В зеркале отражалась очень даже симпатичная особа, хотя и не красавица в общепринятом смысле. Рыжие кудрявые волосы я заплела в косу, чтобы не мешали, лицо было аристократически бледным — загар меня не берет, хоть плачь, но, к счастью, его отсутствие мне даже идет; стильный белый свитер, купленный специально для поездки, был прекрасен во всех отношениях. А то, что ехала я на потрясающей машине, как-то само собой придавало мне уверенности в себе.
Я забрала в кафетерии свой термос, купила бутылку минеральной воды и уже направилась к выходу, как вдруг услышала:
— Ну что, красавица, ты с нами едешь?
И меня за плечо тронула чья-то здоровая лапа. Я резко повернулась, с яростью прошипела:
— Пшел вон, скотина! Грабли убери!
Молодой мужик в ветровке, плохо выбритый и воняющий свежим перегаром, скривился, но руку убрал. И очень вовремя: я уже готова была применить свой коронный прием, которому научилась еще в школе, на занятиях по самообороне. Коленом в пах — несложно и действенно. Не удостоив нахала даже взглядом, я повернулась и вышла.
Когда я очень зла, в глазах у меня натурально темнеет, и это не художественное преувеличение. Почти ничего не видя, я пробежала к машине, в сердцах дернула дверцу и плюхнулась на сиденье. Вставила ключи в замок зажигания… и только тут до меня дошло, что в кабриолете я не одна: рядом со мной, в пассажирском кресле, сидел человек в бейсболке с длинным козырьком.
— Поехали, — сказал человек негромко.
— Но…
— Поехали, я сказал! — и после этих слов мне в бок уперлось пистолетное дуло.
* * *
Голос был знакомым. Совершенно точно, я его уже где-то слышала, вот только где? Или у меня снова глюки? А что ему от меня надо? Зачем пистолет? Хочет отнять машину?
Мои мысли лихорадочно метались, а руки и ноги автоматически делали всю работу: завести двигатель, тронуться с места, выехать вверх по горке на дорогу… Заняло это несколько секунд, после чего дуло от бока убралось, а мой неожиданный пассажир вдруг подскочил на сиденье и сдавленным от изумления голосом пробормотал:
— Станислава, это ты, что ли?
Тем временем пелена перед глазами рассеялась, и я рискнула повернуть голову, хотя и не была уверена, что не схлопочу сию же секунду пулю в печень. Первое, что увидела — были черные глаза, глянцевые, как спелая июньская черешня. К глазам прилагались длинные ресницы, лиловый фингал, рассеченная бровь. Господи Боже, да неужели Егор?!
От неожиданности и удивления я не смогла произнести ни слова, просто сидела и таращилась на этого мерзавца, в то время, как машина сама по себе куда-то ехала. Я этот процесс не контролировала — не до того было. Очнулась лишь, когда над ухом кто-то нервно посигналил. Я вцепилась в руль, выровняла машину, которая уже делала попытки выбраться на встречную полосу, успокаивающе махнула рукой возмущенным водителям, и вновь повернулась к Егору. А тот сидел, вжавшись в сиденье и, кажется, мечтал провалиться сквозь землю. Но в машине, едущей на скорости сто двадцать километров в час, это проблематично.
— Это и в самом деле ты? — уточнила я неуверенно. — Не галлюцинация?
Галлюцинация смущенно стянула кепку и призналась хриплым баском:
— Это я.
— Очень хорошо! Просто прекрасно! А что ты тут делаешь?
— Ты извини, я не знал, что это твоя машина. Сел в первую попавшуюся…
— Ты хотел ее угнать?!
— Да нет же! Мне просто нужно было срочно уехать с этой бензоколонки!..
Не говоря ни слова, я перестроилась в правый ряд, выехала на обочину, резко остановила машину — из под колес полетели фонтанчики гравия. Перегнулась через мерзкого мальчишку и открыла дверцу с его стороны.
— Вон отсюда, — отчеканила я. — Иди себе другую, первую попавшуюся дуру. Мало того, что ты у меня триста баксов свистнул, так теперь еще предлагаешь поверить в «чисто случайную встречу»?
— Станислава…
— Я! Сказала! Вон!
И для верности указала рукой в направлении обочины и чахлого осеннего лесочка внизу, куда он должен был катиться. Мой пассажир умоляюще взглянул на меня.
— Я все верну, честное слово, верну! У меня было безвыходное положение… Но я не вор!
— Конечно-конечно, я верю. И поэтому видишь, даже не требую с тебя своих денег, а просто отпускаю на все четыре стороны. Иди, родной, не заставляй меня вызывать милицию.
— Не надо милицию… Ах ты, черт!..
Не успела я и глазом моргнуть, как Егор сполз вниз по креслу, скорчился, вжался в спинку и замер в неудобной позе. Выглядел он при этом донельзя напуганным. Что, собственно, происходит?
— Егор, ты что? — недовольным тоном озвучила я свой вопрос.
— Тихо… Они уже проехали?
— Кто?
— Те… В синем «Фольксвагене»…
По шоссе и правда ехал какой-то синий «Фольксваген», ехал не слишком быстро, в правом ряду, а водитель и пассажир крутили головами, вглядываясь то ли в красоты здешних романтических пейзажей, то ли в лица других участников дорожного движения. Ну и что, я вот тоже головой верчу, когда проезжаю живописный кусочек дороги, ничего особенного в этом нет. Но почему тогда нахальный мальчишка ведет себя так странно?
— Ну вот что, — не выдержала я, — у тебя какие-то проблемы, но меня, извини, это не касается. Выметайся!
— Они проехали? — сдавленно спросил Егор.
— Да проехали, проехали, успокойся!
— Уф… Повезло!
— Ты вообще русский язык хорошо понимаешь? — рявкнула я раздраженно. — Выкатывайся, и чтобы духу твоего в этой машине не осталось!
— Нет.
— Прости… Я не расслышала, что ты сейчас сказал?
— Не выйду. Мне очень жаль, но какую-то часть пути мы проедем вместе. Ты куда, кстати, едешь? В Питер?
От такой наглости я опешила и не сразу нашлась, что сказать. Егор смотрел на меня умоляющими, несчастными глазами и был похож одновременно и на побитую собачонку,
