— Вы на каком курсе учитесь, Жанна?
— На первом. Я не сразу после школы поступила, год работала.
— Лаборанткой?
— Ага!
— Не «ага», а «да», — машинально поправил Андрей, совершенно не переносивший простонародной речи.
Матушка постаралась, привила аристократические замашки. Как же с ними было трудно в институте общаться на равных с однокурсниками! Ничего, обошлось. Друзей близких, правда, не осталось, но это у него — отцовское, тот тоже вроде рака-отшельника был. Море приятелей — и ни одного настоящего друга.
— Да, — послушно повторила Жанна. — Мне одного балла не хватило.
— Легко учиться?
— Смотря чему.
— То есть?
— Ну, рисунок, черчение, все такое — это легко. А с теорией иногда трудно, не все понимаю.
— Хотите, буду давать вам частные уроки?
Да что с ним такое, в самом деле? Профессор без пяти минут, доктор наук без трех, лауреат двух международных премий собирается давать уроки теории сопливой первокурснице? Никогда он никому уроков не давал…
— Правда? — недоверчиво спросила Жанна.
— Если хотите.
— У нас с мамой денег почти нет…
— Кто говорит о деньгах?
— А разве бесплатные уроки бывают?
Наивная дурочка или…? Ну, и как теперь выпутываться из этой ситуации? И что делать, если ему не хочется просто отпускать эту забавную девчонку? Пока не хочется…
— Поговорим об этом попозже, мы уже пришли.
— В злачное место? — с восторженным ужасом спросила Жанна.
— Почти, — усмехнулся Андрей.
Роскошный швейцар, он же охранник, судя по мощному телосложению, покосился на странную парочку, но ничего не сказал: вышколен отменно. Андрей с Жанной смотрелись действительно оригинально: он в легком светлом итальянском костюме, в немыслимой цены мокасинах ручной итальянской же работы, а она… Не отличишь от сотен и тысяч девчонок по всей России: джинсики и футболка плюс кроссовки отечественной выделки.
Они поднялись на второй этаж, заняли столик на двоих в углу, хотя в кафе почти никого не было, и Андрей устроил сам себе праздник: начал угощать Жанну всеми сортами самого экзотического мороженного, которое только имелось в меню. Плюс бутылочку легкого шампанского и кофе. Глаза у Жанны стали такими огромными, что, казалось, заняли чуть ли не пол-лица, а нескрываемый восторг вообще был неописуем.
Андрей не учел только одного: спиртное Жанна попробовала впервые в жизни. Шампанское — штука коварная, иной раз и со взрослыми, многоопытными людьми выкидывает самые невероятные штуки. Сначала пьется, как безобидная шипучка-газировка, а потом…
А потом Жанна обнаружила, что самое правильное в данный момент — это рассказать своему новому знакомому о том, как она тайком вздыхала по нему все эти два года. Да что она — все девчонки на ее курсе млеют, едва завидят его роскошную темную шевелюру и ярко-синие глаза. А ей вот так повезло, да еще мороженое, вкуснее которого она ничего в жизни не ела. И так по-взрослому они выпили на брудершафт… Сказка!
— Понимаешь, Андрей, я вообще-то очень люблю лепить из пластилина. Я с детства обожаю лепить из пластилина, всегда копила на него деньги, которые мама давала на школьные завтраки… Мама у меня классная, никогда не нудит, только беспокоится за меня. А что со мной может случиться? Я уже взрослая, все сама прекрасно понимаю. Правда?
— Конечно, — с улыбкой ответил Андрей. — Ты уже совсем большая девочка. Почти совершеннолетняя.
— Через три месяца восемнадцать исполнится… Класс! А то я младше почти всех девчонок на курсе, хотя почти все — одного года рождения. У них, правда, шмотки классом повыше, но мне эти тряпки — абсолютно бим-бом. Веришь?
— Верю.
— Нет, серьезно. Вот выучусь, буду много зарабатывать, куплю маме дубленку. А то она мерзнет очень в своем пальто синтетическом. Мы — бедные, а сейчас стыдно быть бедными, правда?
— Кто тебе сказал такую глупость?
— Я сама вижу…
— Что ты видишь?
— Как смотрят на меня и на других, ну, которые…
— Глупости, малыш! Нормальные люди смотрят на лицо, в крайнем случае, на фигуру, а вообще-то в человеке главное — интеллект, душа. Вот ты, например, очень хорошенькая…
— Правда?
— Конечно, правда. Ты на маму похожа?
Жанна энергично затрясла головой:
— Нет! Мама у меня красивая: такая блондинка с серыми глазами. Только она очень устает на работе. И плачет часто.
— А… папа?
— А я его не помню. Да и мама официально не замужем. Хотя еще совсем молодая, ей сорока нет.
— Почему же она снова не вышла замуж?
— Из-за меня, наверное, — пожала плечами Жанна. — Бабушек у нас нет, а я в детстве болела много. Даже в больницу меня клали. Вот там я и научилась из пластилина лепить… Ой!
Увлекшись, Жанна излишне резким движением руки смахнула на себя почти половину вазочки со сложным малиново-шоколадным сооружением, которое тут же оказалось у нее на джинсах и футболке. Она стала было вытирать бумажными салфетками, но руки ее не слушались, да и пятна становились только больше и грязнее. Только тут Андрей понял, какую совершил ошибку, напоив этого ребенка шампанским.
— Так, — безапелляционным тоном сказал он. — Сейчас поедем ко мне, переоденем тебя во что-нибудь сухое. В таком виде тебе домой нельзя.
— А жена не заругается? — совсем по-детски спросила Жанна.
— Я не женат. А мама сейчас отдыхает в санатории, так что дома только Аля, а она у нас девушка с пониманием.
— Аля — это твоя сестра? — все еще пыталась прояснить обстановку Жанна.
— Домработница, — сухо ответил Андрей. — Пусть тебя это не волнует. Сейчас я попрошу вызвать такси, и через десять минут будем дома.
Он, конечно, погорячился. Дома они оказались не через десять минут, а почти через полчаса, за которые Жанну окончательно развезло, она то хихикала, то всхлипывала, и ничего путного, в том числе и своего домашнего адреса, сказать была не в состоянии.
Андрей любил пьяных женщин ничуть не больше, чем все остальные нормальные мужчины. Но в данном случае он, во-первых, чувствовал собственную вину (кто же знал, что в наше время еще сохранились девицы, почти до восемнадцати лет не пробовавшие спиртных напитков), а во-вторых, было бы слишком жестоко сдавать девчонку в таком виде на руки матери. Тем более что в разгар рабочего дня ее вполне могло не быть дома.
К себе в квартиру Андрей внес Жанну уже почти на руках: ноги категорически отказывались ее слушаться. Аля, то есть Алевтина, работавшая у Лодзиевских чуть ли не всю жизнь, восприняла неожиданную гостью хоть и без восторга, но с пониманием. Первым делом, отправила Андрея восвояси, содрала с Жанны испачканную одежду и засунула в стиральную машину, а саму «пострадавшую» постаралась кое-как протрезвить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
