Холли хотела сказать, что звонок будет международный и, скорее всего, очень дорогой, но промолчала, вспомнив, как Нейт оскорбился, когда она предложила заплатить за комнату. Значит, нужно будет найти другой способ компенсировать его затраты.
— Спасибо.
— Твои родители не знают, где ты?
— Нет.
Записка, которую Генри должен был передать Оливии, сообщала, что она уехала, чтобы все обдумать, что она в безопасности и скоро позвонит, но никаких данных о том, куда именно она отправилась, там не было.
— А вообще кто-нибудь в курсе?
— Ты, — чуть улыбнулась она.
— Холли, этот остров, конечно, хорошее место, чтобы спрятаться ото всех, но даже здесь люди читают газеты и смотрят телевизор. Мы не так уж сильно отстали от жизни.
— Я никогда не говорила ничего подобного.
— Но думала.
— Ты не можешь знать, о чем я думаю.
— Ты права, прости. Для этого я слишком плохо тебя знаю.
Холли вздрогнула, услышав горечь в его голосе. А ведь было время, когда она думала, что он единственный во всем мире, кто понимает ее и знает, какая она на самом деле.
— Но даже Хенку твое лицо показалось знакомым, а он не слишком часто смотрит новости и вообще не читает светскую прессу.
— Но мне как-то удавалось делать это пять лет подряд.
— Да, но тогда ты была девчонкой с хвостиком и в джинсовых шортах.
— Не волнуйся, я оставила свою тиару на тумбочке у кровати и не взяла с собой ни одного бального платья. Одна женщина в городе тоже сказала мне, что я очень похожа на принцессу Холлин, и мы вместе посмеялись над этим. В конце концов, разве может принцесса Моренсии Холлин Салдани оказаться здесь?
— Ну да, этот остров не слишком похож на спа-отель или Французскую Ривьеру, — согласился Нейт.
— Он гораздо лучше.
Глава 4
Мать взяла трубку так быстро, словно ждала у телефона.
— Ради бога, скажи мне, где ты? — Ее тон был не менее угрожающим, чем раскаты грома за окном.
Как Холли и ожидала, в ее голосе не было беспокойства, только раздражение.
— Я в безопасности.
— Это не ответ, Холлин.
— Мама, я уже не ребенок.
— Тогда не веди себя по-детски и немедленно возвращайся. У тебя есть обязанности. Есть список мероприятий, которые ты должна посетить в ближайшие дни, и некоторые из них уже пришлось перенести или отменить.
— Прости, — без капли сожаления в голосе откликнулась Холли.
— Когда ты вернешься?
Похоже, Оливия немного успокоилась. Техасский акцент, который проявлялся, когда она была раздражена или расстроена, исчез.
— На следующей неделе. Может, через десять дней.
— Холлин!
Она вытянула руку с трубкой, чтобы не слушать гневную тираду матери. Когда крик стих, Холли осторожно поднесла телефон к уху.
— Люди рассчитывают на тебя, — закончила Оливия, решив надавить на ее чувство ответственности.
— Я знаю, мама.
— Я могла ожидать от тебя подобной выходки, когда ты была подростком, но сейчас? Ты уже взрослая женщина. Когда я была в твоем возрасте, я уже носила корону «мисс Техас», принимала участие в национальном конкурсе и не отступала перед мелкими трудностями.
Холли не стала напоминать матери о том, что это был ее личный выбор. Кроме того, вряд ли постоянное давление со стороны прессы и свадьбу с нелюбимым мужчиной можно определить как мелкие трудности. Но, как и всегда, Холли промолчала. Это давний спор, победить в котором ей вряд ли когда-нибудь удастся, потому что мать ни на секунду не сомневалась в своей правоте.
— Где ты? — опять спросила Оливия. — Мы уже проверили все места, где ты обычно прячешься, поэтому я предполагаю, что ты не в Моренсии.
— И вообще не в Европе. Я в Америке.
— На Сердце? — Холли почти увидела, как мать недовольно закатила глаза.
— Да.
— Объясни мне, ради бога, почему ты решила поехать туда?
Оливия никогда не понимала их с бабушкой привязанности к этому острову. По ее мнению, на этом забытом богом кусочке суши было совершенно нечего делать: ни клубов, ни шикарных ресторанов, ни бутиков.
— Здесь очень спокойно.
— Очень спокойно в спа-отеле в Каннах, куда я недавно предлагала тебе съездить.
Это был еще один вопрос, по которому они с матерью никогда не могли прийти к согласию просто потому, что их с Оливией точки зрения на хороший отдых были слишком разными. Когда Оливия была маленькой девочкой, мать несколько раз брала ее в походы, во время которых она была изъедена комарами, чуть не утонула в горной реке и едва не умерла со скуки. После этого она поклялась, что, когда вырастет, будет отдыхать только на самых лучших курортах мира. Прогулки по лесу, рыбалка, тихие вечера у костра — все это для нее равноценно изощренной пытке. Любовь к такому отдыху перепрыгнула через поколение и перешла к Холли. И видимо, страсть Оливии к бальным платьям и коронам тоже унаследуют ее внуки, потому что Холли за двадцать пять лет так ее в себе и не обнаружила.
— Филипп звонил уже несколько раз, — недовольно сообщила мать.
Холли ожидала, что ей станет стыдно, ведь сна уехала, не предупредив мужчину, которого пророчили ей в женихи, но ничего не почувствовала. На месте, где в ее сердце должны были быть чувства к Филиппу, зияла черная дыра.
Они встретились примерно год назад, когда компания Филиппа получила одну из высших наград королевства за свой вклад в защиту окружающей среды, и Оливия настояла на том, чтобы Холли лично пригласила его на званый обед во дворце после церемонии награждения. Во время обеда она сидела рядом с ним, они разговаривали, смеялись, и этого оказалось достаточно, чтобы убедить Оливию в том, что они идеально подходят друг другу.
Тем более что положительными качествами Филиппа были не только его привлекательность и обаяние, но и огромный счет в банке. Оливия взяла на себя роль сводницы и начала приглашать подходящего жениха на все значимые мероприятия, где Холли обязана была присутствовать.
Холли уже привыкла к интригам матери и сначала не обращала на них особого внимания, но потом неожиданно речь зашла о замужестве.
— Ты и не заметишь, как тебе стукнет тридцать, — убеждала ее мать. — И к этому моменту ты уже должна быть замужем за достойным тебя человеком.
Филипп был красивым, умным и обаятельным, он относился к Холли как к королеве, которой она однажды должна была стать. И на публике, и наедине он всегда вел себя правильно и подбирал нужные слова, стараясь убедить Холли в искренности своих чувств, очень красиво ухаживал...
Но если бы однажды Филипп перестал звонить, Холли легко забыла бы о его существовании. А в вопросе замужества, по мнению Холли, только это и имело значение.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
