что в разговоре будут участвовать Крячко и сам генерал Орлов.
Как и ожидалось, Елена твердо заявила, что она ни с кем не говорила на тему расследования. И даже куратору не стала раскрывать подробностей, а сказала только, что на основании этого расследования она будет выстраивать свою дипломную работу. На счет Ярослава она ничего не могла сказать.
— Я стараюсь минимизировать с ним отношения, — сказала она. — И вы, Лев Иванович, знаете почему. Так что с кем он общается и с кем ведет беседы, я не знаю. Но хотя куратор у нас с ним один — это профессор Ревякин Сергей Владимирович, но руководителем и консультантом Ярослава в дипломном проекте является другой преподаватель — Тихонов Лев Ларионович.
— Хм, а сколько лет этому Тихонову? — задал вопрос Орлов и с подозрением посмотрел на Елену, словно это она скрывала свой возраст.
— Ему шестьдесят пять, но он еще преподает, — улыбнулась девушка. — И у него отличное зрение, и бородки он не носит.
Она поняла, что Петр Николаевич имел в виду, когда спрашивал о возрасте преподавателя. Ей рассказали о подозрениях, которые родились у сыщиков насчет того, кем бы мог быть Каллиграф.
— Ну, положим, бородку можно приклеить и очки нацепить с простыми стеклами, — возразил ей Орлов. — Ты вот скажи мне, как там насчет его роста и комплекции, а также каков его характер. Может он подходить под психологический портрет преступника, как ты думаешь?
— Нет, — решительно покачала головой Елена. — Лев Ларионович — невысокий и кругленький, совсем даже не силач, если вы это имели в виду. К тому же он рассеянный и весьма забывчивый, поэтому даже на роль коварного гения, который руководит убийствами, он не подходит. Наш Сергей Владимирович и то больше похож на серийного убийцу, чем Тихонов.
— Хм, кстати, а почему бы и нет? — заметил Орлов.
— Что «почему бы и нет»? — не поняла Елена.
— Почему бы вашему куратору не быть этим самым Каллиграфом? — предположил Орлов, но Елена рассмеялась.
— Ну что вы, Петр Николаевич, — махнула она рукой. — Наш Ревякин хотя и очень умный преподаватель, но такой простецкий, что я даже и думать о нем как о маньяке не могу. Хотя…
Девушка улыбнулась и опустила голову.
— Что? — с подозрением посмотрел на нее Гуров.
— Нет, ничего, — тряхнула Елена головой и добавила: — Правда, и рост, и возраст у него очень даже подходят под рост и возраст Каллиграфа. Но характер Ревякина настолько открытый, веселый и прямодушный, что подумать, будто он способен на убийство… У меня даже в голове не укладывается, что Сергей Владимирович может кого-то убить.
Гуров, Крячко и Орлов многозначительно переглянулись, и Лев Иванович сказал:
— Ну, нет так нет. Леночка, мы тебя больше не будем задерживать. Но у меня к тебе будет просьба. Вы сейчас с Ярославом часто будете встречаться вне стен управления — в университете. Правильно? Так вот, у меня, а вернее, у нас к тебе просьба: присмотрись к Прилучному, проследи, с кем он будет общаться из студентов или преподавателей. Хорошо?
— Вы предлагаете мне за ним шпионить? — поморщилась Елена.
— Это не называется шпионить, — резко ответил ей генерал. — Это называется оперативная слежка за подозреваемым.
— Вы что же, Ярослава подозреваете, что он Каллиграф? — удивилась девушка.
— Не он сам, а некто, с кем он связан. Скорее всего, кто-то использует парня втемную, — успокоил ее Лев Иванович. — К тому же если это так, то ему может угрожать опасность. Каллиграф, как ты знаешь, не оставляет в живых тех, кто может его или опознать, или рассказать о нем хоть что-то.
— Ужас какой! — наконец-то дошло до студентки. — Если это так, то почему бы нам не предупредить Ярослава и не сказать ему, что ему угрожает такая опасность?
— Он может испугаться, растеряться и наделать глупостей, — ответил ей Лев Иванович. — Ты не переживай. Вне университета за ним присмотрит наш сотрудник. Так что в случае чего мы успеем его спасти. Больше такой ошибки, как с Юлдашевой и ее сыном, я не допущу, — жестко закончил Гуров и вздохнул.
Он не стал говорить девушке, что и за ней теперь будет установлена постоянная слежка, решив не пугать ее.
— Давай-ка я провожу тебя, — улыбнулся Елене Крячко. — Уже поздно. Вдруг к тебе пристанут какие-нибудь хулиганы.
Распрощавшись с Гуровым и Орловым, Елена пошла одеваться, а Станислав задержался.
— Я присмотрю за ней, пока вы не пришлете мне смену. Буду в машине у ее подъезда.
— Хорошо. Через час тебя сменят, — пообещал ему Орлов.
27
Следом за Крячко и Еленой собрался уходить и Орлов.
— Что на сегодня уже выяснил по поводу убийства Кирилла Юлдашева? — спросил Петр Николаевич, одеваясь.
— Просмотрели запись с видеонаблюдения над подъездом и выяснили время, когда Каллиграф с Кириллом вошли в дом. Получается, что вошли они буквально через три минуты после того, как Алина Сергеевна вышла и поехала к нам в управление.
— Был где-то поблизости и наблюдал, — не спросил, но констатировал факт генерал.
— Похоже, что так, если брать в расчет еще и то, что звонил он Юлдашевой тоже из этого же района, неподалеку от ее дома, — кивнул Гуров. — Подлец выбрал идеальное время — практически все соседи были в этот момент на работе и не могли видеть, как он входил с мальчиком в квартиру. На видео же его лица не видно. Оно закрыто капюшоном.
— А что насчет следов в квартире?
— Там тоже не за что зацепиться. Все предметы, которые лежали на столике и которые преступник использовал для своей инсталляции, чисты, как будто к ним никто и не прикасался никогда. Убийца действовал настолько четко и аккуратно, что не оставил после себя ни одной зацепки. Времени у него было предостаточно. Но зато он не удержался и в этот раз забрал с собой одну игрушку мальчика. А вернее, безделушку, которая стояла на его компьютерном столе. Это маленькая статуэтка собачки с качающейся головкой. Ее подарил Кириллу Копцев, когда они все вместе отдыхали в Анапе. Когда мы уже уехали из квартиры Юлдашевой, мне позвонила Алина Сергеевна и сказала, что не нашла собачку ни в комнате сына, ни вообще в квартире.
— Хорошо, если это убийца забрал собачку, а не сам Кирилл ее кому-нибудь подарил, — заметил Петр Николаевич.
— Я тоже предположил такой вариант, но Юлдашева настаивала, что еще утром собачка стояла на месте. А Кирилл не мог ее никому подарить, так как она ему нравилась и он дорожил подарком от Альберта Юрьевича.
— Послушай, я вот о чем подумал, —
