Ему уже не хватало воздуха, а она все не нападала. Оставаться дальше под водой было невозможно. Он медленно вынырнул и посмотрел на пустой берег. Издали доносилось эхо слабого шипения.
Долгое время Чимал оставался стоять там, где был. Вода лилась с его тела, и он никак не мог понять, что же произошло. Коатлики ушла. Она пошла за ним, а он ушел от нее под воду. Когда он сделал это, она не смогла его найти и ушла.
Мысль, поразившая его, была настолько неожиданной, что он забыл об усталости и даже прошептал вслух:
– Я победил богиню...
Что это могло значить? Он вышел из воды и лег на песок. Песок все еще хранил дневное тепло.Он лежал и думал. Он всегда знал, что отличается от других, знал это даже тогда, когда всеми силами пытался не думать об этом. Он видел странные вещи, и боги не поразили его за это... а теперь он ушел от Коатлики. Победил ли он богиню? Должно быть, так. Был ли он богом? Нет, в этом он был уверен. Тогда как же, как же...
Потом он уснул, и сон его был беспокойным. Он то пробуждался, то снова засыпал. Кожа его была горячей и мокрой, и временами он сам не понимал, спит он или бредит в полусне. Его легко могли бы схватить в это время, но люди испугались и ушли, а Коатлики не возвращалась.
Перед рассветом жар, должно быть, спал, потому что он очнулся, дрожащий и испытывающий жажду. Доковылял до берега, напился, сложив ладони чашечкой, и протер водой лицо. Все тело его горело – от головы до пальцев ног, многочисленные укусы превратились в одну ноющую рану. Голова его все еще кружилась, и мысли путались. Но одна мысль ясно повторялась снова и снова, подобно барабанному бою: он убежал от Коатлики. По каким-то причинам она не нашла его в воде. Так ли это? Проверить легко: она могла вернуться, и он будет ждать ее. Мысль эта прочно поселилась в его мозгу. Почему бы нет? Однажды он уже убежал от нее – он сможет сделать это снова. Он посмотрит на нее и снова убежит, вот что он сделает.
Да, это он и сделает, пробормотал он себе под нос. Он побрел к западу, придерживаясь кромки реки. В этом месте богиня появилась впервые, здесь она могла появиться вновь. Если бы она сделала это снова, он бы ее увидел вновь. Когда линия берега сделала поворот, он обнаружил, что вышел к реке в том месте, где она впадала в болото, и осторожность заставила его вернуться в воду. Коатлики стережет реку. Скоро наступит рассвет, и для него будет безопаснее, если он останется в воде среди камышей.
Когда она вернулась, небо было красным, а последние звезды побледнели. Дрожа от страха, он оставался там, где был, лишь глубже погрузился в воду, так что та доходила ему до глаз. Коатлики не остановилась. Она продолжала брести вдоль берега, и змеи вокруг нее шипели в такт ее головам.
Когда она прошла, он медленно вынырнул из воды и смотрел ей вслед. Дойдя до края болота, она скрылась из виду, и он остался один. Дневной свет разгорался золотым костром над маячившими перед ним пиками гор. Когда свет разлился над землей, он последовал за ней,
Теперь опасности не было – Коатлики бродила только по ночам, и входить в эту часть долины днем не запрещалось. Его наполняла гордость: он последовал за богиней. Он видел, как она проходила здесь, по илу, и сейчас он видел ее следы. Возможно, она часто ходила этим путем, потому что он обнаружил, что идет по подобию основательно утоптанной тропы. Он принял бы ее за обычную тропу, используемую людьми, которые охотятся на уток и прочих здешних птиц, если бы не видел, как она шла этим путем. Тропа вела вокруг болота, потом уходила к крепкого вида скале, составлявшей часть единой каменной стены. Трудно было следовать за ней среди валунов, но все же он находил ее следы, потому что знал, что искать. Коатлики прошла этим путем.
В этом месте в скале была расщелина. Валуны возвышались по обеим ее сторонам, и казалось невозможным, чтобы она ушла каким-нибудь другим путем – если только она не улетела, хотя, возможно, богиня и умеет это делать. Если же она шла, то путь ее проходил здесь.
Чимал полез было в трещину, когда оттуда появился целый клубок гремучих змей и скорпионов.
Он буквально застыл на месте от такого зрелища, ибо ничего подобного раньше ему видеть не приходилось. Он так бы и стоял, ожидая неминуемой смерти, если бы не инстинкт самосохранения. Он успел отшатнуться и вскарабкаться на крутой валун. Подтянувшись выше, он закинул одну руку на вершину выступа, и тут по его руке полоснула игла огня. Он не был первым, кто добрался до этого места, – большой цвета желтого воска скорпион был уже здесь и вонзился в его плоть.
