— Пойдём, Алекс, всё в порядке, — позвала она меня в камин.
Амбридж в кабинете не было, но зато по коридору в сторону кабинета Снейпа от нас удалялось несколько сотен маленьких розовых лягушек.
— Тебе тоже интересно, чем закончится? — спросила меня миссис Малфой, в голубых глазах которой плясали розовые чертенята. — Может, посмотрим?
— Они же все к Снейпу прыгают, правда? — спросил я.
— Пойдем, — позвала она меня, накинула на голову капюшон и сама лёгкой походкой пошла вперёд.
Я догнал её и пошёл рядом. Волна лягушек, негромко квакая, прыгала по полу, создавая совершенно сюрреалистическую картину. Поворот, лестница, ещё поворот. Вот и нужная дверь. Конечно, открыть дверь несчастные создания не могли. А мы, соответственно, не могли подойти к двери, чтобы им помочь.
— Адхеслагос! — негромко произнесла Нарцисса, и из её палочки словно выстрелил небольшой серый комочек слизи, который почти сразу впечатался в дверь, успев по пути сильно вырасти в размерах.
Теперь по двери медленно двигался слизняк толщиной и длиной с моё предплечье.
— Алохомора, — скомандовала Нарцисса. — Акцио слизняк. Протего!
Слизняк дёрнул дверь, открывая, оторвался от неё и впечатался в поставленный щит.
— Финита, — скомандовала Нарцисса, уничтожая диверсанта. Раздавленные открывшейся дверью лягушки недовольно горланили в то время, как их товарки начали сквозь щёлку запрыгивать в предбанник кабинета Снейпа.
— Что за чёрт? — послышалось оттуда, зажёгся Люмос, лягушки возбуждённо заквакали, и почти сразу послышался жуткий нечеловеческий вопль.
Одновременно с ним множество лягушек заголосили, словно их варили живьём, и этот гомон всё усиливался по мере того, как новые отряды попадали “в зону поражения”. Древнее проклятье продолжало исправно работать даже на трансфигурированной жертве.
— Чудесно! — воскликнула Нарцисса, оборачиваясь ко мне, и отчего-то мне привиделась её безумная сестрица, которая на следующей неделе должна была бежать из Азкабана. — Замечательно! Превосходно! И никаких усилий на поддержание Круциатуса.
В ушах у меня уже начало болеть, и я поковырял, не удержавшись.
— Ой, прости, я о тебе-то не подумала! — с неприкрытой заботой в голосе сказала Нарцисса и вздохнула: — Ну ладно, пора прекращать этот цирк!
Преодолевая звуковое давление от диких воплей, она подошла к двери и просунула туда палочку.
— Финита! — скомандовала она, и кваканье сменилось мерзким визгом Амбридж. — Ступефай!
Раздался грохот и после этого установилась относительная тишина — стоны Снейпа и скулёж Амбридж уже в расчёт не принимались.
— Доброй тебе ночи, Алекс, — попрощалась Нарцисса, проходя мимо. — Понапрасну не шали!
— Спокойной ночи, Нарцисса, — ответил я и побрёл в сторону Гриффиндора.
Вот бы номер вышел, попадись я сейчас Филчу! Он бы меня наверняка запер бы в своих казематах дожидаться того счастливого дня, когда к ученикам можно будет применять розги. Однако путь до башни прошёл без приключений. Когда я зашёл в гостиную, там совершенно неожиданно увидел сгорбленную фигурку на диване. Я подошёл ближе.
— Кэйти? — позвал я.
Она вздрогнула, попыталась встать, снова рухнула, утопая в мягком сиденье и покраснела, как она теперь всегда делала, когда меня видела.
— Гарри… — она отвернулась в сторону. Я подошёл ближе и присел перед ней на корточки.
— Кэйти, я хотел попросить прощения, — начал я. Она фыркнула и посмотрела прямо мне в лицо.
— Что за чушь, — сказала она. — Ты ещё скажи, что раскаиваешься и больше так не будешь!
— Я больше так не делаю, Кэйти, — ответил я.
— Не делаешь как? — спросила она, прищурившись, отчего её взгляд стал колючим, как иглы дикобраза.
— Я больше не подглядываю за девочками в душевой, — со вздохом сказал я.
— Но не раскаиваешься? — подозрительно спросила она.
— Если бы я знал, что ценой этого будет потерять друга, то я бы и не стал этого делать, — сказал я.
— Чушь, — колючий взгляд её немного подобрел. Она всплыла из глубин дивана, села и притянула меня за грудки, заставив потерять равновесие и упасть перед ней на колени. — Чтобы больше никогда! — прошипела она.
Я фыркнул — со стороны мы смотрелись совершенно неприличным образом. Будто я ей в любви только что объяснился. Она озадаченно отстранилась, потом оценила ситуацию и, подтянув меня ближе, впилась мне в губы влажным поцелуем. Я был ошарашен до невозможности! То есть, я ожидал чего угодно, но только не этого. Я осторожно, чтобы не вспугнуть, обнял её и пропустил её язык себе в рот, думая о том, что, похоже, Сценарий решил поиздеваться надо мной и мою попытку избежать поцелуев с Чо Чанг наказал отработкой, казалось, со всеми девицами школы.
