— Не говорилъ ли полковникъ, сэръ, спросилъ я, — почему онъ завѣщалъ алмазъ именно миссъ Рахили?
— Не только сказалъ, а даже это было написано въ завѣщаніи, отвѣтилъ мистеръ Франклинъ:- я досталъ себѣ изъ него выписку и сейчасъ покажу вамъ. Не будьте умственнымъ неряхой, Бетереджъ. Все въ свое время. Вы слышали завѣщаніе полковника; теперь надо выслушать, что случилось по смерти его. Прежде чѣмъ засвидѣтельствовать завѣщаніе, необходимо было оцѣнить алмазъ формальнымъ путемъ. Всѣ брилліантщики, къ которымъ обращались, сразу подтвердили показаніе полковника, что онъ обладаетъ однимъ изъ величайшихъ въ свѣтѣ алмазовъ. Вопросъ жео точной оцѣнкѣ его представлялъ довольно серіозныя затрудненія. По величинѣ онъ былъ феноменомъ между рыночными брилліантами; цвѣтъ ставилъ его въ совершенно отдѣльную категорію; а въ добавокъ къ этимъ сбивчивымъ элементамъ присоединялся изъянъ въ видѣ плевы въ самомъ центрѣ камня. Но даже при этомъ важномъ недостаткѣ, самая низшая изъ различныхъ оцѣнокъ равнялась двадцати тысячамъ фунтовъ. Поймите удивленіе моего отца; онъ чуть не отказался быть душеприкащикомъ, чуть не выпустилъ этой великолѣпной драгоцѣнности изъ нашего рода. Интересъ, возбужденный въ немъ этимъ дѣломъ, заставилъ его вскрыть запечатанныя предписанія, хранившіяся вмѣстѣ съ алмазомъ. Адвокатъ показывалъ мнѣ этотъ документъ вмѣстѣ съ прочими, и въ немъ (по моему мнѣнію) содержится ключъ къ разумѣнію того заговора, что грозилъ жизни полковника.
— Такъ вы думаете, сэръ, сказалъ я, — что заговоръ-то дѣйствительно былъ?
— Не владѣя превосходнымъ здравымъ смысломъ отца моего, отвѣчалъ мистеръ Франклинъ, — я думаю, что жизни полковника дѣйствительно угрожали именно такъ, какъ онъ самъ говорилъ. Запечатанныя предписанія, мнѣ кажется, объясняютъ, какъ это случилось, что онъ все-таки преспокойно умеръ въ постели. Въ случаѣ насильственной смерти его (то-есть при неполученіи обычнаго письма въ назначенный день) отецъ мой долженъ былъ тайно переслать Лунный камень въ Амстердамъ; въ этомъ городѣ отдать его извѣстнѣйшему брилліантщику и сдѣлать изъ него отъ четырехъ до шести отдѣльныхъ камней. Тогда камни продать за то, что дадутъ, а выручку употребить на основаніе той каѳедры опытной химіи, которую полковникъ въ послѣдствіи отдѣлилъ въ своемъ завѣщаніи. Ну, Бетереджъ, теперь пустите въ ходъ свое остроуміе, догадайтесь-ка, къ чему клонились эти распоряженія полковника.
Я тотчасъ пустилъ остроуміе въ ходъ. Оно было англійское, самаго неряшливаго свойства и вслѣдствіе того все перепутало, пока мистеръ Франклинъ не забралъ его въ руки и не указалъ, куда направить.
— Замѣтьте, сказалъ мистеръ Франклинъ, — что неприкосновенность алмаза, въ видѣ цѣльнаго камня, весьма ловко поставлена въ зависимость отъ сохраненія жизни полковника. Ему мало сказать врагамъ, которыхъ онъ опасается: убейте меня, и вамъ будетъ такъ же далеко до алмаза, какъ и теперь; онъ тамъ, гдѣ вамъ до него не добраться, подъ охраной, въ кладовой банка. Вмѣсто этого онъ говоритъ: убейте меня, и алмазъ не будетъ уже прежнимъ алмазомъ; тождество его разрушится. Это что значитъ?
Тутъ (какъ мнѣ показалось) умъ мой освѣтился дивною, заморскою новостью.
— Знаю! сказалъ я:- значитъ цѣна-то камня понизится, а такимъ образомъ плуты останутся въ дуракахъ.
