глубине ваших надежд и желаний лежит молчаливое знание запредельного,
И, как семена, спящие под снегом, ваше сердце видит сны о весне.
Верьте снам, ибо в них сокрыты врата в вечность.
Ваш страх перед смертью – лишь трепет пастуха, стоящего перед царем, который вскоре возложит на него руку в знак милости.
Разве под трепетом пастуха не таится радость от того, что он будет отмечен царем?
Но разве не трепет беспокоит его всего более?
Ибо что значит умереть, как не встать нагим на ветру и растаять на солнце?
И что значит перестать дышать, как не освободить дыхание от его беспокойных приливов и отливов, чтобы оно могло подняться, расшириться и безвозбранно искать Бога?
Лишь тогда вы будете петь по-настоящему, когда изопьете из реки молчания,
И начнете восхождение, лишь когда достигнете вершины.
И лишь тогда вы исполните свой подлинный танец, когда земля потребует к себе вашу плоть.
Прощание
И ВОТ настал вечер.
И сказала Альмитра, прорицательница:
– Да будет благословен этот день, это место и дух твой, что говорил нам.
И сказал Пророк:
– Разве это я говорил? Не я ли был и слушающим?
Потом он спустился по ступеням храма, и весь народ последовал за ним. Он дошел до своего корабля и встал на палубе.
И возвысив свой голос, он обратился к народу:
– Люди Орфалеса, ветер велит мне покинуть вас.
И хоть я не так спешу, как ветер, все же я должен идти.
Мы, путники, вечно ищущие пустынных дорог, никогда не начинаем день там, где закончили предыдущий; и восход солнца никогда не застает нас там, где нас покинул закат.
Мы в пути даже тогда, когда земля спит.
Мы семена живучего растения, и, как только мы достигаем зрелости и сердца наши переполняются, ветер подхватывает нас и рассеивает.
Коротки были мои дни среди вас, но еще короче слова, что я сказал,
Но если мой голос затихнет у вас в ушах и моя любовь изгладится из вашей памяти, я приду вновь,
И с сердцем, более полным, и устами, более воздающими духу, буду я говорить.
Да, я вернусь с приливом,
И хотя смерть может скрыть меня и большая тишина может объять меня, все же я вновь буду искать вашего понимания.
И не вотще буду я искать.
Если что-нибудь из того, что я сказал, есть истина, то эта истина откроется более звонким голосом и словами, более созвучными вашим мыслям.
Я ухожу с ветром, люди Орфалеса, но я не кану в пустоту;
Если в этот день не суждено сбыться вашим желаниям и моей любви, то пусть он останется обещанием, пока не наступит другой день.
Меняются желания человека, но не его любовь, и он неизменно жаждет, чтобы любовь утолила его желания.
Потому знайте, что я вернусь из большего безмолвия.
Туман, что тает на рассвете и оставляет лишь росу в полях, поднимется, соберется в облако и упадет дождем.
И я был подобен туману.
В ночной тишине бродил я по вашим улицам, и дух мой входил в ваши дома,
Биение вашего сердца было в моем сердце, и ваше дыхание – на моем лице, и я знал всех вас.
Да, я знал вашу радость и вашу боль, и, когда вы спали, ваши сны были моими снами.
Часто я был среди вас озером среди гор.
Во мне отражались ваши вершины, и пологие склоны, и даже проходящие стада ваших мыслей и желаний.
В мою тишину ручьями сбегал смех ваших детей и реками – страсть ваших юношей.
И достигнув моей глубины, ручьи и реки все же не переставали петь.
Но нечто более сладостное, чем смех, и более великое, чем страсть, пришло ко мне.
То было беспредельное в вас:
Великан, в котором все вы – лишь клетки и мускулы;
Тот, в песне которого ваше пение – всего лишь беззвучный трепет.
Именно в этом великане вы велики.
И глядя на него, я увидел и полюбил вас,
Ибо каких далей, которых нет в этой великой сфере, может достичь любовь?
Какие видения, надежды и помыслы может вызвать этот полет?
Этот великан в вас подобен исполинскому дубу, усыпанному яблоневыми цветами.
Его сила связывает вас с землей, его аромат поднимает вас в пространство, и в его несокрушимости вы бессмертны.
Вам говорили, что, как цепь, вы слабы, как ваше слабейшее звено,
Но это лишь половина правды. Вы и крепки, как ваше крепчайшее звено.
Оценивать вас по самому малому из ваших дел – значит измерять силу океана по хрупкости его пены.
Судить о вас по вашим неудачам – значит возлагать вину на времена года за их непостоянство.
Да, вы подобны океану, и, хотя севшие на мель корабли ждут прилива у ваших берегов, вы, как океан, не можете торопить свои приливы.
Еще вы подобны временам года.
И хотя зимой своей вы отрицаете свою весну,
Весна, покоясь в вас, улыбается в дремоте и не таит обиды.
Не думайте, что я сказал это, чтобы вы говорили друг другу: «Он воздал нам хвалу. Он видел в нас лишь доброе».
Я лишь говорю словами известное вам самим в мыслях,
Но что есть знание, облеченное в слово, как не тень бессловесного знания?
Ваши мысли и мои слова – волны, расходящиеся от запечатанной памяти, что хранит наши минувшие дни,
И те давние дни, когда земля не знала ни нас, ни саму себя,
И те ночи, когда земля пребывала в смятении.
Мудрые люди приходили дать вам от своей мудрости. Я пришел взять от вашей мудрости.
И вот я нашел большее, чем мудрость.
Это пылающий дух в вас, все более распаляющийся,
Пока вы, не замечая его возрастания, сетуете на угасание ваших дней.
Это жизнь, ищущая жизни в телах, которые страшатся могилы.
Здесь нет могил.
Эти горы и равнины – колыбель и ступени.
Всякий раз, как вы проходите мимо поля, где покоятся ваши предки, вглядитесь – и вы увидите самих себя и детей ваших, пляшущих, взявшись за руки.
Истинно, часто вы веселитесь, не ведая того.
Другие приходили к вам; за их золотые обещания, ставшие вашей верой, вы дали им лишь богатство, власть и славу.
Я дал вам меньше, чем обещание, но вы были куда великодушнее
