— Красивая столица у русских.
— Да, — Зальх едва кивнул головой.
— Жаль только, что здесь схизматики живут. — Винер искоса посмотрел на Зальха и добавил. — Но это ничего. Придет наш час, и мы обратим этих темных людишек в истинную веру или уничтожим их.
— Это будет не при нашей жизни, — произнес Седрик.
— Согласен, — рыцарь улыбнулся краешком губ, проводил долгим взглядом молодую красивую киевлянку, которая прошла по улице мимо латинян, вновь стал серьезным, и спросил Зальха: — Что дальше, командир?
— Нас ожидает Новгород, Лотар. Ромеи со дня на день дожмут местного царька Изяслава и он выпустит на свободу епископа Нифонта и его людей. Вот с ними-то мы и отправимся на север, где и займемся настоящим делом.
Винер замолчал и тяжко вздохнул:
— Как же мне не хватает святого Бернарда. Он погиб, и без его мудрости, уверенности и понимания, из моей души словно вынули важный кусочек. Теперь там пустота, и она не может быть ничем заполнена. Нет радости и нет света, и вера моя заметно пошатнулась. Ведь Бернард должен был победить. Однако темные силы оказались сильнее. Как так, Седрик? За что Господь забирает лучших из нас, а грешники, язычники, сатанисты и схизматики бродят по земле, дышат воздухом, едят, спят и размножаются? Ответь мне, брат-рыцарь.
Зальх чувствовал то же самое, что и Винер. Но он был командиром и не мог показать свою слабость. Поэтому ответил сдержанно и без эмоций:
— Господь велик в мудрости своей, Лотар. Он постоянно испытывает нас, а значит смерть великого человека и подвижника, это очередное испытание нашей верности. Наверняка, Бернард сейчас подле Господа и наблюдает за нами, и он гордится своими паладинами, которые являют миру пример стойкости и покоряются воле папского престола. Смирение — вот одна из главных добродетелей настоящего Воина Господа, и мы идем по тому пути, который нам уготован.
— Ты, конечно, прав, Седрик. Но все же мне не по себе.
— Всем нам тяжело, брат, — Зальх положил ладонь на плечо Винера и кивнул в сторону постоялого двора, где паладины остановились вместе с ромеями. — Идем.
Лотар фон Винер мотнул головой, и два паладина направились вниз по улице…
Вечер прошел как обычно. Паладины были немногословны, поужинали, помолились и отправились на покой, в свои комнаты на втором этаже постоялого двора, который принадлежал одному их греческих купцов и являлся штаб-квартирой ромейской разведки в Киеве. Рыцари ушли, а Седрик немного задержался и пообщался с пресвитером Исааком, который подтвердил, что вскоре великий князь Изяслав выпустит епископа Нифонта. Ну, а потом и он поднялся наверх, вошел в узкую одноместную каморку, зажег свечу и разделся. Затем паладин повесил на стену подаренное ему папским легатом медное распятье и опустился перед ним на колени. После чего сложил на уровне груди ладони и привычно зашептал молитву:
— Огради меня, Господи, силою животворящего креста Твоего и сохрани меня в эту ночь от всякого зла. В руки Твои, Господи, Иисусе Христе, Боже мой, предаю дух мой. Ты же благослови меня и помилуй и жизнь вечную даруй мне. Аминь.
Все было как обычно. Слова молитвы перед сном прозвучали, и Зальх хотел подняться. Однако в этот момент он почувствовал, как остатки волос на его обожженной голове, эти жалкие клочки, начинают шевелиться, а внутри у него, в районе солнечного сплетения, образуется тяжелый комок, который не дает ему встать. Все мышцы его тела, будто свела судорога, и ладони прилипли друг к другу. Ну, а взгляд был направлен на крест, и отвести его в сторону было невозможно.
«Господи, что со мной!» — мысленно воскликнул рыцарь и дернулся, вот только ноги, как и все тело, не слушались его, а затем произошло чудо.
Деревянная стена расплылась перед взором паладина, и в ней образовался круг, размером с человеческую голову. Это пространство оказалось заполнено непонятным вязким туманом, а потом стало обретать черты лица. Миг. Другой. И Зальх узнал того, кто предстал пред ним.
— Учитель, ты не покинул нас, — вытолкнуло из себя пересохшее горло Седрика, который увидел перед собой Бернарда из Клерво.
Лицо умершего аббата было таким, каким рыцарь его запомнил, задумчивым и сосредоточенным, и когда Зальх уже хотел спросить посланца высших сил (никем иным призрак быть не мог), что он может сделать для торжества истинной веры, как Бернард сказал:
— Зальх, ты не выполнил свое предназначение и потому я здесь.
Губы Бернарда пошевелились, но голоса рыцарь не услышал — он прозвучал в его голове, и Седрик воскликнул:
— Что я не сделал, учитель? Скажи мне. Молю тебя! Ответь!
