— Кого? — не поверила своим ушам графиня.
— Капитана Уилера, — перевел Понси. — Негодяй соблазнил девицу Арамона. Они выехали не больше четверти часа назад. Госпожа Савиньяк, в нашу мирную обитель Уилер проник, пользуясь именем вашего сына, и вместе с ним в Тарму вступило Зло! Остановите же его.
— Не вижу связи ни между Уилером и злом, ни между вами и девицей. — Арлетта покосилась на «обманутую» мать, та явно не стремилась скакать во весь опор и разрубать пополам. — Что бы ни делала Селина, вас это не касается…
— О да! — проорал, видимо, все же влюбленный. — Я не желаю больше слышать об изменнице, и я это брошу ей в лицо! Она узнает, сколь она презренна! Женщины недостойны тех строк, что им посвящены. «Они коварны, жадны, похотливы, их красота под стать красе кобылы — широкий круп, ухоженная грива, но лошади пусть глупы, но не лживы, и чтоб…»
— Сударыня, — доложила камеристка, — тут госпожу Арамона срочно видеть хотят. Сержант, из «фульгатов».
Оборвавшего земной путь мэтра Шабли ветерана Арлетта узнала сразу. То, что именно сейчас вошел именно он, при желании могло сойти за знамение или за шутку Леворукого. Удачную.
— Мишель, — на сей раз графиня щурилась отнюдь не для того, чтобы лучше видеть, — сейчас я велю этому корнету выйти вон. Если он замешкается, ему придется помочь. Понси, если вас хоть раз увидят возле дам Арамона, вы отправитесь в Варасту. Это я вам обещаю, а теперь убирайтесь.
Он убрался, пусть и не столь стремительно, как явился, но довольно шустро и молча. Взгляд, правда, был красноречив.
— Странная вешь, — поделилась своим наблюдением Арлетта. — Почему-то о нашей презренности в основном говорят такие вот молодые люди. Или не молодые, сути это не меняет… Понси увивался за вашей дочерью?
— Да. Сударыня, я все-таки хочу понять, где Селина.
— Есть повод для беспокойства?
— Нет! Селина наверняка просила капитана Уилера передать ее письмо Герарду, это мой старший сын, он должен быть в Южной армии. Мы потеряли друг друга из-за переездов.
— Надо было сказать мне, а еще лучше — Лионелю, когда он выезжал в Гёрле. Мишель, дорога свободна?
— В лучшем виде, сударыня! Письмо передать дозволяете? Госпоже Арамона.
4
— «Мама, — Луиза чуть ли не впервые видела дочкин почерк — очень аккуратный, очень красивый, — я уехала в Западную армию к графу Савиньяку. Ты не волнуйся, со мной капитан Уилер, он знает, почему я еду. Маршала я беру с собой, потому что тут собаки, и, потом, он чувствует Зою, а значит, почувствует и других выходцев, если они захотят прийти.
Мама, ты не сердись, пожалуйста, но так надо. Мы воюем, и будет очень нехорошо, если в армии окажутся такие, как господин Кнуд и капитан Оксхолл. Я тебе говорила, что я чувствую „бесноватых“, а они — меня, и начинают ругаться. Со мной их переловят быстрее, а времени у нас мало. Капитан Уилер считает, что я очень хорошо придумала, и монсеньор будет доволен. Я тоже так думаю, потому что маршалу Савиньяку нравится делать все быстро и хорошо.
Со мной ничего не случится, мне Айри рассказывала, что путешествовать с солдатами очень приятно, а ведь с ней не было даже офицера. Кроме того, в Гёрле должен быть Герард, так что я окажусь под покровительством брата, а это прилично, ты говорила об этом, когда мы познакомились с Айри.
Я на всякий случай взяла двадцать томов и три платья, одно траурное и два синих, но путешествовать буду в мужской одежде. Ее не нужно шнуровать со спины, а Зоя говорит, что так удобнее, и капитан Уилер с ней согласен. Пожалуйста, не волнуйся и береги себя, а если придут Зоя и папенька, передавай им привет.
Твоя дочь Селина».
Показывать или нет?! Нет — графиня подумает Леворукий знает что. А если да? Скорее всего, тоже… Луиза сглотнула и подняла взгляд на госпожу Савиньяк; та безмятежно разглядывала плафон с резвящимися детишками.
— Сударыня, — твердо сказала капитанша, — Селина в самом деле уехала с капитаном Уилером. Она хочет помочь переловить «бесноватых». Не желаете прочесть, что она пишет?
Слабая надежда на отказ рухнула — графиня отнеслась к посланию со всем возможным вниманием. Она читала, Луиза ждала и тряслась, как не тряслась, даже ожидая жениха: тогда она знала, что ничего хорошего ей не достанется, сейчас же дело могло повернуться по-всякому. Вот кого капитанша была готова придушить, так это услужливого «фульгата». Нет бы оставить письмо прислуге — дескать, передайте, как вернутся! И сама тоже хороша, могла бы и сообразить, с чего Сэль с утра над чернильницей сидела. Хотя, может, все и к лучшему, на войне кое-что доходит быстрее.
