешься в столовую, то мы могли бы...
— Вообще-то, я иду не туда, — Чен остановился. — То есть я хочу сказать, я не собирался идти есть. Я слишком устал и хочу немного побыть один, — он увидел, как изменилось лицо Деб, но продолжал. — Я хочу в точности записать наш разговор с малакостраканами, пока воспоминания свежи. Это сложно сделать, когда кто-то рядом.
— Понимаю, — Деб хотела сказать что-то еще, но резко развернулась и поспешила назад в каюту.
Чен с трудом удержался, чтобы не пойти за ней. Ему действительно очень нужно было побыть одному, но совсем не по той причине, которую он назвал Деб. Ему нужно было время подумать и составить очень важный документ. Он нырнул в каюту, которая служила раньше хранилищем ручного оружия, но теперь пустовала. Из каких-то невидимых щелей струилась вода, заливая пол и делая его скользким, как каток. Две из трех ламп не работали, да и последняя грозила вот-вот погаснуть.
Чен прислонился к стене, привел в порядок мысли и принял решение. Он не смел рассказать о своем плане Деб, хотя ему очень хотелось это сделать. Именно по этой причине он не хотел видеть ее до того, как покинет корабль. И это значило, что он больше никогда ее не увидит.
От этой мысли у него сжалось сердце. Он покинул оружейную каюту и направился на смотровую площадку. Казалось, он уже бывал здесь в какой-то прошлой жизни, сидел и наблюдал за звездами и мерцающими газовыми облаками. Это отсюда он и Эльке Сайри видели Цереру, и Чен понял, что их долгое путешествие началось.
Теперь же впереди не было ничего, лишь мрачные воды океана Лимбо. Чен громко спросил:
— Компьютер, слышите меня?
На что металлический голос ответил:
— Бортовой компьютер обеспечивает работу систем в данном отсеке на протяжении следующих двадцати четырех часов, но не дольше.
— Этого более чем достаточно. Я хочу, чтобы все, что я скажу, было записано, а затем отпечатано в единственном экземпляре. После того, как я просмотрю документ и внесу поправки, я прошу подготовить окончательный вариант и запечатать его в конверт. И, пожалуйста, никаких копий.
— В данном отсеке нет печатающего устройства. Ближайшее находится в каюте I293, в тридцати восьми метрах отсюда.
— Хорошо. Я заберу бумагу оттуда. Приготовьтесь записывать.
— Готов.
Чен глубоко вдохнул и начал диктовать.
— Генералу Дагу Корину от Чена Дальтона. Некоторые из действий, которые я намереваюсь предпринять в последующие двадцать четыре часа, могут оказаться бесполезными при наличии какой-либо помощи с вашей стороны. Позвольте, прежде всего, изложить мой план. Я собираюсь предпринять следующее...
Чен спокойно говорил в течение целого часа. Однако чтение и правка отпечатанного документа заняли гораздо больше времени. Когда все было закончено, Чен почувствовал дикий голод, какого никогда не испытывал раньше. У него даже кружилась голова. Оставалось решить последнюю проблему: как передать письмо генералу после того, как Чен покинет корабль, но не раньше. Логичнее всего было бы попросить Деб Биссон. Но, скорее всего, он просто хотел увидеть ее еще раз.
Когда Чен покинул смотровую площадку, ему показалось, что корабль похож на призрак. Коридоры были пусты, и Чену не хотелось нарушать тишину. Больше всего ему хотелось провести ночь в скафандре на дне океана Лимбо, дожидаясь назначенного часа. Он понимал, что это будет крайне неудобно, но видеть умирающий корабль было невыносимо.
Он тихо направился назад в диспетчерскую, минуя нежилые помещения, как вдруг услышал негромкий разговор.
— ... когда остальные заняты...
Это был голос Бони Ромбеля. Только теперь Чен понял, почему они здесь: ведь, когда распределялись каюты, этих двоих не было на борту. Значит, они поселились здесь.
Лидди, немного громче, чем Бони, сказала:
— Они не заняты, они отдыхают. До утра ничего не произойдет. Нам тоже нужно отдохнуть. Потом. Разве ты не хочешь?
— Конечно, хочу! С того самого момента, как встретил тебя.
— Ну, тогда...
— Но сейчас, мне кажется, совсем не подходящее время. Корабль вот-вот развалится на части, а если мы выберемся на берег, то нас скорее убьют, чем помогут. Возможно, завтра ночью мы уже будем мертвы.
— Значит это наша последняя ночь. О чем ты будешь думать завтра на берегу: «Мы сделали то, чего оба хотели столько времени, и теперь будь что будет» или «Вчера ночью мы упустили свой последний шанс»?
— О, Лидди, ты же знаешь, что я...
Чен пошел дальше. Он почувствовал себя крайне неловко оттого, что услышал нечто, не предназначавшееся для его ушей. И все же это, как ни странно, решило его проблему.
Он решительно прошел мимо диспетчерской, мимо темных помещений оружейных хранилищ, мимо машинного отделения и компьютерного центра к каюте, которую занимала Деб Биссон.
Последние метры были самыми трудными. Чен вошел в каюту, отчасти надеясь, что Деб здесь нет. Но она была. Лежала на кровати лицом вниз. Чен подошел, склонился над ней и положил ладонь ей на спину.
С его стороны это было крайне необдуманно, ведь Деб обладала мгновенной реакцией и могла запросто убить его. Но Деб даже не шевельнулась.
— Извини за то, что я сказал тебе, — тихо промолвил Чен, — Мне действительно нужно было время, чтобы написать письмо. Вот это письмо. Я хочу, чтобы ты передала его генералу Корину после моего ухода.
Если бы Чен не услышал разговора Лидди и Бони, он остановился бы на этом. Посмотрел бы на Деб в последний раз и попросил бы передать письмо. Но теперь все обстояло иначе.
— Я совсем не хотел обидеть тебя. Я поступил ужасно. Прости меня. Я хочу объяснить, почему я это сделал и что я собираюсь сделать дальше.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