С гримасой отвращения он столкнул его на камень и раздавил сандалией. Другие ядовитые насекомые поднялись и накинулись на него, и ему пришлось воевать с ними. Отогнав их, он насадил укушенное место на острый обломок камня и постарался выдавить жало. Сильная боль заставила отступить боль во всем теле.
Избежал ли он уготованной для него смерти? Трудно сказать, да он и не хотел об этом думать. Знакомый ему мир слишком быстро менялся на его глазах. Все старые догмы были, казалось, разрушены. Он видел Коатлики и остался жив, он последовал за ней и выжил. Возможно, гремучие змеи и скорпионы составляли часть ее свиты и следовали за ней с наступлением ночи. Он не мог этого понять. От яда у него кружилась голова. В то же время он испытывал восторг. Он чувствовал себя так, как если бы сделал что-то, что превратило его во всесильное существо, так что теперь не было силы ни на земле, ни под ней, ни над ней, которая могла бы его остановить.
Когда последняя змея и последнее насекомое исчезли среди уступов, он осторожно спустился вниз и снова пошел по тропе. Та вилась среди огромных, побитых временем валунов, отслоившихся от каменной стены. Вертикальная трещина была высокой, но не очень глубокой. Чимал, следуя по пути, который был хорошо утоптанной тропой, внезапно оказался перед крепкой каменной стеной.
Пути мимо нее не было. Тропа окончилась. Он прислонился к бездушному камню и перевел дыхание. Ему следовало подумать о такой возможности. Ибо Коатлики, хотя она и бродит по земле, должна обладать возможностями, стоящими выше человеческих. Может быть, она умеет обращаться в газ и летать. Или, возможно, она умеет ходить среди скал, которые кажутся ей подобными воздуху. Какая разница... и что он здесь делает? Усталость угрожала захлестнуть его, рука горела от укуса ядовитого насекомого. Ему следовало найти место, в котором можно было бы укрыться на день, или найти какую-нибудь еду – делать что-то, но не оставаться здесь. Какое безумие заставило его ринуться на эту странную охоту?
Он повернул прочь – и отскочил, потому что увидел гремучую змею в тени скалы. Она не двигалась. Подойдя ближе, он увидел, что она лежит, завалившись на бок, с открытой пастью и остекленевшими глазами. Чимал подошел и осторожно пнул ее. Она явно была мертва. Но она, казалось, была каким-то образом прикреплена к скале.
Испытывая неодолимое любопытство, он протянул руку и коснулся ее холодного тела. Возможно, змеи Коатлики умеют выходить прямо из камня, как это умеет и она. Он тянул за тело все сильнее и сильнее, пока оно внезапно не оторвалось и не оказалось у него в руках. Он наклонился ниже, прижавшись щекой к почве, и увидел, в каком месте змеиная кровь запятнала песок, а также расплющенную часть ее тела. Она была сплющена до такой степени, что казалась не толще его пальца и буквально стала частью камня. Прижав к этому месту палец, он обнаружил трещину, прямую как стрела. Нет, трещины, не толще волоса, проходили с двух сторон. Он положил палец на одну трещину и стал водить им вдоль нее. Линия внезапно прервалась, но внимательнее присмотревшись, он увидел, что от нее отходит другая, теперь уже вертикальная трещина.
Он провел по ней пальцем, совершив им путешествие у себя над головой, потом переместил палец влево, обогнув другой угол, снова провел им прямо. И лишь когда рука его вернулась к тому месту, где находилась змея, он осознал значимость сделанного им открытия. Узкая трещина складывалась на поверхности камня в четырехугольную фигуру.
Это была дверь!
Возможно ли? Да, это все объясняло. То, как выходила Коатлики, как выпускались змеи и скорпионы. Дверь – выход из долины.
Когда до него дошло значение этого открытия, он внезапно опустился на землю и словно прирос к ней. Выход. Путь наружу. Это был путь, которым пользовались только боги, так что стоило как следует над этим подумать. Однако он ведь видел Коатлики дважды, и она его не тронула. Должен был существовать путь, по которому можно следовать за ней из долины. Следовало подумать об этом, подумать как следует, но у него слишком болела голова. Сейчас нужно думать о том, как остаться в живых, чтобы позже он мог решить, что делать с этим все переворачивающим открытием. Теперь солнце поднялось выше в небе, и то, кто его ищет, уже вышли, должно быть, на охоту. Нужно прятаться – и не в болоте. Еще один день просто прикончит его. Мучаясь от боли при каждом шаге, он начал спускаться вниз, к деревне Заахил.