— Виконт Валме полагает вашего сына очень ответственным. — Графиня вернула письмо Луизе. — Видимо, это у вас семейное, а ваша дочь еще и наблюдательна, и умна. Надеюсь, вы не последуете совету корнета Понси и не броситесь в погоню?
— Я видела герцогиню Окделл, когда она пыталась вернуть Айрис. — Остановиться или рискнуть и сунуться дальше? — Селина в самом деле может помочь, и я не хочу мешать своим детям жить, только моя дочь не ровня девице Окделл. Для нее никто не станет искать дуэнью и уезжать из собственного дома. Сударыня, я боюсь за репутацию своей дочери, но, если я примусь об этом кричать, будет только хуже.
— Мой сын все чаше поступает как Алва, — задумчиво произнесла мать вожделенной добычи. — Почему бы Оленю не сделать для оказывающей ему серьезную услугу девицы то же, что Ворон сделал для сестры своего отравителя? В конце концов, если потребуется, Лионель всегда может жениться…
Луиза не шмякнулась в обморок лишь потому, что маменька сделала бы именно это; капитанше даже удалось не открыть рот и не завопить, но глаза на лоб, видимо, все же полезли. Они просто не могли не полезть.
— Сударыня, — госпожа Арамона таращилась на собеседницу, будто озадаченный рак, — неужели вы примете безродную невестку?!
— Я приму тех женщин, которых приведут мои сыновья, заодно окончательно пойму, кем же они выросли. Савиньяки довольно часто женятся по любви, хотя в прошлом году я не могла до конца исключить союз с Манриками или Колиньярами. Вот от этого я в самом деле была почти в ужасе.
— Я видела девиц Манрик, — выдавила из себя Луиза. — Их беда — фамильные цвета.
— Нет, — графиня нехорошо прищурилась, — их беда — их семейство.
5
Маршал Савиньяк открыл глаза за мгновение до того, как бодрый голос под дверью возвестил:
— Мой маршал, вас срочно хочет видеть маршал Савиньяк. Прибыло донесение из Франциск-Вельде.
Спросонья Лионель не понял, кто кого хочет видеть, потом засмеялся. У Савиньяка может быть хоть шестнадцать титулов, в армии он все равно пребудет Савиньяком, которого всегда могут вытащить из постели ни свет ни заря. Ли зевнул и потянулся за рубашкой.
Небо за окном лишь начинало наливаться рассветной синевой; было часов шесть, не больше, значит, курьер провел в пути всю ночь и въехал в лагерь к половине шестого, когда его не столь понукаемые собратья лишь седлают коней. Обычного конного пути от Франциск-Вельде до Гёрле дня три, необычного — два. Значит, курьер выехал утром седьмого.
Проэмперадор Севера и Северо-Запада ошибся: гонец выехал пятого, но, дважды нарвавшись на дриксов, был вынужден сделать круг, на чем и потерял больше суток. Могли и вовсе не доехать, но полковник Придд действовал наверняка, отправив три донесения тремя дорогами. Обросший щетиной капрал с ввалившимися глазами добрался первым, и теперь в Западной армии знали, что в четвертый день Осенних Скал дриксенская пехота числом до десяти тысяч человек под командованием генерала фок Греслау внезапно появилась у Франциск-Вельде.
Дриксы атаковали лагерь марагонского ополчения, Придд силами неполного конного полка предпринял попытку уничтожить вражеского командующего и таки уничтожил, после чего подошедшая дриксенская кавалерия, всего около трех тысяч клинков, в свою очередь ударила по соотечественникам с тыла и принудила отступить. Лагерь выстоял во многом благодаря действиям ополченцев барона Катершванца и артиллерии. В бою погиб генерал Вейзель, потери — больше трети от первоначальной численности марагонского ополчения и до половины эскадрона у Придда.
— Я помню этого фок Греслау по Ор-Гаролис, хотя имя узнал от пленных позже, — Лионель оглядел недовольного Эмиля, проглотившего сосульку Райнштайнера и крутящего усы Ариго, — и могу сказать, что Придд избавил нас от очень толкового врага. Фок Греслау тогда командовал арьергардом и действовал весьма прилично. Этот генерал расколол бы Франциск-Вельде даже с одной пехотой.
— Отсутствие конницы у фок Греслау и отсутствие пехоты у Рейфера заставляет предположить, что они должны были действовать сообща, но рассорились. Это объясняет, почему конница Рейфера выглядит потрепанной и уставшей, а в строю есть раненые. — Райнштайнер соображал даже в семь утра и с дороги. — Очевидно, что с «китовниками» у рейтар отношения более чем просто враждебные — не брали пленных, добивали на месте раненых и, самое необычное, отказались от столкновения с Приддом ради атаки на собственную пехоту.
