11.
Потом я опять завалился в палатку - уже совсем замерз, и появилась идея, что, может быть, станет лучше. И я действительно отлежался ко времени, когда пора было уезжать. Витька с Аленкой вылезли раньше меня. Не знаю, что они делали - завтракали где-нибудь или гуляли по кострам - а я валялся до тех пор, пока не начали собираться.
На станцию мы вышли в начале второго. К этому времени тучи разошлись, и даже светило солнце, но по-прежнему дул зябкий ветерок, и стало холоднее. А может, это только так мне казалось, потому что я давно ничего не ел.
На платформе нас собралось человек десять - мы, да все пятидесятисемиты, да ещё Адам. В электричку залезли без проблем, но решили остаться в тамбуре. Покидали все шмотники, расселись на них, заняв почти все пространство, и тут кому-то в голову пришла идея связать двери веревкой, чтобы они не открывались. Я не был в восторге от этого проекта, ожидая возможных конфликтов, но вслух своего недовольства не стал выражать. Впрочем, к моему удивлению, все прошло спокойно. Только уже при подъезде к Москве какой-то невоздержанный мужчина обозвал нас через щель в двери подонками. Не люблю я, когда меня ругают, тем более незаслуженно. А настроение у меня и так было неважное. Еще давеча Витька по дороге к станции начал мне морали читать, что мол, я перестаю себя контролировать, когда напиваюсь, и вчера был слишком некуртуазен, и это якобы произвело на окружающих неважное впечатление. А я ему ответил, что в таком случае, мне в лес вообще нельзя показываться, потому что как я буду там жить без выпивки? Витька тоже был не в лучшей форме, и хоть и держал в руках гитару, за всю дорогу ничего не спел. А Малевич вчера опять себе голос сорвал, когда пел "Моршанский тракт" и прочие вопилки, и сейчас только хрипел и сипел.
Уже когда мы вышли на вокзале из электрички, Витька предложил мне, после того, как он проводит Аленку, поехать в гости к Ольге Ершовой пить пиво, и эта идея мне показалась очень заманчивой. Пиво - это как раз то, что мне было надо, к тому же я у Ольги давно не был, а жила она на моей линии метро, и даже не приходилось делать крюк. Надо сказать, что Ольга была известна в кээспешных кругах как всеобщая благодетельница, и в её квартире все время обитало, сменяя друг друга, десятка полтора людей, и приехав к ней, ты мог быть уверен, что найдешь там каких-нибудь хороших знакомых.
Короче, мы так и сделали - довезли Аленку до дома и поехали к Ершовой, и потом сидели у неё на кухне, пили пиво и закусывали вкус-с-сненькой копченой рыбкой. Погода совсем разгулялась, светило солнце, в открытое окно задувал приятный весенний ветерок, и им как будто сдуло все плохое настроение, только спать все ещё хотелось.
А когда я потом ехал домой, случилась ещё одна забавная вещь. Какая-то еврейская дама, сильно прихиппованная и заметно поддатая, сидевшая на сиденье наискось от меня, вдруг встала, подошла ко мне и спросила: "Почему вы такой счастливый?" Странно, и с чего это ей пришло в голову?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