— Ты не убил богомерзкого ведуна Вадима Сокола, и это послужило причиной моей гибели. Значит, ты причастен к этому, Седрик.
— Прости меня, учитель! — на глаза паладина навернулись крупные слезы. — Я не смог…
— Молчи и слушай меня, фон Зальх, — призрак оборвал оправдания Седрика и рыцарь, сомкнув губы, поклонился вестнику Господа, а Бернард продолжил: — Времени мало. Мне трудно находиться в реальном мире, который погряз во грехах и ждет Страшного Суда, а потому запоминай с одного раза. Вскоре этот колдун окажется в Киеве и вам, моим паладинам, необходимо отыскать его и уничтожить. Любой ценой. Но не вздумайте кидаться в драку сразу же. Выждите удобный момент, найдите слабое место проклятого язычника, обретите союзников и нанесите свой смертоносный удар. Такова воля Господа, Зальх, и если ты оплошаешь, то гореть тебе в геенне огненной.
— Я все понял, учитель.
Хлоп! Рыцарь моргнул и обнаружил, что стена вновь стала прежней. Деревянная поверхность и на ней распятие. Никаких признаков тумана и ничего необычного. И только горячие слезы раскаяния, которые текли по горелым щекам Зальха, были свидетельством того, что видение ему не померещилось, и он снова разговаривал со святым Бернардом.
Глава 5
Полоцкое княжество. Лето 6656 С.М.З.Х
Я посмотрел на Хорояра Вепря, одного из варягов охранного десятка, который возглавил моих телохранителей вместо оставшегося в Рароге вагра Немого. Он бесшумно вынырнул из темноты, остановился рядом и я спросил его:
— Ну, что в деревне?
— Тихо, — ответил воин. — Нас никто не видел, и суеты никакой нет.
— Хорошо. Ждем дозорного от дороги и, если там чисто, выходим.
Варяг кивнул и отошел в сторону, к своим подчиненным, а я вновь прилег на конскую попону и прикрыл глаза.
Ночь. До рассвета еще примерно час. Слева от нашей тихой и неприметной лесной стоянки Западная Двина, которая несет свои воды в Венедское море, и деревушка Волчья тропа, небольшое поселение с полусотней жителей. Справа покрытое лесом болото, в глубине которого находится схрон Всеслава Брячиславича и его тайное капище. Ну, а позади тракт и город Полоцк, где сидит зять киевского правителя Изяслава Мстиславича князь Рогволд Борисович, не сын покойного Василька Святославича, а представитель другой ветки полоцких Рюриковичей.
Вокруг тишина и все спокойно, даже птицы не поют, что весьма необычно. Но меня это не пугает, а раз так, то с первыми солнечными лучами, которые упадут на землю, моя группа начнет движение и я уверен, что серьезных проблем не возникнет. Ведь наше путешествие по землям кривичей (крывычей) было легким и, можно даже сказать, что приятным, а это добрый знак. Дорога сама стелилась под копыта лошадей, и нами никто особо не интересовался. Ну, едут воины, по виду наемники, каких сейчас на Руси много, не шалят, оружием не бряцают, никого не грабят и дорожные сборы платят исправно. Вот и ладно. Правда, в Витебске (местное самоназвание Вицебск), городской наместник настойчиво пригласил нас в гости. Так что ради этого пришлось перебираться на левый берег Двины, и варяги были готовы к драке, мало ли что. Однако все обошлось. Наместник предложил остаться у него на службе, но я с ним пообщался и сказал, что мы хотим встать под руку князя Рогволда, а значит, должны ехать дальше, в Полоцк, и это его удовлетворило.
После встречи с хозяином Витебска мы продолжили свое путешествие вниз по течению реки. Благо, вдоль берегов проложены дороги и стоит немало деревень. Поэтому лошадей мы не утомляли, и я мог вблизи посмотреть, как и чем живут местные жители, которые мне понравились. А объяснялась моя симпатия к ним тем, что в большинстве своем потомки кривичей, спокойные и уравновешенные люди, до сих пор язычники. Они почитают священные дубы Волаты и намоленные чародейские камни Дзеды, делают подношения лесным девам-дзяучонкам, держат в домах змей-живойтов, уважают волхвов-святаров, коих я не видел, но постоянно чувствовал, и стараются жить в мире с природой. И она, наша мать, им помогает, а полоцкие священнослужители с этим двоеверием мирятся, ибо болот вокруг и глухих лесов много, и немало последователей Христа сгинуло в топях без всякого следа. Вот и выходит, что срабатывает принцип отбора. Кто крестом трясет и проповеди гневные произносит, тот долго не живет, а люди понимающие сидят в храмах и занимаются своими делами, отпевают умерших, говорят о добре, учат детей и этого им хватает.