— Перестань! — отворачивается.
За локоть рывком разворачиваю к себе.
— В глаза смотри! Замуж, короче, выходишь, да?
Поднимает на меня взгляд. Выпрямляет спину.
— Да!! — тихо и зло рявкает мне в лицо. И ее голос просаживается. Просаживается на такую отчаянную горькую ноту в конце… Задохнувшись сжимает губы.
Что меня ломает от плещущейся в груди нежности к ней густо смешанной с ненавистью. Я теряю контроль над чувствами, не понимая бить по ней или умолять её… спасать ее… что?!..
В ярости перехватываю её за шею сзади, прижимая лицом к себе.
— Настя… ты что… зачем?… — задыхаюсь я, ласкаясь своей щекой об её висок.
— Всё! Пожалуйста! Стоп!! Забудь!
Отталкивает руками в грудь.
— Я не знаю Вас, Сергей Алексеевич, — берет себя в руки. Голос — лёд!
— Мм… — отстраняюсь я.
И вот дальше всё решается очень просто. Есть эта Настя, а есть та, моя. Если я поверю этой, значит, моей больше не существует. А я не могу её похоронить… Не могу!!
И поэтому…
— Тогда у тебя проблемы, Анастасия. Потому что я тебя знаю… другой. И мне зашло.
За шторкой приближается голос Муратова. Настя испуганно дернувшись, сбегает в кресло. Мы сталкиваемся с Муратовым в проходе. Растерявшись, с вопросом смотрит на меня, замерев в проходе.
— Уходите, товарищ майор?
— Татьяны долго нет. Встречу…
Выхожу в фойе, оттуда на улицу. А Настя там с ним вдвоем…
Сигарету мне… срочно!..
Затягиваюсь поглубже, выпуская вверх дым.
Это будет тяжело, Зольников. Очень!..
Глава 12. Черная вдова
После театра мы едем в ресторан.
Коньяк льётся в бокалы чаще, разговоры из абстрактных превращаются в более личные.
Это уже далеко не третий тост. Но мне сейчас плевать.
— За любовь! — поднимаю я бокал, с холодной улыбкой глядя в глаза Насте.
Никакой реакции. Ровно до тех пор, пока я не прижимаюсь губами к пальцам Татьяны, стреляя ей в глаза многозначительным взглядом.
Пухлые чувственные губы Насти обиженно вздрагивают. Тут же поджимает, пряча эмоцию за глотком шампанского.
Она не пьет практически, только пригубляет.
Мне хочется пробить её. Прикоснуться к ней под надетой маской надменной невесты подпола ФСБ.
Звон бокалов.
— Так, когда у вас свадьба, Глеб Евгеньевич?
— В эту субботу… наконец-то! Постоянно откладывается. Знаете ли… то траур, то командировка, то защита у Насти.
— Защита?
— Анастасия у меня теперь кандидат! — со спокойной, но нескрываемой гордостью. — Впереди докторская.
— Мм… — доливаю девушкам шампанского. — Здорово. А как вы познакомились с Анастасией?
Настя раздражённо хмурит брови. А Муратов наглаживает её пальчики, сжимая кисть…
Внимательно смотрю на его лицо. Не трезв…
— Я увидел Настю на нашем местном конкурсе красоты. Давно… Только майора получил. Но зачем такой красавице обычный майор… — чуть пьяная недобрая усмешка. — Когда на неё полковники заглядывались.
— Глеб… — одёргивает его едва слышно.
— Пришлось, знаете ли экстренно расти в звании, чтобы такую девушку пленить! — самодовольно.
Пленить?
— Глеб… — еще раз одергивает она, сжимая его пальцы.
— Очень интересно. Так, значит, само знакомство случилось позже?
— Да. Позже.
Делает глоток из бокала.
Мхм… значит, деталей знакомства не будет?
Играет медленная музыка. Я приглашаю Татьяну на танец.
— Что там за история у него с этой невестой?..
— Не вникала я в их историю.
— Татьяна… — раздражаюсь я.
Вздыхает.
— Госпожа Барковская числится у нас чёрной вдовой, Сергей Алексеевич.
— Не понял. Как так?
— Началось все с полковника Шахрина. Вот оговорка про полковников — это было про него. Сейчас Муратов в его кресле сидит.
— Помню я Шахрина… Он же погиб. При исполнении. При чем тут Настя?
— Не знаю… Только перед этим жениха Барковской посадили, мент был простой. И на зоне его убили, сразу.
— Хм… а детали?
