Кадровик мистер Вайсе вызвал меня через неделю после присяги. На самом деле он был военный психолог, майор в отставке, носил гражданское и настаивал, чтобы к нему обращались «мистер», чтобы новобранец мог расслабиться и говорить свободнее. Он уже ознакомился с моим списком и с результатами тестов, и еще я заметил, что у него лежит мой аттестат, и обрадовался, потому что школу окончил хорошо. Как раз настолько, чтобы не выглядеть зубрилой. Я прилично сдал все предметы, только с одним вышли затруднения, да и в школе был большим человеком: сборная по плаванию, дискуссионная группа, казначей класса, серебряная медаль на ежегодном литературном конкурсе, председатель оргкомитета по встрече выпускников, все такое. Куча достижений, и все записано в аттестате.
Мистер Вайсе поднял голову, когда я вошел, и сказал:
— Садись, Джонни.
И снова уткнулся в аттестат, потом отложил его.
— Любишь собак?
— Что? Да, сэр.
— А насколько ты их любишь? Твоя собака спит на твоей кровати? И кстати, где сейчас твоя собака?
— Н-нет, у меня сейчас нет собаки. Был когда-то, но… нет, сэр, мой пес на кровати не спал. Понимаете, мама не позволяет держать собаку в доме.
— Но ты разговаривал со своим псом?
— Э-э-э…
Я попытался объяснить мамину манеру: «Я не сержусь, но очень-очень обижена». Она себя так ведет, когда ей перечишь в том, что она решила раз и навсегда. Но сдался и просто сказал:
— Нет, сэр.
— М-мм… а видел ли ты когда-нибудь неопса?
— Э-э… один раз, сэр. Его выставляли два года назад в театре Макартура. Только какое-то христианское общество подняло шум.
— Позволь мне рассказать, что такое подразделение К-9. Неопес — это не просто говорящая собака.
— Того нео, что показывали у Макартура, я не понимал. Они, правда, разговаривают?
— Они разговаривают. Просто требуется привыкнуть к их произношению. Они не могут произнести звуки «б», «м», «п» и «в», приходится приспосабливаться к эквивалентам. Совсем как при расщепленном нёбе, только буквы другие. Тем не менее, их речь столь же ясна, как у человека. Но неопес — это не говорящая собака. Он вообще не собака, он искусственно выведенный симбионт на основе собаки. Нео, тренированный калеб, раз в шесть разумнее обычной собаки, то есть находится на уровне слабоумного человека. Только такое сравнение не совсем честное. Идиотизм — это болезнь, тогда как нео для своей среды гений.
Мистер Вайсе нахмурился.
— Суть в том, что он симбионт. Вот тут-то главная трудность. М-мм… ты слишком молод, чтобы побывать в браке, но ты видел женатые пары, по крайней мере, своих родителей. Можешь ли ты представить, что ты женат на калебе?
— Как?! Нет. Не могу.
— Эмоциональная связь человек-собака и собака-человек в К-9 гораздо теснее и намного важнее, чем эмоциональная связь семейной пары. Если хозяин погибает, мы убиваем неопса — на месте! Большего для бедолаги мы сделать не можем. Убийство из милосердия. Если убивают собаку… ну, человека мы, разумеется, убить не можем, хотя это было бы самым простым решением. Мы изолируем человека в госпитале и медленно лечим, собираем в единое целое.
Он взял ручку, сделал пометку.
— Не думаю, что можно записать в К-9 мальчика, который не может убедить свою мать, что собака должна спать в его комнате. Давай рассмотрим другие возможности.
До сих пор я не понимал, что считаюсь непригодным для всех специальностей, которые поставил в своем списке выше К-9. Я так разволновался, что чуть не пропустил следующее высказывание психиатра. Майор Вайсе говорил задумчиво, без лишних эмоций, как будто говорил о ком-то другом, давно мертвом и позабытом.
— Когда-то я служил в К-9. Когда моего калеба списали в расход, меня пичкали успокаивающим шесть недель, а после реабилитации перевели на другую работу. Джонни, все эти твои курсы… почему ты не обучился чему-нибудь полезному?
— Сэр?
— Теперь поздновато. Забудь. Та-ак… твой инструктор по истории и философии морали, похоже, хорошего мнения о тебе.
— Он? — я удивился. — А что он сказал?
Вайсе улыбнулся.
— Он говорит, что ты не глуп, разве что невежа, и что на тебя сильно влияет окружение. Это высокая похвала у него. Я его знаю.
Мне похвалой слова мистера Дюбуа не показались. Этот высокомерный, старый, чванливый…
— И, — продолжал Вайсе, — парень, заработавший тройку с минусом по восприятию телевидения, не может быть плох. Думаю, что мы воспользуемся рекомендациями мистера Дюбуа. Как тебе нравится пехота?
Из федерального центра я вышел в растрепанных чувствах, но не был таким уж несчастным. По крайней мере, я был солдатом. В кармане у меня лежали бумаги, доказывающие этот факт.
Меня не забраковали и не отправили на работы типа «бери больше — кидай дальше».
Несколько минут назад закончился рабочий день, и здание опустело, остались ночные дежурные да задержавшиеся на работе. В ротонде я наткнулся на человека, который тоже собирался уходить. Лицо его показалось мне знакомым, но я его не вспомнил.
Зато он вспомнил меня.
— Добрый вечер! — отрывисто бросил он. — Еще не смылся?
Теперь и я понял, кто это. Флотский сержант, который приводил нас к присяге. Кажется, я разинул рот. Сержант был в штатском, ходил нормально на двух ногах, и руки у него было две.
— Э-э… добрый вечер, сержант, — промямлил я.
Он превосходно понял мое состояние, глянул вниз, на свои ботинки, легко улыбнулся.
— Расслабься, парень. После работы мне не обязательно нагонять страху на людей, вот я и не нагоняю. Тебя еще не распределили?
— Только что получил приказ.
— И куда?
— В мобильную пехоту.
Физиономия его расплылась в широчайшей довольной ухмылке. Сержант протянул мне руку.
— К нашим! Давай пять, сынок! Мы сделаем из тебя человека — или пристукнем. Может, одновременно.
— Это, по-вашему, хороший выбор? — с сомнением сказал я.
— «Хороший»? Сынок, это единственный выбор. Мобильная пехота и есть армия. Все остальные только кнопки жмут — или такие высоколобые профессора, куда там! А всю работу делаем мы, — он опять пожал мне руку и добавил: — Ты оттуда кинь мне открытку. Сержанту Хо, федеральный центр, — дойдет. Ну, удачи!
И он зашагал прочь — грудь колесом, шаг чеканный, плечи расправлены.
Я посмотрел на свою ладонь. Сержант пожал мне ее, но ведь правой руки у него не было! А ощущалась как живая, и хватка у него была крепкая. Я читал об этих новых протезах, только перепугался, когда столкнулся с ними впервые.
Я вернулся в отель, где временно разместили новобранцев. Нам еще не выдали формы, только простые комбинезоны, которые мы надевали днем, а в остальное время носили собственную одежду. Отбывал я рано утром, поэтому прошел к себе и начал собирать вещи — для того чтобы отослать их домой. Вайсе предупредил, что ничего лишнего лучше с собой не тащить, разве что семейные фото и музыкальный инструмент, если умеешь на каком-нибудь из них играть. Я не умел. Карл уехал три дня назад, заполучив назначение к технарям, как того и хотел. Я был рад за него, а он с пониманием относился к моему назначению. Малышка Кармен тоже уехала — в чине мичмана-стажера. Она станет пилотом, если получится, а у нее обязательно получится.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
