Он сделал всего несколько шагов, прижимая руку к ноющему от боли бедру и отмахиваясь от вьющихся над головой огоньков, как вдруг дорогу ему преградили два воина в золотых доспехах и серых плащах. На голове у воинов были бронзовые шлемы с поднятым забралом, украшенные резьбой. Каждый из них был вооружен двумя короткими кинжалами, и у каждого за спиной болтался лук и колчан со стрелами.
— Ах вот оно что… — пробормотал Леофрик, увидев, что воины обнажили длинные тонкие кинжалы. — А я-то удивляюсь, почему меня до сих пор никто не остановил.
Он знал, что эльфам ничего не стоит его убить, ибо он слаб и безоружен, но горе заставило его двинуться вперед и броситься на ближайшего лесного воина.
Тот избежал нападения очень просто — всего лишь легко скользнул в сторону, и удар Леофрика пришелся в пустоту. Заметив насмешку на лицах воинов, он вновь ринулся в атаку — и вновь промахнулся. Наконец он понял, что эльфов ему не одолеть. Давным-давно, когда Леофрик был еще странствующим рыцарем и участвовал в битвах вместе со своим королем, он видел, как сражаются воины-кислевиты из специального отряда «Дрояшка». Тяжеловооруженный рыцарь не мог поразить их ни мечом, ни копьем, поскольку двигались они с необыкновенной скоростью, и все же эти воины-эльфы могли дать им сто очков вперед.
— Да стойте вы на месте! — рявкнул Леофрик, промахнувшись в очередной раз и почувствовав, что теряет последние силы.
Упав на одно колено, он дышал тяжело и прерывисто; из открывшейся на бедре раны сочилась кровь.
Тихо посовещавшись, эльфы взяли его под мышки и рывком поставили на ноги. Леофрик только того и ждал — в следующее мгновение он изо всех сил ударил одного из них головой в лицо. Тот зашатался, из его разбитого носа хлынула кровь, а Леофрик мгновенно выхватил кинжал, висевший на поясе воина, и хотел ударить в живот второго эльфа, но тот успел вовремя отскочить.
— Ха! Не нравится? Любите, когда жертва безоружна?
Обернувшись к эльфу с разбитым носом, Леофрик ударил его между ног, и тот со стоном повалился на землю.
Но едва Леофрик собрался нанести ему последний, смертельный удар, как внезапно сверкнул серебристо-белый клинок, и кинжал вылетел из рук Леофрика. Обернувшись, он увидел еще одного воина, вооруженного так же, как и первые два, с той разницей, что на его нагрудных доспехах красовалось изображение гончей. Воин был довольно стар; его взгляд был холоден; в руке он держал сверкающее копье с раздвоенным молочно-белым наконечником.
Опустив копье, воин пригнулся, сделал обманный выпад и вдруг одним движением зацепил Леофрика за ноги; рыцарь тяжело грохнулся на землю и хотел тут же вскочить, но замер, увидев, что острие копья упирается ему в горло.
— Не двигайся, человек! — хриплым от ярости голосом сказал эльф. — Я Кайрбр, Гончая Зимы, и убью тебя, если ты снова посмеешь напасть на моих воинов.
Леофрик молча переводил взгляд с раздвоенного кончика копья на искаженное от гнева лицо старого воина. Увидев холодную решимость в его глазах, он понял, что эльф не шутит.
Леофрик кивнул, давая понять, что сдается.
— Я убил бы тебя прямо сейчас, но Найет хочет оставить тебя в живых, — сказал Кайрбр.
— Кто это?
— Провидица.
— Это ваша колдунья? — усмехнулся Леофрик, вспомнив женщину-эльфа, которая вышла к нему в лесу. — Что может сказать мне лесная ведьма?
— Она может открыть тебе твое будущее, — ответил Кайрбр, прикоснувшись острием копья к шее Леофрика. — Вернее, сказать, есть оно у тебя или нет.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Раздался глухой скрежет, когда длинные клыки монстра с головой волка вцепились в металлические доспехи Повелителя зверей, а острые когти заскребли по металлическим пластинам, пытаясь их разодрать. Сбросив с себя существо, Повелитель хотел навалиться на него всей тяжестью, чтобы прижать к земле, а потом свернуть ему шею, но монстр вывернулся и в ту же секунду вцепился ему в руку.
