На слух всё казалось довольно просто, но выполнить приём с первого раза не удалось никому. То ученик делал слишком маленький шаг назад, и кончик меча противника задевал его, то ученик не мог удержаться на ногах во время поворота, то не удалось сделать точный удар по шее противника. Мальчики злились, Мицуёри-сэнсей спокойно глядел на них.
- Йомэй, Юки, вы следующие.
Широ и Юки, оба с деревянными мечами, тяжело дыша, встали друг напротив друга. Первым приём должен был выполнить Широ. Он скрестил меч с Юки, сразу почувствовал, с какой силой один боккэн давит на другой и, опасаясь, что ему не удастся выдержать давления, он быстро шагнул назад, повернулся, чудом не упав, и снова оказался перед лицом Юки. Тут он понял, что решающий удар нанести не сможет: поворачиваясь, он отступил слишком далеко, и мечом до шеи Юки ему ни за что не дотянуться… и тут Юки вдруг качнулся вперёд, и Широ, ещё не сообразив, что произошло, с размаху ударил его по шее.
- Вот и первый отличившийся! – Воскликнул Мицуёри-сэнсей. – Выполнено не совсем чисто, но ведь выполнено! Тебе удалось, Йомэй!
Широ выпрямился, весь красный. Учителя он не слушал. Юки, которому крепко досталось по шее, стоял рядом с ним и глядел в пол, опустив меч.
Гнев распирал Широ. Он шагнул к Юки, встав вплотную к нему, и выкрикнул ему прямо в лицо:
- Ты поддался!!!
Юки отпрянул.
- Что?.. Вовсе нет!
- Нет, ты сделал это нарочно! – С этими словами Широ выронил меч, размахнулся и влепил Юки пощёчину.
В додзё сразу стало очень тихо. Остальные ученики прекратили тренироваться и растерянно уставились на Широ и Юки. Мицуёри-сэнсей открыл рот, да так и не закрыл.
На Юки было жалко взглянуть. Он как-то съёжился, осунулся, его лицо смертельно побледнело, а на левой щеке полыхало красное пятно. Широ вызывающе смотрел на него.
- Прошу меня… простить… - дрожащим голосом пробормотал Юки и упал перед Широ на колени.
- И не подумаю! – Широ всё ещё трясло.
- Я виноват. Простите мне моё недостойное поведение, - еле слышно бормотал Юки. – Пожалуйста, позвольте мне умереть.
- Что?.. С какой стати!
- Я не справился со своими обязанностями. Я плохой слуга. Прошу вас, я должен совершить сэппуку. Разрешите мне.
- И не подумаю! – Заявил Широ. – А кто, интересно, будет мне служить, если ты умрёшь?
Юки замолчал. Через несколько минут он выпрямился и нерешительно взглянул на учителя. Тот кивнул. Тогда Юки быстро поклонился и выбежал из додзё, забыв даже прихватить свою накидку. После его ухода все взоры обратились к Широ.
- Что ж, - ровным голосом сказал Мицуёри-сэнсей, - продолжим тренировку. Йомэй-кун, тебе придётся ещё потрудиться, прежде чем получить настоящий меч.
Широ не отличался отходчивым нравом. Решив, что Юки, поддавшись слабому противнику, хотел прилюдно его унизить, он пообещал сам себе, что отныне не будет ни говорить, ни смотреть на Юки. Однако, когда вечером того же дня Юки не пришёл ночевать в его комнату, Широ обнаружил, что спать одному ему довольно неуютно.
Юки не пришёл и следующим вечером, и через день, и через два дня. Уроки музыки и всего остального они по-прежнему посещали вместе, но в додзё Юки больше не появлялся. Никто не интересовался его отсутствием, никто не спрашивал, когда же Юки вернётся в школу, и постепенно Широ начал думать, что учителя и ученики вовсе забыли про Юки. А ведь он был одним из первых!
В течение последующих десяти дней все ученики, кроме Широ и толстого сына Цунэхиса, получили право сражаться настоящими мечами. Отстающих учеников пришлось поставить в пару, и тут выяснилось, что Широ начал драться ещё хуже последнего ученика. Он совсем не старался. Учитель Мицуёри не делал ему никаких замечаний и относился так же ровно, как и ко всем остальным.
