– Пойдем, провожу к княжескому терему, – дёрнул его за рукав тщедушный собеседник, – а то заплутаешь среди хором боярских, подумают что тать, ещё собак натравят.
Перебор от помощи гида не отказался, но про себя усмехнулся, мол, с таким провожатым их обоих скорее собаками потравят.
– Не натравят, – словно прочитав его мысли, спокойно ответил провожатый. – Меня здесь все знают. Я же блаженный. Когда настроение есть, я им порчи снимаю, судьбу счастливую предсказываю…
– Ишь ты, ты и мысли читаешь? – вскинул бровь Переборушка.
– Твои, можно сказать, да, – почти и не хвастаясь, отозвался нищий. – Ты чересчур простой и добрый. Этого у тебя даже слишком много, понимаешь, перебор.
– Ух, ты! И имя моё знаешь?! – остановился Перебор в изумлении.
– В смысле? – настала очередь нищего вздёрнуть бровями.
– Ну, меня так и звать Перебор! – пояснил наш герой. – Для друзей, Переборя. Можно просто – Боря.
– А-а, ну да, ну да, – осмыслил слова Перебора нищий и ухмыльнулся. – Я думаю, сработаемся.
После кратковременной остановки колоритная парочка продолжила путь к княжескому терему.
– А тебя как звать-величать? – вспомнил, что пора бы и познакомиться с провожатым, Перебор.
– Савко, – представился нищий. – Местный блаженный. На рунийский манер меня так здесь называют. А по пачпорту Саван Басманов. Саван, сын Басмана, внук Басмачи, правнук Баскака, праправнук Батискаф…
– Э-э, стоп! – перебил его Перебор, не желая выслушивать родословную до семнадцатого колена. – Так ты что, мангало-шампурин, что ли?
Перебор вновь остановился, но в этот раз ещё и нахмурился.
– Ну, что значит мангало-шампурин, – развёл руками Саван-Савко. – Не отрицаю, в роду были ордынцы, но это когда было. А по материнской, да и вообще по женской линии, у нас все сплошь женщины с рунийских селений. Ещё от пра-пра-праааадеда, с первого набега повелось. Нынче же наш древний род давно ассимилировался здесь. Мы тут почти обрунились. От ордынских корней у меня только глаза дальневосточные остались, да аль-халат фамильный.
– А-а, ну это другой разговор, – «переварил» Перебор сказанное «ассимилированным» Савко и махнул рукой. – Пошли уж. Встали тут как два тополя.
Пошли они дальше, думая каждый о своём, но периодически ловя себя на мыслях, что неспроста эта их встреча, ох неспроста. Так, в полном молчании они и достигли княжеских палат.
– Всё, пришли, – сказал Савко с ордынскими корнями и подтолкнул внезапно заробевшего Перебора. – Иди, иди, там, таких как ты уже полна коробочка.
Пожав руку провожатому и собрав свои силы воли и духа в кулак, Перебор постучался в ворота фейс-контрольно-пропускного пункта княжеского терема.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Без заминок пройдя фейс-контроль на КПП, Перебор вышел на залитое солнцем плац-подворье, разбитое напротив парадного подъезда в княжеские покои, переступил через дремавшую в лужице свиноматку, и очутился в приглушённо переговаривающейся толпе тороватых мужиков.
На плацу были представлены все сословия и социальные классы, имевшиеся на тот исторический момент на Рунии: ближе к подъезду чинно прогуливались дородные купцы в начищенных заморских кирасах; жилистые ремесленники в кольчугах кустарного изготовления держались отдельными кучками, каждый со своей артелью; несколько крестьян в жилетах из воловьей кожи с нашитыми на груди стальными бляхами дымили самокрутками возле урны. Помимо основных представителей рунийского древнего социума по двору шныряли и более подозрительные товарищи с цепким голодным взглядом поверх роговых очков, принадлежность которых к какой-либо прослойке определить было трудно, но, скорее всего, из интеллигенции (почему я так подумал? да только врачи и учителя могут незаметно прятать в рукавах скальпели и указки-заточки).
Немного оглядевшись, Перебор направился к «своим». Протиснувшись к крестьянской «фракции» он поздоровался с мужиками и поинтересовался, к чему приурочен «съезд».
– Понятно к чему, – отозвался один из «сельхозработников». – Глашатаи возвестили, что князь будет землю напра-налево раздавать. Вот мы и пришли насчёт угодий и пахотных земель поинтересоваться. Оно лишним никогда не будет.
– Обалдеть не встать! – не поверил своим ушам, Перебор. – Это я удачно зашёл!
