Дожидаться восхода ребята не стали, побоявшись, что Джонни-О и его банда могут вернуться. Элли чувствовала, что столкновение с малолетними преступниками странным образом, вместо того чтобы расстроить, подбодрило ее. Ник, как обычно, был полон пессимизма, вспоминал роман «Повелитель мух» и рассуждал об опасности детской преступности и о проблемах беспризорных детей, но даже в его ворчании чувствовалось воодушевление — ведь встреча с Джонни-О стала доказательством того, что других обитателей в Стране затерянных душ предостаточно. Конечно же, решили ребята, не все они такие, как члены шайки Джонни-О.
Тем временем они добрались до Гудзона и остановились вблизи утесов, окаймляющих большую федеральную трассу. Скалы выглядели внушительно — в древние времена под безжалостным напором ледников западный берег реки, должно быть, трещал и ломался, словно хрупкое стекло, и в память о том времени остались утесы, похожие на острые обломки зубов в гигантской челюсти. По шоссе двигалось множество машин, но ребятам не было до них никакого дела, они привыкли и не обращали внимания, даже когда те случайно проезжали прямо сквозь них. А Элли затеяла игру, стараясь угадать, что за песня звучит в машине, в те считанные мгновенья, когда ребята оказывались внутри салона.
— Да, вот так приходится развлекаться мертвецам, — сказала Элли, стараясь скрыть глубокий вздох.
Долго игра, впрочем, не продержалась, в основном из-за Лифа, который не знал, что такое радио в машине, и был совершенно не осведомлен о существовании рок-н-ролла, так что постоянно чувствовал себя посторонним.
Ребята продолжали идти вниз по реке, и к закату следующего дня в поле зрения появились сетчатые опоры моста Джорджа Вашингтона. Они прибыли в Нью-Йорк.
Лиф был потрясен картиной гигантского города, развернувшегося перед ним во всей красе. День был ясный, видимость хорошая, и Нью-Йорк, занимавший все пространство на другом берегу реки, от горизонта до горизонта, был как на ладони. В свое время Лиф бывал здесь, даже два раза: один раз — во время празднования 4 июля и второй раз — на представлении цирка Барнума. Тогда в городе, конечно, тоже были высокие строения, но не такие, как сейчас. Ник и Элли стояли рядом с ним и тоже смотрели во все глаза. Лиф решил, что они, подобно ему, потрясены открывшейся панорамой, и это было верно, только вот причина потрясения, которое испытали ребята, была совсем другой.
— Мне кажется, я знаю, куда нам нужно идти, — сказал, наконец, Ник странным, отсутствующим тоном.
Элли никак не прокомментировала его ответ, продолжая молча смотреть.
— Манхэттен в стороне от нашего пути, — наконец вымолвила она. — Нам не нужно переходить реку, ведь мы направляемся на юг.
Ник снова посмотрел в сторону города.
— Мне все равно, что ты думаешь. Я сделаю крюк.
Элли не стала возражать.
Когда ребята наконец дошли до конца моста и ступили на землю Манхэттена, наступили сумерки. Чтобы дойти до центра, им пришлось потратить всю ночь. Дома, расположенные ближе к центру, поразили Лифа. Он наверняка не смог бы дышать от удивления, если бы вообще дышал. Но самым потрясающим зрелищем, безусловно, были два серебристых здания на южном краю острова, ярко сверкавшие в лучах зари. Монолитные башни-близнецы из стекла и металла отражали первые солнечные лучи.
— Я не знал, что на свете бывают такие дома, — сказал Лиф.
Элли вздохнула.
— На самом деле их нет, — сказала она. — По крайней мере… их нет в мире живых.
Голос у Элли был такой грустный, что, казалось, она говорит из самого центра Земли.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
МЭРИ, КОРОЛЕВА МАЛЫШЕЙ
Глава седьмая
Обитель вечности
Так уж устроены время и человеческая история, что в определенном смысле некоторые места просто не могут исчезнуть без следа. Мир живых, как ему и предначертано, постоянно движется вперед, но в нем время от времени появляются объекты, которым уготована вечность. Мальчику, которого Ник и Элли назвали Лифом, в свое время посчастливилось набрести на один из таких объектов: его роскошный лес в горах когда-то был местом, куда приходили поэты, чтобы найти вдохновение. В лесу было так хорошо и тепло, что под его сенью неисчислимому количеству молодых людей пришло в свое время в голову сделать предложение своим подругам и большинство девушек ответили согласием. Приходя в лес, строгие конторские работники позволяли себе расслабить галстук и танцевали между деревьев, как дети, крича от восторга, хотя знали, что за такое поведение их могут счесть приспешниками дьявола.
