По факту же уровень доступа всегда зависел от статуса пользователя. Смарт могли украсть, могли подделать идентификаторы, но подменить человека, владеющего устройством, не вышло бы. А все входящие и исходящие пакеты данных шифровались уникальным ключом, завязанным именно на ДНК носителя. Хотя, конечно, существовали способы взлома даже такой защиты.
И не вызывало удивления, что заместитель главы Четвертого комитета ГА ООН мог выудить из Сети такие вещи, о которых рядовому пользователю не только не полагалось, но и в целом не рекомендовалось любопытствовать. Ведь «меньше знаешь – крепче спишь». «Во многие знания многие печали». «Quod licet Jovi, non licet bovi[69]». Эти простые истины со временем не менялись.
А вот если упомянутому замглавы в доступе к некоей информации отказывали – тут действительно стоило насторожиться. И на всякий случай немножко попаниковать. Слегка; исключительно для поддержания остроты мироощущения.
Господин Оосава не паниковал. Он выглядел злым, веселым и сосредоточенным. Саймон, шедший за ним чуть сбоку, поймал себя на мысли, что прикидывает маневры ухода во фланг для перекрытия секторов обстрела. Ощущение было интересным.
Но пострелять, а также помахать кулаками, подрать глотку и потыкать в оппонентов обидными жестами им оказалось не суждено. В открывшемся за массивными, укрепленными дверями зале архива – полутемном, дышавшем прохладной сушью – отважных борцов за историческую правду встретил руководитель отдела. Он же практически единственный человекообразный сотрудник. И бить его выходило как-то не с руки.
Складывалось впечатление, что Ицхак Шмуэль, достойный сын славного народа, разменял уже не первую сотню лет, а как минимум третью. Тело маленького, щуплого архивиста, гордо уставившего на вошедших свой выдающийся во всех смыслах нос, представляло собой мозаику из относительно живой плоти и искусно подобранных имплантов, протезов и дополнительных эффекторов. Сам он кутался в некую бесформенную хламиду, давно утратившую товарный вид и накидываемую на плечи исключительно в силу привычки. Над лысой, пятнистой головой ревнителя музы Клио флегматично порхала парочка дронов, зачем-то выполненных в форме человеческих черепов. Видимо, специфический архивный юмор, подумал Саймон.
– Тишина в библиотеке! – угрожающе вскинул костистую длань, а также пару иных манипуляторов хранитель сакрального знания. – Что это у нас тут за набег? Откуда вы взялись, молодые люди?
– Я впечатлен, – пробасил Анжело, нависая над стариком. – Вы вообще в курсе, что над вашим скромным захоронением расположен целый комплекс ООН?
– Не делайте мне повод считать вас идиотом, юноша, – парировал архивист и задрал нос еще выше. – Что это вы такой сердитый, будто плохо кушали и мало спали? И по какому праву здесь вообще топчетесь?
– Я заместитель главы Четвертого комитета, – веско уронил заместитель главы Четвертого комитета. – И право имею. А вот что вы тут натворили с ведомственным ИИ – это хороший вопрос.
– Вопросы – это по моей части, – смягчаясь, наклонил голову набок Ицхак. Он махнул кистью куда-то в сторону, и один из дронов унесся по указанному направлению. – Таки задавайте, господин Оосава, и я уже попробую вам ответить в меру своих скромных сил.
Саймон поискал глазами какой-нибудь табурет, не нашел и облокотился на разделявший собеседников стол. Тот оказался выполнен из темного, древнего дерева – как и многочисленные стеллажи, набитые папками, пухлыми томами и просто стопками бумаги и пластика. Вокруг каждого, впрочем, еле заметно мерцало стазисное поле. Высоких технологий в архиве не гнушались, предпочитая сочетать, а не заменять.
– Ваш искин не хочет отвечать на мой запрос, утверждая, что доступ к данным закрыт. И якобы закрыл его я сам. Совершенно точно подобного я не делал, а значит, у вас тут либо программный сбой, либо диверсия. Что вам больше нравится? – продолжал наседать ооновец, сбавив, тем не менее, тон. Архивист шевельнулся под своим балахоном – видимо, это означало пожатие плечами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Сбои-шмои… Давайте я сам гляну. Есть двери и есть ключи, господин Оосава. Вам же на данный момент важнее получить информацию, а не поймать хулигана, так? Иначе вы побежали бы во внутреннюю безопасность, а не ко мне. Вот и поищем.
