здесь.
Рину сложно было не смотреть, как капельки воды стекают по ее телу и собираются в ее пупке, но он понимал, что разговор быстро примет странный оборот, если он не ответит, поэтому пожал плечами.
– Я здесь, потому что хочу провести время с родителями. Но вы не найдете меня на вечеринках с сенаторами в обнимку. Я не вписываюсь, и так было всегда.
Поппи вздохнула:
– Бедный белый привилегированный мальчик. – Она прилегла на шезлонге и вытянула руки за головой.
Рин закатил глаза и отложил блокнот:
– Просто потому, что я родом из привилегированной семьи, не значит, что я не упорно трудился, чтобы стать тем, кто я есть сейчас. Возможно, вы правда отлично впишетесь, так как вы столь же предвзяты, как и все здесь.
– Я не предвзята. Мне просто не нравится слышать, когда богачи жалуются, им повезло, что у них хотя бы есть еда, – сказала Поппи. – Некоторые дети отнюдь не так счастливы.
– Вы слишком принимаете это на свой счет, – сказал Рин. – Я не хочу соревноваться, кому было легче.
– Я принимаю это на свой счет. – Поппи встала, а Рин не мог поверить своим глазам – она по-настоящему рассердилась. – Вам все в жизни подавали на блюдечке с голубой каемочкой, и вы по этому поводу ноете. Я выросла в детском доме. У меня не было семьи, постоянного дома или даже еды. У меня не было ничего. А вам хватает наглости жаловаться.
– Вы не обладаете эксклюзивным правом чувствовать себя плохо, Поппи, – теперь и Рин начал заводиться. – Мне жаль, что у вас было тяжелое детство. Это ужасно, и никто этого не заслуживает, но это не значит, что у меня нет чувств. У вас не было родителей, а у меня были, но их никогда не было дома. А когда они возвращались, то всегда были во мне разочарованы – из-за оценок, или из-за того, что я не был общительным, или из-за того, что не разделял их амбиций. Мой лучший друг решил, что я слишком отстойный, чтобы другие видели, как мы общаемся. Я знаю, каково чувствовать себя одиноким и ненужным, Поппи. Вне зависимости от того, была у меня на столе еда или нет. – Рин перевел дыхание и поднял блокнот.
– Кстати, не вы ли беспокоитесь, как вольетесь в этот мир? Вы должны понимать, что значит не принадлежать ему.
Поппи нахмурилась, и Рин понял, что ей хотелось поспорить, но наконец она успокоилась.
– Вы правы. Ваши чувства значимы. Простите. Я не думала об этом с этой стороны. Просто тяжело представить, что кто-то настолько талантливый и симпатичный, как вы, не вписывается в этот мир.
Рин прочистил горло, ощущая себя странно. Никогда еще он не пытался заставить кого-то понять свои чувства, а тем более – действительно их оценить.
– Мне тоже жаль. Ваша жизнь была намного сложнее моей во многих отношениях. – Рин вернулся к своим наброскам и был вынужден убрать блокнот, когда Поппи заглянула посмотреть.
– Могу взглянуть?
– Увидите, когда закончу, – улыбнулся Рин. – Пойдите отдохните в бассейне.
Поппи шутливым жестом отдала честь Рину и нырнула в бассейн – гораздо более элегантно, чем прыжок бомбочкой ранее. Рин продолжал рисовать, и его сердце бешено билось. Как давно на него так сильно кричали? А как она затем успокоилась и признала его точку зрения, будто действительно поняла, почему он такой.
– Как мне следует вас называть? – спросила Поппи, начав плавать по-собачьи туда-сюда вдоль бассейна. – Мистер Адлер сейчас звучит слишком странно. Рин? Или тебя тут называют Бэк?
Он ухмыльнулся:
– Рин – отлично.
– Мы собираемся пообедать, – сказала Лена, подходя к бассейну, объявляя тем самым, что вернулась. – Поппи, милая… Вот полотенце.
Поппи кивнула и вылезла из воды, а Рин не мог глаз оторвать от ее стройного силуэта. Извращенная часть его мозга пыталась заметить, правда ли купальник становился слегка прозрачным, намокнув. Рин продолжал глазеть, пока Поппи не замоталась в полотенце.
– Помоги отцу с грилем, – сказала Рину Лена, показав кивком в сторону Генри. Когда Рин посмотрел на отца, тот уже с ухмылкой пристально его изучал.
– Что? – пробормотал Рин, подходя к грилю.
– Ничего, – пожал плечами Генри.
– Тогда убери с лица эту дурацкую ухмылку. – Рин отложил блокнот и поднял крышку гриля.
– Мне нельзя гордиться своим сыном? – спросил Генри.
– Гордиться из-за чего?
– Я видел, как ты смотрел на Поппи. Все-таки ты – Сэндлер. – Генри похлопал сына по спине.
– Не знаю, о чем ты, – сказал Рин, не поворачиваясь к отцу, чтобы он не увидел, как тот покраснел.
– Да все хорошо, смотреть можно, – рассуждал Генри. – Только вот Джасперу это вряд ли понравится.
– Во-первых, я был не в курсе, что Поппи – собственность Джаспера. А во-вторых, я не смотрел на нее никак иначе, кроме как дизайнер смотрит на своего клиента. Я работаю над наброском дизайна ее платья. – Рин решил, что это достаточно хорошее прикрытие.
– Я не говорил, что Поппи – собственность Джаспера, но ты знаешь, что они женятся. Просто не наделай глупостей, Бэк. Я серьезно. Это разобьет твоей матери сердце, – сказал ему отец. – А что касается всей этой чуши с дизайнером, хорошо… Продолжай себя так называть.
– Да что ты знаешь о моде кроме вещей от Томми Багамы? – фыркнул Рин. Он зажег на гриле горелки и старался успокоиться. Конечно, отец беспокоился, чтобы он вновь не разочаровал маму. И на этот раз если кто и будет виной ее сердечных переживаний, то несчастный Джаспер, ведь у их собственного сына Бог отнял право на счастье.
К счастью, Генри заглотил наживку и не стал углубляться в тему разговора дальше.
– Эй, на мне сейчас нет вещей от Томми Багамы!
– Сейчас… А что будет завтра? – ухмыльнулся Рин, а тем временем вернулись Лена с Поппи и тарелкой стейков, готовых быть поджаренными на гриле.
– Ничего не обещаю, – засмеялся Генри, забрав у жены тарелку и плюхнув стейк на гриль.
* * *
Обед проходил на террасе у бассейна в сопровождении двух бутылок вина, и благодаря Поппи он прошел гладко, едва ли не лучше всех обедов, что он провел с родителями. Всех.
Она была самим очарованием и руководила беззаботным разговором, благодаря чему не было ни неловких пауз, ни напряженных тем. Рин уже мечтал, чтобы она была рядом на каждой семейной встрече, сглаживая острые углы.
После обеда Лена поручила Генри мытье посуды и налила Рину и Поппи по бокалу:
– Отдыхайте.
Она поцеловала макушку Рина и прошептала:
– Я так рада, что ты приехал, мальчик мой…
Когда Лена ушла, Рин