– Ну, коли так, иди в очередь запишись, – показал другой земледелец на сидевшего возле входа писаря. – Народу вишь, сколько набежало, придётся в очереди постоять, потолкаться.
– Ничего, постоим за землю рунийскую! – неожиданно для самого себя радостно провозгласил Перебор испоконный богатырский девиз и пошёл записываться в очередь.
Спустя полтора часа начался кастинговый приём у князя, и народ, как полагается, забыв про очередь, дружно ломанулся ко входу в княжескую резиденцию. А что вы хотите? Когда дело касается земли рунийской, вспоминать об очерёдности у руничей считается дурным тоном.
Это надолго, удручённо подумал Перебор, не участвовавший в давке, глядя как «пролетариат» и не уступающая ему в наглости «интеллигенция» чуть ли не штурмом берут дворец князя. Однако, вскоре по рядам «штурмующих» пошёл недовольный ропот, готовый перерасти в акции протеста и лишь появление на крыльце сурового палача с наточенной секирой в руках остановило народ от безрассудного (а вместе с тем «бессмысленного и беспощадного») поступка.
– Ша-а! Тих-хо! Чего возмущаетесь?! – грозно рявкнул на притихшую толпу палач, сверля суровым взглядом людей через вырезы в краповой маске. – Вам же рунийским по бересте было написано, что земля будет дана лишь тем богатырям, которые откликнуться на призыв князя смотаться на войну с войском плутовского короля Филипса и то, лишь в том случае, ежели супостат будет безоговорочно побежден и откапитулирован.
– Глашатаи, кажись, не совсем так оглашали! – набравшись смелости, крикнул кто-то из толпы.
– С глашатаями я лично разберусь! Коли факт дезинформации будет иметь место, всех их до единого на кол посажу или певцами оформлю в хор фальцетистов, – пообещал палач, и не верить ему оснований не было. – Так вот! А теперь остались только те, кто на войну готов отправиться. Остальным, во избежание проблем со здоровьем, разойтись немедля.
Разочарованная толпа халявщиков, невнятно лопоча, начала растворяться среди городских улиц и, не прошло и пяти минут, как богатырский призывной участок почти полностью опустел.
Пред палачом остался стоять во всей своей неприметной красе только юный, но уже внушающий уважение, Перебор.
– А ты чего стоишь? – спросил его палач и, отметив богатырское сложение парня, поинтересовался. – Борец, что ли?
– Ага! И борец, и рукопашник, – подтвердил догадку палача Перебор и сразу ответил на первый вопрос палача. – Я как раз к князю, насчёт земли поговорить пришёл.
– На войну хочешь? – усмехнулся палач.
– Вообще-то не очень, но если надо, я всегда готов постоять за землю родимую, померяться с супостатом люто-поганым силушкой богатырской.
– Хорошо сказал! – удовлетворённо сказал палач и открыл дверь терема. – Проходи коли так, защита и надёжа, твою медь с латунью.
Перебор с некоторым волнением вошёл в княжеский терем и в сопровождении палача добрался до дверей княжеской тронной залы, в простонародье – кабинета.
– Стой! – скомандовал палач. – Кругом!
Перебор на пятках развернулся лицом к палачу. Осмотрев здоровяка, и ещё раз, с одобрением мысленно отметив мощные бицепсы деревенского атлета, палач дал тому последние инструкции:
– Зайдёшь, остановишься в центре, в пояс поклонишься князю, скажешь, как ты там говорил, типа готов постоять за землю в бою с поганцами, и жди. Будут вопросы, отвечай честно. Князь лжецов не любит, а любое враньё, – палач сомнительно хмыкнул, – чует за три с половиной версты.
Палач одёрнул рубаху на Переборе, попытался немного уложить его непокорные кудри, и, решив, что для князя сойдёт и так, завёл кандидата в богатыри в «кабинет».
Сделав всё согласно палачёвской «инструкции», Перебор замер пред князем в почтительном ожидании.
Великий князь Свистослав Златоглавый, с грозной физиономией восседавший на престоле, внимательно-оценивающим взором осмотрел «кандидата» – довольно молод, рыльце ещё не в пушку, э-э, в смысле лицо ещё не бреет, честные глаза горят, ещё не затянулись «ряской» пороков, не потускнели в житейском омуте, физически развит восхитительно, что видно невооружённым глазом, бугрящиеся под косовороткой мышцы прямо бросаются в глаза своими объёмами. В целом производит приятное впечатление.
Оставшись довольным «тактико-техническими данными» первого и последнего претендента, князь задал первый в таких случаях (но не последний) вопрос:
– Военное образование есть?
– Нет, только военно-прикладные.
– Интересно, и какие именно? – слегка разгладились морщины на княжеском челе.
