На месте лица – кровавая маска. Я был близко, видел все в деталях. Падающее тело – уже не Ярослава, а просто кусок плоти, из которого одним выстрелом вышибли душу. Не помня себя от ярости, я атаковал его. В глубоком выпаде моя шпага вошла в его спину. Он ничего не успел, потому что в тот миг в меня вселились духи моих предков, по крайней мере мне так показалось. Он выгнулся назад, как будто пытался лопатками сжать мой клинок. Он был мертв, но я еще дважды пронзил его. От последнего удара падающее тело развернуло, я прыгнул вслед ему и полоснул по горлу.
Что я тогда чувствовал? Не хотелось бы копаться в душе, но взялся за гуж… Мы с Ярой прекрасно понимали специфику наших отношений. Я ее не любил, это точно. Но и бесчувственным болваном никогда не был. В тот момент не было пустоты в душе от потери. Была ярость, да я уже говорил – гнев, что ее у меня отобрали. Печаль пришла потом, хотя продержалась недолго, но не по ее вине, а из-за того, что навалилось на нас со всех сторон. Она была хорошим человеком, а это гораздо больше, чем просто хорошая женщина. Но наша жизнь состоит из потерь. Полтысячи лет – не шутка. Мы становимся мудрее, сильнее и печальнее. Сила ведет к беспечности, и какой-нибудь молодой ловкач рано или поздно до тебя доберется, несмотря на то, что ты сильнее. Мало кто из высших дожил до седины. Наш путь – путь потерь, их больше, чем у низших. Говорят, со временем душа огрубевает, смерти близких не становятся катастрофой местного масштаба. Но объясните это тридцатилетнему высшему, чья юность, по сути, только начинается. Хансер в свои двадцать пять был взрослее меня, но это – дух Плутона, там и шестилетний пацан – уже взрослый.
Вспышка ярости улеглась в тот момент, когда тело друида коснулось земли. Атака из Теней – для них это серьезно. Я лишь надеялся, что у них нет способов перерождения, подобных нашим алтарям. И вот стою я каменным истуканом посреди поля боя. Шпага опущена, кинжал выпал из руки. Робин и Любослав рубятся со служителями, а те действуют штыками, периодически выпуская очереди. Но парни пока успевают уворачиваться.
Я пропустил момент атаки Хансера – она началась вместе с моей. И, конечно, уж он-то ударил куда надо. Друид, державший Аркадию, не понял, что произошло, пока две сабли, материализуясь из Теней, не снесли ему голову. Хансер тут же бросил правую в ножны и повернулся ко мне. Правая ладонь скользнула по наручу, а потом как-то резко дернулась снизу вверх. Короткий свист над моим ухом. Я обернулся. Один из служителей попытался подобраться ко мне со спины и уже целился. Вернее, целился он за миг до броска Хансера, а сейчас оседал на землю с пятью звездочками цепью от лба до паха.
– Грааль, Луи! – крикнул Хансер, выводя меня из оцепенения. Его звездочки сами выскочили из тела и полетели к хозяину, поднявшему навстречу им наруч.
Я ринулся к телу сына Болеслава. Бедный советник, сегодня он лишился единственного ребенка. Робин болезненно вскрикнул. Одна из пуль все-таки его достала, разворотив бок, и тут же штык-нож подсек левую ногу. Краем глаза я увидел, как над падающим воином появился Хансер и пошел на служителей, беспорядочно, на первый взгляд, рубя во все стороны. Но все пять автоматов смолкли. Низшие вынуждены были отбиваться. И только я понимал: это не наш успех, а наш провал. Такой натиск прерывающего нить обычно оставляет от низших только гору порубленных трупов.
Двое противников Любослава бросились наперерез мне, меняя магазины своих автоматов. Я перекатом ушел влево, потом вправо. Две очереди полоснули совсем близко. В длинном прыжке я дотянулся до сумки, подхватил ее, ушел в кувырок, развернулся.
Но надобности в этом не было. Перед моими противниками стояла Тайви, и оба, не мигая, смотрели ей в глаза. Ее зрачки все расширялись и расширялись, и вдруг служители, бросив автоматы, скорчились на земле. Два крика, полных смертельного ужаса, слились в один. Вот это я и называю «покопаться в мозгах». Не знаю, что она им внушила, но, учитывая ее сегодняшнее состояние, до конца дней они будут заикаться и мочиться в постель.
В этот момент Любослав, оставшийся один против двоих, обманув финтом противника, разрубил ему бедро, ловко извернулся, снес голову второму ударом с разворота и добил раненого.
– Аркадия, не спи! – Хансер крикнул, одновременно вкладывая сумасшедшие силы в отчаянную атаку.
И Аркадия сказала свое слово. Плести атакующие чары – значило накрыть и своих, и чужих. А убивать друидов поодиночке… ну извините, повелевающие стихиями – это оружие массового поражения. Аркадия сплела заклинание выборочного портала. Очень сложное, отнимающее все силы, но всех живых из Зеленого домена просто выдернуло с этого проклятого поля боя. И вовремя, потому что Орсо приходилось совсем туго.
* * *
Мы оказались в распадке посреди вересковой пустоши. Совсем рядом чернела стена леса. Смеркалось. Неужели этот проклятый день подошел к концу? Событий на треть жизни. И смерти, смерти. Признаться, я до сих пор не видел трупов высших. С тех пор как я пришел в Зеленый домен с Меркурия, минуло восемь лет, они не ознаменовались ни одной войной с темными. И вдруг… сегодня я познал глубины пропасти, в которую может пасть высший. Сегодня я понял о друидах больше, чем кто бы то ни было в домене, кто не пошел в этот обреченный поход.
Левая нога вдруг подкосилась. Я неуклюже повалился набок. Начала пульсировать боль. Потянулся к ее источнику. Пальцы уткнулись в штанину, набухающую кровью. Три дырки на бедре, аккуратно наискось. В бою адреналин не дал их почувствовать, а теперь понял, что один из служителей все же оказался быстрее меня или, что вернее, удачливей.
Орсо лежал ничком. Вереск вокруг него стал алым от крови из множества порезов. Робин перетягивал жгутом ногу выше раны. Любослав просто стоял, глядя в закат. Что он там хотел разглядеть? Уходящие души своих братьев по оружию? Ярослава, еще теплое тело с размозженной головой все еще стояло у меня перед глазами. Болемир, растерзанный разрывными пулями на куски.
Тайви хлопочет над телом Лин-Ке-Тора, меняет повязки на открывшихся после телепортации ранах. Она оказалась крепче нас всех. Но предательская бледность уже была видна. Слишком много пришлось отдать, чтобы выжил ее возлюбленный. А потом еще двое служителей, у которых в головах наверняка ментальные блоки – такие, что иной высший позавидует. Друиды хорошо защищают разум тех, кого ценят. И все же Тайви дотянулась до них, пробудила самые жуткие страхи. Сколько лет жизни ей это стоило? Она спасла меня, с этим не поспоришь. Нога предала бы меня на первом же выпаде, а ребята, державшиеся против Хансера, мне очень не нравились.
И, наконец, сам Хансер, козырная карта, которую я захватил, желая просто скрасить обещавший быть скучным поход, ну и, уже во вторую очередь, прикрыть свою задницу (извиняюсь за простонародное выражение). Он сидел, уронив голову на руки. Сабли беспомощно лежали рядом. Именно так мне показалось в тот миг: беспомощно. Каменная маска спала. Я увидел его замешательство, под которым просыпалось злое упрямство. Сейчас я почувствовал дыхание Плутона, каким его себе представлял.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
