Взревев напоследок, как мифические драконы перед кончиной, мотоциклы заглохли. Седоки неторопливо слезли с них и сняли шлемы. И Гюнтер с удивлением отметил, что вели мотоциклы девушки, а на задних сиденьях сидели ребята.
- Чёрт их сюда несёт... - неожиданно побледнев пробормотал Мельтце, вскочил и лихорадочно зашарил по карманам. Бросив на стол мятую евромарку, он с неожиданной для его грузного тела прытью выскочил из ресторанчика.
В окно было видно, как тень "дядюшки Мельтце" метнулась от дверей в противоположную от мотоциклистов сторону, но они не обратили на "пастуха" никакого внимания. Обыкновенные девушки и парни, ничем не отличающиеся от своих сверстников во всех городах Европы - неясно, чем они могли так напугать местного "скотопромышленника". Открытые молодые лица, чистые и светлые со свойственным юности лёгким выражением собственной исключительности. Вот такие мы есть, и не мы должны воспринимать ваш мир, а мир должен принимать нас. Их легко было представить в многочисленной толпе демонстрантов, размахивающих транспарантами и скандирующих антивоенные лозунги. И с такой же лёгкостью они вписывались в ряды молодчиков, разгоняющих эту же демонстрацию. Учитывая фашистский крест, болтающийся на шее одного из парней, легче было представить последнее.
Они вошли в ресторанчик и сели за крайний столик. Всё же небольшой нюанс, не сразу бросающийся в глаза, выделял эту компанию среди множества им подобных. По тому, как независимо держались девушки и несколько скованно, на вторых ролях, вели себя парни, создавалось необычное впечатление, что верховодила среди них женская половина.
Подошла официантка и молча остановилась у их столика. Лицо её было почему-то каменным, смотрела она поверх голов. Одна из девушек что-то сказала сидевшему рядом парню, и тот повернулся к официантке.
- Махнём ночью с нами? - предложил он.
- Как вчера? - ровным голосом, спокойно, не меняя позы, переспросила официантка.
- Угу.
- Опять голыми носиться на мотоциклах при луне, а потом вы сожжёте на костре моё платье? - всё также в пространство над их головами проговорила официантка.
- Не строй из себя святую непорочность, - брезгливо процедила вторая девица.
Официантка посмотрела на неё холодным взглядом.
- Моё жалование не позволяет мне каждую ночь выбрасывать по шестьсот евромарок.
Девица поморщилась и подтолкнула локтем парня. Тот с суетливой поспешностью достал из кармана несколько мятых бумажек и положил на стол.
- Ну, так как? - снова переспросила девица.
Официантка неторопливо, с достоинством взяла деньги, разгладила, пересчитала и, вернув одну банкноту, остальные спрятала в карманчик передника.
- Заказывать что-нибудь будете? - не меняя тона, спросила она.
За столом молчали, смотря на лежащую банкноту. Наконец первая девица взяла её за уголок и, достав зажигалку, подожгла.
- Всем драконью кровь, - процедила она. - И тебе тоже.
Официантка ушла и через минуту вернулась, неся на подносе четыре высоких бокала с чем-то густо чёрным, белесо дымящимся, как парами соляной кислоты. Она расставила бокалы на столе и опустила в них соломинки.
Девица взглядом пересчитала бокалы, надменно вскинула брови и вопросительно посмотрела на официантку. Официантка спокойно встретила взгляд.
- Смотри, девочка... - зловеще протянула девица.
Официантка независимо дёрнула плечом и ушла.
"Похоже, в Таунде молодёжь игре в политику предпочитает игру в мистику, - отметил про себя Гюнтер. - А если пристегнуть сюда тарабарщину "дядюшки Мельтце", то и не только молодёжь..." И тут он впервые подумал, что дело о похищении младенцев может быть напрямую связано с подобными "игрищами". Иначе, зачем охотнику рисовать меловые круги?
Волна мистики в последнее время захлестнула страну. Невесть откуда взявшиеся колдуны, ведьмы, астрологи и новоявленные алхимики открывали конторы и лавочки, вовсю торгуя волшебными талисманами, приворотными зельями, рукописными заговорами и наговорами, предсказывали судьбу, гадая по картам, кофейной гуще и с помощью ЭВМ, вызывали демонов и духов, создавали тайные и явные общества поклонения Сатане, Вельзевулу и прочим князьям тьмы иже с ними... А в Таунде, чудом сохранившемся архитектурном заповеднике средневековья, волна мистицизма могла подняться на небывалую высоту.
Любопытно было бы послушать, о чём там говорят эти четверо, но Гюнтер уже закончил завтракать и почти допил пиво. Заказывать ещё одну кружку ему не хотелось - впереди целый день. Поэтому, припомнив, как расправлялись с соглядатаями в средневековых трактирах, он положил деньги поверх счёта и вышел из ресторанчика.
На улице Гюнтер остановился, вспоминая, где по плану находится обувной магазин. Вроде бы направо в переулке, Праздно, с любопытством туриста оглядывая дома, свернул в переулок и оттуда бросил взгляд на ресторанчик. С другой стороны дома на вывеске ресторанчика рядом с его названием "Звезда Соломона" красовалась и сама звезда. Она как две капли воды повторяла звезду на портфеле охотника.
"Вот даже как... - подумал Гюнтер. - Запомним, чтобы в следующий раз не путать её со звездой Давида".
Кривая улочка привела его к маленькому одноэтажному домику с голубой штукатуркой, стиснутому двухэтажными, серого камня, домами. Сквозь единственную, большую, зеркально чистую витрину просматривалось всё помещение магазина с рядами обуви, стоящей на лёгких кронштейнах вдоль стены, тремя или четырьмя пуфиками, подставками для обувания с наклонными зеркалами и одним большим зеркалом во весь рост у боковой стены. По неброской надписи на стеклянной двери "Обувь фру Баркет", можно было предположить, что конкуренты у фру Баркет в городе отсутствуют.
Гюнтер открыл дверь, звякнул колокольчик, и на его звон из подсобки вышла, очевидно, сама хозяйка магазина, невысокая полнеющая женщина в деловом джинсовом платье.
- Доброе утро, - воссияла она рекламной улыбкой губной помады и зубной пасты. - Желаете приобрести обувь? На какой сезон?
Взгляд её скользнул по Гюнтеру и профессионально остановился на обуви, и ему непроизвольно захотелось наступить самому себе на носок разодранной котом туфли.
- Что у вас произошло? - не отрывая взгляда от обуви, спросила фру Баркет. Улыбка медленно покидала её лицо.
- Да вот... За проволоку зацепился, - попытался объяснить Гюнтер, неловко переминаясь с ноги на ногу.
Фру Баркет молчала, по-прежнему глядя на разодранную туфлю. Взгляд её стал неподвижным, словно остекленевшим. Улыбка окончательно покинула лицо.
- У вас не найдется пары летних туфель, примерно таких же? - попытался вывести её из прострации Гюнтер.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