Анжело еще поворчал, но скинул со смарта благоразумно сохрененный запрос. Старик принял его, пожевал губами, сощурился единственным живым глазом. Искусственный сверкнул и еле слышно щелкнул диафрагмой.
– Действительно, закрыто. Говорите, не вами? Все ключи похожи на подлинные… Я даже могу понять, зачем нужно было это прятать. Печальная страница нашей истории. – Он вздохнул и насупился. – На том корабле служил мой дед. Ах, как летит время…
– Что-то нашли? – Оосава не дал архивисту поностальгировать вдоволь. Тот не обиделся, а кивнул.
– Конечно. Всегда есть пути-дорожки. Тайные тропы. – Он покосился на Саймона. – Вы же вот лоцман, вы должны знать, юноша.
Юноша еле удержался, чтобы не выругаться. Все, решительно все определяли в нем представителя Семей! Интересно было бы знать как.
Тем временем, добравшись до заветных данных, Анжело впал в легкую прострацию. Впрочем, он довольно быстро вернулся к реальности. Видимо, найденное его впечатлило.
– Ну конечно! Ильмаринен! Глизе восьмьсот тридцать два цэ!
Молодой лоцман и дряхлый архивист синхронно нахмурились.
– Это что-то важное? – не удержался от любопытства последний. Впрочем, удовлетворять оное любопытство никто не собирался. Оосава ухватил Саймона за локоть и буквально поволок к выходу.
– Я тоже помню эту историю, – чуть ли не напевал он, пока летел по коридору в сторону лифта. – Одна из самых ранних попыток колонизации. Компания, выигравшая тендер на первичную разработку, исполняла перед международной комиссией серенады, мол, богатые минеральные запасы, шикарные промышленные перспективы, не такой уж суровый климат… Но, как водится, человек предполагает, а мироздание располагает.
– Их эвакуировали? – с долей сомнения уточнил лоцман, пока уютная, просторная кабина поднималась обратно к офису. Анжело дернул уголком рта.
– Не всех. Не успели. Выжило около десяти процентов колонистов. Упрямые оказались ребята, до последнего не желали признать провал своей миссии.
– Тогда понятно, почему могли забыть челноки. – Саймон пытался рассуждать хладнокровно, но, честно говоря, история трагедии задела и его. Правда, признаваться в этом он не собирался. – Спасатели прибыли на своих судах и снимали в первую очередь людей. Имущество компании наверняка застраховали, так что в мертвой колонии остались и драгметаллы, и руда, и промышленные мощности… Лакомый кусок для любой организации по ту сторону закона.
Оосава смотрел на него со странным выражением. Наконец понимающе улыбнулся.
– Не так плохо быть человеком, господин Фишер. У вас тоже есть чувства. И у меня они есть. И даже у старика Шмуэля. – Он ткнул пальцем вниз. – Желание их спрятать, чтобы не казаться уязвимым, понятно, простительно и даже разумно. Только не увлекайтесь. Просто совет, ни в коем случае не приказ.
Сначала накрыло волной смущения. Затем появилось желание разозлиться и надерзить. Но оно тоже прошло, и вспомнилась надпись на кольце царя Соломона. Ооновец выходил прав. А Саймон не хотел «делать ему повод считать себя идиотом». Поэтому он вдохнул, выдохнул, кивнул и продолжил рассуждать:
– Хорошо. Тогда я бы предложил сходить туда и посмотреть. Опыт – отец всякой достоверности.
– Согласен и утверждаю, – охотно ответил Анжело. – Вот только есть один небольшой затык.
Лифт прибыл на базовый этаж. Оба пассажира молчали, пока открывались двери, молчали в коридоре до офиса, молчали, пока рассаживались за рабочим столом. Наконец Саймон не выдержал:
– А именно?
– Видите ли, – осторожно начал Оосава, закуривая и глядя куда-то перед собой, в столешницу, – разведывательные подразделения, которыми располагает наш комитет, укомплектованы достаточно специфически.