— Не интересовалась. Но могу узнать.
— Узнай.
— Шахрин… ммм… говорят, была она его любовницей. Недолго. Почти сразу погиб. И теперь вот… Муратов. Любит дама красивые погоны…
А мне показалось — не любит. Поэтому не готов я в сплетни верить.
— Почему ты сказала — «неприкасаемая».
— Потому что был и еще один, кто попытался протянуть руки к этой «прелести», Муратов его посадил.
— Ага…
— Ага.
— Обижал её?
— Не думаю. В общем, «чёрная вдова»!
Разглядываю грустную хмурую Настю…
— Хм… рьяный какой подполковник!
— Такая вот любовь! Смогли бы Вы ради любви, Сергей Алексеевич, человека невиновного посадить?
— Устранить соперника? Боюсь, что самолюбие бы не позволило идти таким путём. Но, вот если бы женщину мою обидели, там бы рука вряд ли дрогнула. Дело мне это завтра достань. Может, ни за что мужик-то сидит.
— Может?… — цинично смеётся Татьяна.
— Не уважаешь свое начальство?
— А за что его уважать? Здесь, Сергей Алексеевич, у нас не Москва. Концов и правды не найти. Но лучше быть внутри системы, чем под ней.
— Это правильно… Но и у нас, в Москве, непросто. Власть — она такая. Сложно не опаскудиться.
— Но Вы же смогли.
— Функцию лести выключи, капитан. Не выношу.
— Есть, — опускает взгляд с ухмылкой.
Музыка сменяется на другую, мы садимся за стол.
О вине, о коньяках, о машинах…
Дамы скучают. Настя незаметно перелистывает пальчиком по экрану телефона, стараясь не участвовать в разговоре.
Допиваю очередной бокал. Огни становятся ярче, голоса неразборчивее… Надо тормозить.
— Могу я Вашу невесту пригласить на танец, Глеб Евгеньевич.
Вздрогнув, Настя выпрямляется, со едва скрываемым ужасом глядя на меня.
— Извините, Сергей Алексеевич, — желваки на его лице напрягаются. — Настя не танцует.
— В самом деле? Никогда бы не подумал, что такая девушка и не танцует.
— Дело в том, что не танцую я. А значит, и моя будущая жена тоже.
Ммм… Демонстрация чувства собственности и власти над женщиной. Хм… да ты тоже в дрова, подполковник.
— Понял.
— Не обижайтесь… Это Кавказ. У нас такие правила. Светские нормы — это не про нас!
— Какие могут быть обиды?
— Глеб… — сжимает его пальцы Настя.
Он разворачивается к ней. Поправляет на плече жемчужную нить, касаясь её кожи. Его кисть с сухощавыми длинными пальцами напоминает мне большого мерзкого паука. И Настя чуть заметно пытается отвести плечо!
Я едва сдерживаю оскал. Губы дергаются.
— … У меня смена, Глеб. Надо ехать.
— Конечно, дорогая. Мы с Сергеем Алексеевичем покурим, и сразу после — поедем.
Выходим с ним на крыльцо.
— Сергей Алексеевич, а что у нас там за проблема с Гузовым?
— Есть проблема…
— Он хороший опер. Мой человек. Не топи…
— Служба, Глеб Евгеньевич. Я себе не хозяин.
— Расстройство одно… — улыбается он сдержанно. — Я же работу, не меньше, чем невесту люблю. Готов многое сделать… для её благополучия. Вот ты мне опера дрочишь, а у него дела стоят. Ты скажи, майор, что нужно, чтобы это дело замять.
— Так… передайте его дело другим операм, товарищ подполковник. Я ж только начал… У меня еще по шестнадцати эпизодам вопросы.
— Давай, на кого-нибудь помладше перекинем? — по-свойски. — Ни вашим, ни нашим… Кого отдадим, того и распнёшь. А Гузова мне оставь. Я его сам накажу. Ты же понимаешь, что если его посадят, то с меня звезду снимут.
— Уверен, Ваша невеста, майоров любит не меньше, чем подполковников, — прорывает меня на эмоции, — а может и больше.
— Ясно… — задумчиво выпускает дым вверх. — Ну что ж… Работайте, служите отечеству. А мы будем помогать.
Глава 13. Без крыши
— Сергей Алексеевич, к Вам гостья, — звонят мне с ресепшена.
— Пропустите.
Сегодня я сменил гостиницу. У меня много работы, а проверять и нейтрализовать прослушку сложнее, чем переехать. Завтра сменю опять.
