Джеми только мрачно глянул на него, решив не вспоминать, что и у него есть пистолет, потом снова перевел взгляд на Энни. Неужели Израэль думает, что он собирался схватить девушку и ее дядю и бросить их в море? Может, он и пират, но вовсе не невоспитанный мерзавец. Ну, возможно, он и мерзавцем был, но гордился тем, что не причинял вреда невинным. А Ричард Корнуэлл казался совершенно невинным. Не то что его племянница, черт побери. Ее-то он, может, и бросил бы на съедение акулам, представься такая возможность.
Джеми пытался поймать взгляд Энни, когда она объясняла, как функционирует сахарная фабрика, но она, игнорируя его горящий взор, провела его в раскаленное душное здание, где тяжелый стук роллера с водяным приводом почти заглушил ее голос. Но Джеми нисколько не интересовали колеса, выжимавшие темно-коричневую жидкость из стеблей тростника. И он не думал, что Энни так уж хотелось ему все это рассказывать.
– Все, кому это по силам, поочередно работают на сахарной фабрике, – сказала она, когда они вышли на слепящий солнечный свет. – Это входит в философию…
– И даже вы? – Джеми выгнул брови в насмешливом недоумении. Он заметил, что в отличие от сахарных плантаций на Ямайке и других островах, где он бывал, здесь отсутствовал рабский труд. Во всяком случае не было рабов из Африки. Но он считал, что работники были крепостными.
– О да, и Энни работает с тростником. Она очень даже неплохо разбирается в том, какой густоты должен достичь сироп. Хотя, по-моему, у нее большие способности к управлению плантациями.
– Вполне готов поверить, что это ее сильная сторона.
Не обращая внимания на прозвучавшую издевку и самодовольное выражение лица пирата, Энни прошла вперед на край вырубки. Она остановилась перед грудой обугленных досок.
– Это, – сказала она, махнув рукой, – склад, где мы храним сахарные головы. Или, скорее, то, что от него осталось после визита де Порто.
Джеми ничего не ответил, глядя на следы разрушения… бессмысленного разрушения.
– Этот француз – очень плохой человек, – сказал Ричард, качая головой. Потом его лицо прояснилось, как будто он вдруг вспомнил о чем-то приятном. – А вы, капитан Маккейд, давно изучаете труды Джона Локка? По-моему, его теория управления необычайно привлекательна, а вы как считаете? – Ричард взял Джеми за руку и повернул обратно к деревне.
Беспомощный взгляд, брошенный на Энни пиратом, в других обстоятельствах мог бы ее позабавить. Сейчас она не собиралась прийти ему на выручку, хотя было ясно, что Джеми Маккейд понятия не имеет, как ему реагировать на пространные рассуждения Ричарда Корнуэлла о достоинствах теории Джона Локка.
– Наверное, капитану могло бы быть интересно посмотреть посадки, – сказала Энни, протиснувшись между ними.
– О, конечно, и о чем я только думаю? Наверняка вы захотите все узнать о Либертии, прежде чем решите привести сюда свой корабль с поселенцами.
– С поселенцами? – Джеми бросил взгляд на Энни.
– На нашем острове всегда найдется место для желающих присоединиться к нашему великому эксперименту, – со снисходительной улыбкой сказал Ричард. – Прогуляйтесь по этому райскому уголку, потом заходите ко мне выпить чаю. – Он крепко сжал плечо Джеми. – Я схожу поищу Артура. Вы наверняка подружитесь с моим сыном.
– Я сама его найду, дядя Ричард. – Энни шагнула вперед и взяла его тонкие руки в свои. – Думаю, вам лучше немного отдохнуть. Помните, что сказал доктор Филипс.
– О да. Проклятие старости. Отдыхать, когда еще так много надо сделать. – И старик, тяжело опираясь на трость, направился в сторону ряда коттеджей.
– Я все еще здесь, капитан, на случай если вам что пришло в голову.
Оглянувшись, Джеми заметил, что пальцы Израэля обхватили рукоять пистолета.
– Думаешь, я не управлюсь с тобой раньше, чем ты успеешь вытащить пистолет, если захочу?
– Ну, капитан, можете попробовать, но я бы вам не советовал.
– Израэль, мы не можем тратить время на ссоры. Я хочу показать капитану, что его приятель пират сделал с посадками тростника. – Не оглядываясь, Энни пошла по тропинке, ведущей в джунгли. Только услышав голос Израэля, она осознала, что пират не последовал за ней. – В чем дело?
Джеми стоял сложив руки на груди и упрямо выставив подбородок.
– Я не желаю смотреть никакие посадки. И я не собираюсь дальше играть в эту игру. Если вы не хотите, чтобы я покалечил этого вашего приятеля, вы сейчас же устроите, чтобы я мог вернуться в Нью-Провиденс.
– Понятно. – Энни приняла такую же позу. – Я полагала, что вас заинтересовала Либертия.
– Заинтересовала! – Джеми грубо расхохотался. – В вас больше самомнения, чем во всем британском флоте. С чего вам это взбрело в голову?
– Ну, вы слушали, что говорил дядя Ричард, и…
– Я слушал вашего дядю только из уважения к нему. – Джеми знаком остановил ее возражения. – Хоть я и презренный пират, но я не привык издеваться над старшими. – Он посмотрел ей в глаза. – Даже когда со мной поступают вероломно.
Она поняла, что он имеет в виду вино со снотворным и похищение. Конечно же это. Но когда он смотрел на нее, зловеще прищурив зеленые глаза, Энни не могла не вспомнить все то, что он с ней проделывал, пока не заснул. Она тряхнула головой, чтобы отогнать эти воспоминания.
– Естественно, я полагала, что стоит вам самому увидеть…
– Вы ошиблись, Энни.
Его фамильярность и гримаса обросшего темной щетиной рта вывели ее из себя.
– Вы не лучше, чем де Порто. – Она уперлась руками в бедра, яростно глядя на него в упор.
– А я никогда и не утверждал, что я лучше.
На самом же деле Джеми считал, что он неизмеримо превосходил француза во всем, что имело значение. Но было ясно, что эта зарвавшаяся девица так не думает, а он не собирался объяснять, в чем она не права.
А она, похоже, и не намеревалась слушать. Джеми наблюдал, как она решительно пошла дальше и вдруг снова резко повернулась к нему.
– Тогда нам больше не о чем говорить. – Она взглянула на Израэля, стоявшего с пистолетом наготове, расставив кривые ноги. – Пожалуйста, отведи его к пирсу. Пусть забирает шлюпку. – Она вздохнула: – Лучше отдать ее этому пирату, чем ждать, пока де Порто из-за нее кого-то убьет.
– Вы отпускаете его, просто так? – Израэль широко раскрыл глаза от изумления.
– А что я могу поделать?
Джеми еще не доводилось видеть, чтобы человек так быстро полностью изменился. Несколькими мгновениями раньше он думал, что Энни никогда не признает поражения. В их противостоянии она чуть ли не сыпала искрами. А теперь вдруг стала живым воплощением неудачи. Она нравилась ему больше, когда выглядела так, будто готова в одиночку справиться со всем британским флотом…