Лес в горах был настоящим средоточием жизни, но когда он состарился и жучки избороздили кору и ветки деревьев своими ходами, он не погиб. Он перешел в Страну затерянных душ. Жизнь продолжалась, но в другом мире. Здесь лес навеки остался таким, каким он был во времена своего расцвета — зеленым и пышным, в зените славы, и приходившие под его сень поэты были бы рады увидеть его таким, если бы не умерли и не отправились туда, где им и положено быть.
В каком-то смысле Страна затерянных душ — это рай. Только не для людей, а для тех мест и объектов, которые заслужили свою скромную долю вечности.
Таких мест немного в большом мире, и находятся они на значительном расстоянии друг от друга. Они стоят, словно острова вечности, в море зыбкого, изменчивого мира живых. В Нью-Йорке таких мест немало, и самое большое оказалось на южной оконечности Манхэттена: башни-близнецы рядом с зеленой статуей, расположенной на небольшом островке в заливе. Небоскребы попали в рай. Они стали частью Страны затерянных душ и стоят на фундаменте из слез тех, кто оплакивает их исчезновение из мира живых, и из героизма тех, кто ушел в тот страшный сентябрьский день туда, где рано или поздно оказываются все люди.
Дети приближались к башням-близнецам в молчании. Когда они подошли совсем близко, глазам их открылось удивительное и неожиданное зрелище.
Возле башен было целое скопление призраков. Десятки детей играли на мощенной мрамором площадке перед зданиями: в классики, в салки, в прятки. Некоторые были одеты так же, как Элли, в джинсы и футболки с короткими рукавами. Другие девочки и мальчики выглядели более формально. На некоторых были вещи, напоминавшие покроем одежду Лифа, грубые и тяжелые. Были дети, одетые в яркие, кричащие наряды восьмидесятых или семидесятых годов. Высокие пышные прически соответствовали стилю.
Никто еще не успел заметить тройку ребят, стоящих у края гранитной площадки. Элли и Ник никак не могли решиться ступить на нее, словно боялись, что этот шаг увлечет их в другой мир. Они стояли так долго, что увязли в асфальте по лодыжки, хоть на ногах у них по-прежнему были сплетенные Лифом лыжи. Лиф не испытывал благоговения перед этим местом, ведь сентябрьские события случились много лет спустя после его смерти. Он не понимал, что стало причиной затруднения.
— Пошли, — сказал он. — Чего вы ждете?
Ник и Элли переглянулись и осторожно шагнули на площадку, которой больше не было на свете. Сделав первый шаг, они почувствовали себя увереннее. Ощутив под ногами твердую поверхность, ребята удивились. Девочки, прыгавшие через скакалку, увидели их первыми.
— Привет, — сказала темнокожая девочка, одетая в платье из плотной шерстяной тускло-коричневой ткани, с волосами, заплетенными в мелкие косички. — Вы новички?
Спрашивая, девочка продолжала крутить веревку. Ее партнерша, державшая в руках другой конец, тоже не прекращала игру. Она казалась совершенно неуместной на сверкающих гранитных плитах делового центра — на девочке была надета пижама с нарисованными плюшевыми медвежатами. Участницы игры по очереди ловко заскакивали под изгибавшуюся дугой веревку, несколько раз прыгали через нее и отходили, уступая место другим. Лишь одна девочка на время отвлеклась от игры, чтобы оценить внешний вид новичков. На ней был серебристый топ с бретельками, завязанными сзади на шее, и джинсы в обтяжку. Брюки были такие тугие, что девочка напоминала переваренную сардельку, которая вот-вот лопнет. Она оглядела Элли с головы до ног и определенно осталась недовольна ее гардеробом.
— Это что, теперь так все ходят?
— Ну да, по большей части.
Девочка в тугих джинсах перевела взгляд на Лифа и оценила взглядом его одежду.
— Ты не новичок.
— А ты кто такая? — сказал обиженный Лиф.
— Он новичок в городе, — пояснила Элли. — Он попал в Страну давно, но здесь впервые.
Мимо пролетел большой красный мяч, вслед за ним пробежала группа детей младшего возраста. Мяч улетел с площадки прямо на улицу, по которой толпами шли живые люди.
— Скорей! — крикнул один из малышей. — Скорей, пока не утонул!
Другой малыш ринулся прямо в поток машин и схватил мяч, уже начавший погружаться в асфальт. На мгновение малыш скрылся из виду, так как прямо по этому месту проехал рейсовый автобус, а вслед за ним два такси. Мальчик не обратил на них ни малейшего внимания, прошел прямо сквозь багажник последнего автомобиля, держа мяч в руках, и благополучно вернулся на площадку.