Вскоре тоска совсем изгрызла Широ. То, что он, оказывается, успел так привязаться к Юки, стало для него откровением. Со временем злость в нём начала гаснуть, уступая место другому ощущению – пока ещё неосознанному чувству вины.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Однажды господин Райдон вызвал его для беседы.
- Ты что, поссорился с Юки? – Спросил он, наливая приёмному сыну чай.
Широ повёл плечами.
- Спросите об этом у самого Юки.
- Он говорит, что не ссорился с тобой. А ты?
- Ну и я с ним не ссорился.
- Так почему вы не разговариваете, не общаетесь больше?
Пока Широ думал, что на это ответить, господин Райдон смотрел куда-то в сторону, будто предаваясь воспоминаниям.
- Наши слуги – такие же люди, Йомэй. У них тоже есть чувства, желания, переживания, радости, беды, мечты. С ними нельзя обращаться как с мусором. Да, они ниже нас по положению, но это не даёт нам права топтать их ногами. Особенно тех, кто, как Юки, благороден по рождению и воспитанию. Тем более глупо делать это из зависти.
Широ вспыхнул от обиды:
- Да, правда, Юки во всём разбирается лучше меня! Как нам учиться вместе, если он уже знает всё то, что я теперь только начинаю постигать? Это унизительно!
- Если ты так и будешь печься лишь о своей гордыне, кончишь свой век самодовольным болваном, - ровным голосом сказал Асакура, раздувая веером огонь над жаровней. - Гляди, Широ: если я разочаруюсь в тебе, то только один раз, первый и он же последний.
Совершенно убитый этими словами, Широ молча побрёл в свою комнату. Юки там, конечно, не было. Сидя на остывшем футоне и глядя на тлеющие угольки, Широ совершенно не к месту вспомнил, что недавно – всего-то дней пятнадцать назад! – Юки обещал сводить его в настоящий театр.
«Эта деревня хоть и называется деревней, - говорил Юки, - однако скоро здесь вырастет целый город. Повсюду идёт строительство. Есть даже настоящий театр!»
Широ, никогда не бывавший в театре, сильно заинтересовался и стал просить отнекивающегося Юки как-нибудь провести его на представление.
«Ваш отец, Асакура-сама, будет против! – Не соглашался Юки. – Не к лицу благородным господам глядеть на зрелище для простолюдинов. Подумайте, в какое положение вы себя поставите!» Он так заботился о его положении, бедный Юки…
Широ вдруг стало так жалко друга, что он чуть не расплакался. Где-то он сейчас ночует? Неужели в беседке у ручья? Но ведь в парке сейчас так холодно! Широ вдруг показалось, что на последних домашних уроках Юки выглядел простуженным и слабым…
Он едва не вскочил с постели и не помчался в парк, да вспомнил, что мост поднят, и что без приказа хозяина замка его никто не опустит. Широ проворочался с боку на бок до самого утра, заснуть он не смог.
Юки стоял у реки, печально глядя на воду. Ему было очень скучно и тоскливо. После произошедшего он не смел и показаться в додзё, полагая, что за проступок его исключили из учеников. Юки безмерно огорчала размолвка с другом, но он не видел за Широ никакой вины. Наоборот, Юки винил во всём только себя: зная о гордом характере Широ, он должен был догадаться, какими унизительными кажутся наследнику Асакура все подачки. Юки и впрямь хотел поддаться своему юному господину, чтобы придать ему немного уверенности в своих силах, но всё получилось как раз наоборот…
Какая непростительная оплошность! Как теперь помириться с Широ, Юки не представлял. И эта пощёчина… Конечно, он больше не Моринага, честь его семьи безнадёжно утрачена, он живёт на этом свете только благодаря милости господина Райдона. Он ничто, он обречён на существование с клеймом сына предателя, конечно, всю оставшуюся жизнь его будут поносить. Но всё-таки как это больно!
Тут он увидел, что из-за деревьев вышел Широ и направился прямо к нему. Лицо у него было очень рассерженное. Юки хотел уйти, чтобы ещё больше не раздражать его, но Широ крикнул:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
- А ну стой!
И Юки остановился.
Широ двигался такой походкой, будто тащил за собой что-то очень тяжёлое. Этой тяжестью было раскаяние, висевшее у него на плечах. Он заставил себя остановиться перед лицом замершего Юки и обхватил его за плечи, выдохнув разом:
