– Мне кажется, он наблюдал за нами.
– Наблюдал? – Настя покачала головой и завела мотор.
Дяди Левы дома не оказалось. Я приготовила ужин и позвонила ему. Узнав, что он вернется поздно, прихватила Кешкину книгу и отправилась в комнату, которую с детства считала своей. Устроилась на диване и пробежала первую страницу, дальше этого не пошло. Сунув подушку за спину, я разглядывала потолок и думала о Мартине. Вспоминала наш разговор, сетуя на то, что мои ответы были недостаточно остроумными. По одному этому стало ясно: встреча произвела на меня впечатление. Вот тут и зазвонил мобильный. Я схватила телефон, уверенная, что звонит Мартин. Так и оказалось.
– Чем занимаешься? – весело спросил он.
– Читаю.
– Не очень-то подходящее занятие для красивой девушки. Я буду возле твоего дома через пять минут. Если честно, я уже стою у подъезда.
– Адрес Толик дал?
– Конечно. Ну так что?
– Давай в другой раз, – с трудом поборов искушение, ответила я.
– Книжка интересная или моя компания не устраивает?
– На самом деле на меня напала лень, подниматься с дивана не хочется.
– Отговорка так себе. Ладно, надеюсь, в следующий раз мне повезет больше. На всякий случай сообщаю: с твоей подругой у нас дружеские отношения. Она очаровательна, но... в общем, если это приступ женской солидарности...
– Я же сказала: обычная лень.
– Могу подняться в квартиру и почитать тебе книгу вслух.
– Ты не слишком настойчив?
– Есть немного, – засмеялся он. – Я так ждал этого знакомства. Толику надоел... Он утверждал, что понравиться тебе будет нелегко, и оказался прав. Вот сижу и думаю, что бы такое совершить, чтобы ты обратила на меня внимание?
– Я только и делала, что таращилась на тебя, – засмеялась я.
– Значит, шанс у меня есть?
– Ну...
– Так не пойдет. Да или нет?
– Разумеется, да.
– В таком случае до завтра. Надеюсь, завтра ты проявишь человеколюбие, и мы увидимся.
Я опять засмеялась, отложила телефон и через пять минут уже жалела, что отказалась от встречи. Потом поздравила себя с тем, что на это хватило ума. В общем, в голове была полная сумятица.
Часа через два вернулся дядя Лева. Услышав, как хлопнула входная дверь, я вышла его встретить.
– Не спишь? – спросил он, целуя меня, чуть отстранился и сказал: – Как же ты красива. И совсем не похожа на свою мать. К счастью. Подожди-ка, ты случайно не влюбилась, а? Глаза горят, улыбка загадочная.
– До любви пока не дошло.
– Но претендент на твое сердце появился? – Я засмеялась, а он выпустил мои плечи из рук. – Боже, как я завидую молодым, – покачал головой.
– Будешь ужинать?
– Нет. Поужинал в ресторане. Ну, так кто он, расскажешь?
– Может быть. Позднее.
– Что ж, остается только ждать. Уверен, этот парень тебя достоин, другой понравиться моей девочке просто не может.
– Пока скажу одно: он обаятелен. Даже более того.
– Ты меня пугаешь, – замахал руками дядя Лева. – Если о мужчине только и можно сказать, что он обаятелен...
– А что бы ты хотел услышать?
– Как минимум, что он порядочен, умен и влюблен в тебя.
– Придется присмотреться к нему получше, – кивнула я. – Вдруг удастся обнаружить все эти прекрасные качества.
– В любом случае я рад, что в твоей жизни появился мужчина. Если это и не тот единственный, которого в твоем возрасте с нетерпением ждут все девушки, так хоть, по крайней мере, он может отвлечь тебя от мрачных мыслей.
Мы к тому моменту устроились на кухне, она часто заменяла нам гостиную, я поставила чашку перед дядей Левой и налила чай себе. С детства я любила вечера, которые мы проводили вдвоем. Иногда дядя Лева что-то рассказывал, иногда я. Чаще всего разговоры были самыми обыкновенными и не оставались в памяти, но для меня от этого они не становились менее значимыми. Может, потому, что такие вечера выдавались не так часто, как мне бы того хотелось.
Когда-то дядя Лева руководил тем самым НИИ, где работал мой отец, потом ушел в бизнес. Заработанные деньги помогли ему вернуться к занятиям наукой в новом качестве: теперь он внедрял свои изобретения на производстве, иногда успешно, иногда не очень. Носился по стране, писал работы о недоступных моему пониманию вещах или читал лекции. Когда он все это успевал, загадка, но в одном я не сомневалась: дядя Лева счастлив, и даже тот факт, что в шестьдесят лет у него нет семьи и детей, законных или не очень, а его связи с женщинами носят мимолетный характер, вовсе не делал его менее счастливым.
– Наследница есть, – обычно говорил он, имея в виду меня. – Значит, есть кому деньги оставить, а ты уж распорядись ими по своему разумению.
Дядя Лева всегда считал, что заменить мне родителей не в состоянии, о чем часто говорил с большой грустью. Может быть, оно и так, но собственное детство я вспоминала как счастливое время, хотя родителей совсем не помню. А дядя Лева, несмотря на свои сомнения, смог-таки заменить мне семью, став наставником и другом одновременно, по крайней мере, сиротой я себя никогда не чувствовала.
Привыкнув жить один, он прекрасно справлялся со всей домашней работой, к чему и меня быстро приучил. Правда, мысль о том, что он воспитывает девочку, заводила его временами довольно далеко. Я помнила, как мы увлеченно закатывали банки с соленьями, которые потом раздавали знакомым. Знакомые в особый восторг от этого не приходили, и дядя Лева с заготовками покончил. На следующий год он пытался приохотить меня к вязанию, но уже через месяц согласился, что это дурацкая трата времени. Поразмыслив на тему «особенности воспитания юной девушки», он привел меня в школу искусств и более не экспериментировал. Никогда не отказывался от помощи испанских родственников и отправлял меня к ним на каникулы.
– Пожить в семье тебе очень полезно, – говорил он в таких случаях. Подозреваю, была еще причина: для одиночки, которым он по сути своей был, постоянное присутствие в квартире жизнерадостного и очень деятельного чада было испытанием и требовало время от времени передышки.
Дядя Лева пил чай и поглядывал на меня, ожидая продолжения разговора, хотя мы вроде бы и решили его отложить. Я подумала, может, стоит рассказать о Мартине, потом подумала, а что, собственно, рассказывать, и в результате задала вопрос, который к этой теме отношения совершенно не имел, но внезапно пришел в голову:
– Дядя Лева, почему мы с тобой никогда не говорим о моих родителях?
Он отставил чашку в сторону, нахмурился и так тяжело вздохнул, как будто намеревался открыть мне страшную тайну, хотя в наличие таковой я не очень-то верила.
– Сначала я молчал, потому что не хотел тебя волновать, потом мне казалось, что этого не хочешь ты. По крайней мере, я не помню, чтобы ты заваливала меня вопросами о них. Если не считать совсем детских: какие платья предпочитала твоя мама, какие духи и какую прическу? Ответить на них мне было непросто, не очень-то я разбираюсь в прическах, и что носила твоя мама, попросту не помню, а уж духи – это вообще из другой жизни. Ты сочла мои познания никуда не годными и с вопросами обращалась все реже.
– Ты сказал, что я не похожа на маму. К счастью.
– Да, сказал, – вновь вздохнул он. – Видишь ли, твои родители были очень разными людьми, такими разными, что я до сих пор удивляюсь, как они смогли прожить пятнадцать лет в любви и согласии. Твой отец был жизнерадостным человеком, легким в общении, у него было потрясающее чувство юмора и умение ладить с самыми разными людьми. Думаю, этот талант очень пригодился ему в семейной жизни.
– У мамы был несносный характер? – улыбнулась я.
– Я бы так не сказал, – очень серьезно ответил дядя Лева. – Дело в другом. Твоя мать жила в собственном мире, он был порождением семейных легенд, в которые она свято верила. Обычным людям несвойственно слишком много размышлять о природе зла, по крайней мере, до тех пор, пока они не столкнутся с ним нос к носу. Совсем другое дело твоя мать. В ее мире зло всегда было рядом, иногда приобретая самые невероятные формы. А она жила так, точно готовилась в любую минуту отразить очередную его атаку.
– Здорово смахивает на шизофрению, – заметила я.
– Если это и была шизофрения, то и она имела странную форму. Твоя мать выглядела абсолютно здоровым человеком, а я так до конца и не понял, во что она верила больше – в бога или дьявола, в добро или зло. До гибели ее сестры странности твоей матери особого беспокойства не вызывали, а вот после этого приобрели пугающий размах. Дьявол был для нее вполне материален. Твой отец даже к этому относился с юмором, как к обычной женской блажи, но я воспринял наш последний разговор с ней, вернее, ее слова, как бред сумасшедшей.
– О чем же был этот последний разговор?
– Разумеется, о дьяволе. О его, так сказать, воплощении. – Дядя Лева произнес это совершенно серьезно, чем меня, признаться, смутил.
– И что там с дьяволом? – усмехнулась я.
– Твоя мать не одобрила бы этой усмешки, – заметил он.