Камни окрасились брызнувшей кровью цвета жидкой меди, а Повелитель изо всех сил ударил монстра в лицо. И вновь заскрежетали клыки и зубы, зазвенел металл, взметнулись клубы пыли, когда два чудовищных монстра с ревом и воем сошлись в яростной схватке. Наконец, улучив момент, Повелитель наклонил голову и полоснул острым рогом брюхо противника, одновременно сжав мощной лапой его толстую шею.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Волк взвыл и отскочил в сторону, хватаясь за шею, — в его глазах застыли ужас и отчаяние, но исход боя был уже предрешен; с тела Повелителя зверей внезапно сорвалась цепь, на конце которой извивались длинные щупальца с жадно раскрытой пастью и острыми когтями, которые тут же вцепились в волка. Повелитель глухо зарычал и, натянув цепь, оттащил щупальца от своей жертвы.
Впрочем, одолеть эту самонадеянную тварь он мог бы и без помощи щупальцев.
Окончание битвы было встречено радостным воем и храпом: монстры со звериными мордами прославляли победу, выкрикивая имена своих богов, от удовольствия притоптывая тяжелыми лапами и копытами. Волк еще скалил зубы, с которых стекала, заливая его серый окровавленный мех, густая слюна. Повелитель ответил громовым ревом и занес над головой топор, ожидая нападения противника.
Собрав последние силы, волк прыгнул, надеясь схватить Повелителя за горло, но тот лишь шагнул в сторону, после чего вонзил топор в брюхо монстра, разрубив его пополам. Хлынула темная кровь, и на земле остались лежать судорожно подергивающиеся останки. Орда монстров ответила торжествующим воем.
Перевернув ногой верхнюю половину туловища мертвого соперника, Повелитель вонзил ему в грудь топор, затем встал на одно колено и, запустив в рану толстые пальцы, одним рывком вскрыл грудную клетку, затем, с хрустом сломав кости, вытащил оттуда сердце, высоко поднял его над рогатой головой и с ликующим ревом продемонстрировал толпе чудовищ, что будет с тем, кто осмелится оспаривать его право быть Повелителем. После этого он сунул теплое сердце себе в пасть и мигом его проглотил.
Значение это поступка было предельно ясно: посмей меня ослушаться, и ты умрешь.
Монстры, стоящие в первом ряду, — рыжие кентавры с длинными копьями — попятились и склонили перед Повелителем головы. Остальные разразились приветственными криками, выражая свою покорность… пока не появится кто-то другой.
Зачем волк бросился на него, Повелитель не понимал. Как можно ставить под сомнение волю богов или их милость, когда они позволили ему выжить после встречи с самим Хозяином черепов? Причина подобного поведения была для Повелителя тайной, но ослушника нужно было наказать — и он это сделал. Появятся другие, их постигнет та же участь.
Предводитель отошел от туши волка, уступив место падальщикам, которые тут же приступили к делу, принявшись рвать свежее мясо. Свежатина стала для них редкостью, и никто не хотел остаться голодным. Воинство Предводителя и так значительно поредело — за счет самых слабых, которых давно съели, — и он знал: чтобы сохранить армию, ее нужно кормить, милостью богов или уж как придется.
Чем ниже спускалась с гор армия монстров, тем менее крутыми становились склоны, уступая место пологим и скользким глинистым откосам, покрытым мелким щебнем. До цели их пути было уже совсем недалеко. Три раза Предводитель устраивал армии привал, после чего поднимал воинов и самыми жесткими мерами заставлял их двигаться дальше.
Лес постепенно сменил цвет, из ржаво-красного он сделался изумрудно-зеленым — цвет, ненавистный Предводителю, который чутьем ощущал волшебную силу, исходившую от густых темно-зеленых зарослей, проникающую до самых гор, как просачиваются ручейки воды сквозь треснувшую дамбу. Эта волшебная сила, хотя и казалась слабой и рассеянной, обжигала Предводителя даже сквозь доспехи. Своим новым, особенно острым чутьем он чувствовал ровное биение сердца раскинувшегося впереди лесного царства, которое его завораживало и которое он так хотел уничтожить.
С серого, как кожа трупа, неба полил сильный дождь; горы скрылись из виду: землю накрыл густой туман. Войско послушно следовало за своим Предводителем, и он, слыша сзади их тяжелое дыхание и глухое рычание, шел вперед упорно и решительно; дети Хаоса ждали его команды. Священная цель, которую указал ему Хозяин черепов, стала ясна, когда впереди показались неясные очертания — темная тень, едва проступающая сквозь липкий туман.