— И похожаго ничего нѣтъ! сказалъ мистеръ Франклинъ:- я справлялся объ этомъ. Надтреснутый алмазъ въ отдѣльныхъ камняхъ будетъ стоить дороже теперешняго, по той простой причинѣ, что изъ него выйдетъ пять-шесть превосходныхъ брилліантовъ, которые въ итогѣ выручатъ больше нежели одинъ крупный камень, но съ изъяномъ. Еслибы цѣлью заговора была кража въ видахъ обогащенія, то распоряженія полковника дѣлали алмазъ еще дороже ворамъ. Выручка была бы значительнѣе, а сбытъ на рынкѣ несравненно легче, еслибъ алмазъ вышелъ изъ рукъ амстердамскихъ мистеровъ.
— Господи Боже мой, сэръ! воскликнулъ я: — въ чемъ же наконецъ состоялъ заговоръ?
— Это заговоръ Индѣйцевъ, которые первоначально владѣли сокровищемъ, сказалъ мистеръ Франклинъ, — заговоръ, въ основаніе котораго легло какое-нибудь древне-индѣйское суевѣріе. Вотъ мое мнѣніе, подтверждаемое семейнымъ документомъ, который въ настоящее время находится при мнѣ.
Теперь я понялъ, почему появленіе трехъ индѣйскихъ фокусниковъ въ нашемъ домѣ представилось мистеру Франклину такимъ важнымъ обстоятельствомъ.
— Нѣтъ нужды навязывать вамъ мое мнѣніе, продолжалъ мистеръ Франклинъ;- мысль о нѣсколькихъ избранныхъ служителяхъ древне-индѣйскаго суевѣрія, посвятившихъ себя, несмотря на всю трудность и опасности, выжиданію удобнаго случая для возвращенія себѣ священнаго камня, кажется мнѣ вполнѣ согласною со всѣмъ тѣмъ, что намъ извѣстно о терпѣніи восточныхъ племенъ и вліяніи восточныхъ религій. Впрочемъ, во мнѣ сильно развито воображеніе; мясникъ, хлѣбникъ и сборщикъ податей не представляются моему уму единственно-правдоподобными, дѣйствительными существованіями. Цѣните же мою догадку относительно истиннаго смысла этого дѣла во что угодно, и перейдемъ къ единственно касающемуся насъ, практическому вопросу: Не пережилъ ли полковника этотъ заговоръ насчетъ Луннаго камня? И не зналъ ли объ этомъ самъ полковникъ, даря его ко дню рожденія своей племянницѣ?
Теперь и начинилъ понимать, что вся суть была въ миледи и миссъ Рахили. Я не проронилъ ни словечка изъ всего имъ говореннаго.
— Узнавъ исторію Луннаго камня, сказалъ мистеръ Франклинъ, — я не такъ-то охотно брался за доставку его сюда. Но пріятель мой, адвокатъ, напомнилъ мнѣ, что кто-нибудь обязанъ же вручить кузинѣ ея наслѣдство, и слѣдовательно я могу сдѣлать это не хуже всякаго другаго. Послѣ того какъ я взялъ алмазъ изъ банка, мнѣ чудилось, что на улицѣ за мной слѣдитъ какой-то темнокожій оборванецъ. Я поѣхалъ къ отцу, чтобы захватить свой багажъ, и нашелъ тамъ письмо, сверхъ ожиданія задержавшее меня въ Лондонѣ. Я вернулся въ банкъ съ алмазомъ и кажется опять видѣлъ этого оборванца. Сегодня поутру, взявъ опять алмазъ изъ банка, я въ третій разъ увидалъ этого человѣка, ускользнулъ отъ него, и прежде чѣмъ онъ снова напалъ на мой слѣдъ, уѣхалъ съ утреннимъ поѣздомъ вмѣсто вечерняго. Вотъ я здѣсь съ алмазомъ, въ цѣлости и сохранности, — и что жея узнаю на первыхъ порахъ? Слышу, что въ домъ заходило трое бродягъ Индѣйцевъ и что пріѣздъ мой изъ Лондона и нѣчто, везомое мною, главная цѣль ихъ розысковъ. Не стану тратить словъ и времени на то, какъ они лили мальчику въ горсть чернила и заставляли его смотрѣть въ нихъ, не увидитъ ли онъ вдали человѣка, который что-то везетъ въ своемъ карманѣ. Эта штука (часто виданная мною на Востокѣ), по нашему съ вами понятію, просто фокусъ-покусъ. Вопросъ, который намъ предстоитъ теперь рѣшить въ томъ: не ошибочно ли я приписываю значеніе простому случаю? И точно ли есть у насъ доказательства, что Индѣйцы слѣдятъ за Луннымъ камнемъ, съ той минуты какъ онъ взятъ изъ банка?