Попка у неё была, конечно, не столь выдающаяся, как у Анджелины, но оттого не менее приятная на ощупь. Она нехотя меня отпустила и оттолкнула, заваливая на пятую точку, достала из кармана платочек и промокнула им губы.
— Ну, ты и нахал, Гарри! — сказала она. Это одному мне в её голосе послышалось не то одобрение, не то восхищение? — Сейчас можешь идти, но помни — я с тобой ещё не закончила!
Она со мной ещё не закончила, поглядите на неё! Я встал и направился к себе в спальню, где в четыре носа пересвистывались мои друзья. Надо сказать, события прошедшего дня изрядно меня утомили, и я заснул почти сразу, как моя голова коснулась подушки…
На этот раз Волдеморт выглядел совсем по-другому. Я не знаю, как он этого добился, но у него сегодня было нормальное лицо, глаза не горели красным, а на руках были обычные ногти.
— Мистер Паркинсон, — сказал он вполне нормальным голосом.
— Лорд Волдеморт, — склонил я голову.
— А ты быстро растёшь, Алекс, — задумчиво произнёс он. — Да и выглядишь значительно опаснее.
— Вы меня хотели видеть, Лорд Волдеморт, — напомнил я.
— Просто любопытство взыграло, — махнул он рукой.
— Я вас не узнаю, Лорд Волдеморт, — сказал я, имея, конечно, в виду его обещание сдувать с меня пылинки, а не новую внешность.
Как ни странно, он понял.
— Ну хорошо, не совсем любопытство, — согласился он. — Я решил, что мне хочется жить.
— Не станете же вы меня уверять, что вдруг решили больше не убивать? — поинтересовался я.
— Я не могу не убивать, Алекс, — усмехнулся он. — Смерть — моя жизнь.
— Если акула перестанет двигаться в воде, она погибнет, — кивнул я, переводя его помешательство в понятную мне аналогию.
— Правда? — озадаченно переспросил Волдеморт. — Не знал. Но да, убийства для меня — как кислород. Когда мои Пожиратели Смерти отправляют кого-то на тот свет, я чувствую, как в меня переходит жизненная сила… Это ощущение ни с чем не возможно сравнить. Ты меня понимаешь, Алекс?
— Нет, — честно ответил я. — По мне так лучше умереть, чем стать таким.
— Вот мы и вернулись к моей смерти, — произнёс он. — Я люблю смерть и я люблю жизнь, мистер Паркинсон. Мне дорога моя жизнь даже в той убогой форме, в которой она у меня есть. И я хочу убивать. Если ты мне дашь возможность жить дальше и отнимать жизни…
— Вы же понимаете, что оставить такое чудовище на Земле я не могу, — развёл я руками. — Вы же как оружие массового поражения неограниченной мощности, способное выкашивать род людской тысячами и миллионами. Дай вам волю, и вы не оставили бы на свете ни одного человека…
— Маггла, Алекс, маггла, — поправил он меня. — А люди мне самому нужны — какой же я Лорд без слуг? Но что ты там сказал про Землю? Ты ведь не просто так её упомянул?
— Во вселенной есть и другая жизнь, — сказал я. — И наверняка найдётся планета, населённая столь мерзкими и противными созданиями, что даже ваша жажда смерти послужит добру…
— Или я найду в этих созданиях новых слуг, способных поднять удовлетворение моей жажды на новый уровень, — предположил он.
— Да, об этом я не подумал, — с кислой миной ответил я.
— Как бы то ни было, — откинулся он в своём кресле. — Мне нужно будет, чтобы ты отыскал и вернул оставшиеся крестражи. Эта сегодняшняя маска, — показал он на своё лицо, — завтра спадёт. Дурацкий ритуал в исполнении этого неумехи привел к тому, что я сам временами не могу смотреть на себя в зеркало. Принеси мне крестражи, и я сделаю всё, чтобы те, кого ты пытаешься спасти, пережили битву в Хогвартсе.
— Хорошо, — сказал я, вытаскивая из кармана медальон Слизерина. — Вот вам первый.
Я держал его за цепочку, стараясь не касаться самого медальона, и он вдруг взмыл в воздух и потянулся к Волдеморту. Я разжал руку, медальон буквально рванул в его сторону, застыл в полуметре, и из него вырвалось словно маленькое привидение в виде призрачной маски из огромных глаз и рта. Маска тонким щупальцем вытянулась к Волдеморту, а медальон при этом начал раскручиваться, выплёвывая из себя плотные сгустки, рывками перетекающие в Волди, который словно пил их. Внезапно всё кончилось, медальон почти упал, но у самого пола его снова подхватил Волдеморт и отправил в полёт ко мне.