Ни я, ни онъ, казалось, и не думали заниматься этою частью изслѣдованій. Мы глядѣли другъ на друга, потомъ на приливъ, тихо набѣгавшій, выше, а выше, на зыбучіе пески.
— О чемъ это вы задумались? вдругъ сказалъ мистеръ Франклинъ.
— Я думалъ, сэръ, отвѣтилъ я, — что хорошо бы зарыть алмазъ въ песчаную зыбь и порѣшитъ вопросъ такимъ образомъ.
— Если вы ужь залучили стоимость его къ себѣ въ карманъ, отвѣтилъ мистеръ Франклинъ, — такъ объявите, Бетереджъ, и по рукамъ!
Любопытно замѣтить, какъ сильно облегчаетъ легкая шутка самое тревожное состояніе ума. Мы въ то время открыли неисчерпаемый родникъ веселости въ мысли о побѣгѣ съ законною собственностью миссъ Рахили и о томъ, въ какія страшныя хлопоты мы впутаемъ мистера Блека, какъ душеприкащика, хотя нынѣ я рѣшительно отказываюсь понятъ, что въ этомъ было смѣшнаго. Мистеръ Франклинъ первый свернулъ разговоръ къ настоящей его цѣли. Онъ вынулъ изъ кармана пакетъ, вскрылъ его и подалъ мнѣ заключавшуюся въ немъ бумагу.
— Бетереджъ, сказалъ онъ, — ради тетушки, надо разсмотрѣть вопросъ о томъ, съ какою цѣлію полковникъ оставилъ племянницѣ это наслѣдство. Вспомните, какъ леди Вериндеръ обращалась съ братомъ съ самаго возвращенія его въ Англію и до той поры, когда онъ сказалъ вамъ, что попомнитъ день рожденія своей племянницы. Прочтите-ка вотъ это. Мистеръ Франклинъ далъ мнѣ выписку изъ завѣщанія полковника. Она при мнѣ и теперь, когда я пишу эти отроки; вотъ съ нея копія на пользу вашу:
«Втретьихъ и въ послѣднихъ: дарю и завѣщаю племянницѣ моей, Рахили Вериндеръ, единственной дочери сеотры моей Юліи, вдовы Вериндеръ, — если ея мать, упомянутая Юлія Вериндеръ, будетъ въ живыхъ къ первому послѣ моей смерти дню рожденія вышеписанной Рахили Вериндеръ, — принадлежащій мнѣ желтый алмазъ, извѣстный на Востокѣ подъ названіемъ Луннаго камня; единственно при томъ условіи, если ея мать, реченная Юлія Вериндеръ, будетъ въ то время находиться въ живыхъ. Притомъ желаю, чтобы душеприкащикъ мой передалъ алмазъ или собственноручно, или чрезъ назначенное имъ довѣренное лицо, въ личное владѣніе означенной племянницы моей Рахили въ первый послѣ смерти моей день ея рожденія и, буде возможно, въ присутствіи сестры моей, вышеписанной Юліи Вериндеръ. Еще желаю, чтобы реченная сестра моя была поставлена въ извѣстность посредствомъ точной копіи съ этого третьяго и послѣдняго пункта моего завѣщанія, что я дарю алмазъ дочери ея, Рахили, въ знакъ охотнаго прощенія зла, причиненнаго моей репутаціи въ теченіе жизни поведеніемъ ея со мною; особенно же въ доказательство того, что я, какъ подобаетъ умирающему, прощаю обиду, нанесенную въ лицѣ моемъ офицеру и джентльмену въ то время, когда слуга ея, по ея приказу, затворилъ мнѣ дверь ея дома въ день рожденія ея дочери.» Дальше слѣдовала распоряженія на случай смерти миледи или миссъ Рахили до кончины завѣщателя; въ такомъ случаѣ алмазъ долженъ быть отправленъ въ Голландію, согласно съ запечатанными предписаніями, первоначально хранившимися вмѣстѣ съ нимъ, а выручка отъ продажи должна быть прибавлена къ суммѣ, уже оставленной по завѣщанію на каѳедру химіи при одномъ изъ сѣверныхъ университетовъ.
