Через несколько минут заходит Татьяна. Ставит показательно сумочку на стол, рядом со мной.
— Привет, Серёжа! — игриво.
Ставит большой стакан кофе, что я попросил купить по дороге. Местное мне не зашло.
— Привет.
— Можно сигарету? — сжимает мою пачку.
— Можно… — не поднимая глаз набираю номер своего московского отдела.
Татьяна достает одну, мелькая перед глазами алым маникюром. Пока меня соединяют, тоже вытягиваю сигарету. Делая пару шагов ко мне, щёлкает зажигалкой. Ловя пламя кончиком сигареты, я затягиваюсь.
— Иди покури, — стреляю глазами на балкон.
Забирает сумочку, выходит и садится там в кресло, закинув ногу на ногу. Эффектная женщина. Но, блять, скрутило меня по самое нихачу от другой. Увы. И хоть и глаз этот образ радует, но ноющее нутро не обезболивает. Печальны мои дела…
— Капитан Зольников, — брат дежурит. Хорошо.
— Привет, Андрюха.
— Привет, Серый. Только звонить хотел. Дядьку распяли. Звезду отобрали и с должности сместили.
— Пиздец…
— Мхм.
Я теперь без надёжной крыши. Это плохо.
— Как он?
— Бодряком. Воспринял как отпуск. Эва его беременна…
— Ого! Ну и что наш полкан?
— Довольный как слон! Бдительный как цербер. Витаминками девочку кормит, тёплые носки надевает, на тонкие пальчики дышит и в мозолистых ладонях греет…
Мы смеёмся. Это всё очень неожиданно абсолютно для всех.
Дядька уверял, что никогда не рискнёт завести семью и ребенка, пока сидит в своём «антитеррористическом» кресле. Но вот кресло из под него вылетело…
— А Эва?
— Вот Эва сильно переживает за него.
— Ай, ладно… переживут! Обидно, но не смертельно. Я рад за них!
Эва — идеальный вариант. Душевная, утонченная, послушная… С восторгом на него смотрящая. Нам, мужчинам, это очень важно, чтобы с восторгом… Вздыхаю, вспоминая Настины взгляды. Очень открытая тогда была в своих эмоциях. Теперь, как соляной столб.
— Позвоню, поздравлю их. Теперь к нашим баранам… У меня здесь «утопленник» из Владикавказа, — диктуют номер зоны, называю фамилию и номер дела. — Дело явно сфабриковано. Мужика утопили из-за личных тёрок. Сидит в строгаче. Отдай нашим операм. Пусть открывают дело заново. Смогут, пусть вытащат по амнистии за примерное поведение. Тут так намутили, что статью снять не удастся, но смягчающие обстоятельства пусть найдут.
— А кто он?
— Да никто он. Просто попал под горячую руку местным хозяевам жизни.
— Понял. А потерю свою ты нашел?
— Нашел…
— И? Когда свадьба? — смеётся брат.
— Через три дня, — зверею я. — Только, увы, жених не я. Невеста подполковника Муратова…
— Ооо… Какие мысли?
— Все те же — пошинковать всех на салат. Скажи мне, что я идиот. И не надо в это лезть.
— Идиот, конечно… тормознешь?
— Вряд ли.
— Тогда, аккуратно брат. Хочешь, я к тебе Ваньку с Ярой в отпуск отправлю. Как моральную поддержку? Все равно без дела оба маются.
— Да нет… Я пока не падаю, чтобы меня поддерживать. Пусть бейбика своего делают. Отчёты по деятельности Гузова скоро пришлю. Пока что собираю. Но насобирал уже прилично для трибунала. С ним два его опера из отдела еще упадут. И… подполковник Муратов. Он к сожалению не сядет. Своими руками ничего не делает. «Виноватых» увольняет исправно. Но… выговор с занесением и звездопад обеспечены. С должности тоже полетит.
Татьяна тушит сигарету в пепельнице.
— Всё, давай…
Возвращается. Садится напротив. Внимательно смотрит мне в глаза.
— Как дела? — дергаю я бровью.
— Серёжа… — закусывая губу достаёт из сумочки пластиковый файл. Двигает ко мне по столу.
— Это что?..
— Это… ммм… те люди, что виноваты в том безобразии, что ты накопал в нашем отделе.
— В самом деле?
Открываю файл, вытаскиваю два личных дела.
— Старший лейтенант Доридзе и капитан Обозов? — с сарказмом ухмыляюсь я.
— Неубедительно? — улыбается она.
— Нет… неубедительно, — кидаю папки на стол.
— А ты, Серёжа, внимательнее документы смотри.
Заглядываю в файл. Там пачка Евро.
— Ого… — переворачиваю, пачка выскальзывает на стол.
Приличный кирпич.
— А сейчас? Убедительно?
«Тебе дали приказ меня купить?» Пишу на экране своего телефона.
Двигаю к ней.
Пишет в ответ.
«Да. И Вам лучше согласиться.»
— Собери-ка это всё обратно, Танечка. И, давай, в душ. Я в своё свободное время о работе не разговариваю.
— Но ты подумаешь, правда?
— Я всегда думаю, — усмехаюсь я. — Но сейчас о другом!
Через некоторое время мы включаем на ее телефоне какую-то лайтовую порнушку под музыку и уносим вместе с сумкой в ванную. Закрываем плотнее дверь.
— Ну, рассказывай, капитан.
— Несговорчивых у нас не любят.
— Это угроза?
— Это угроза. Но Муратов не дурак. Понимает, что если уберёт Вас тут бригада посерьёзней приедет по его душу.
— И каков план?
— Купить. Не продадитесь — подставят, вероятно.
— Подо что?
— Кто же мне такую информацию сольёт?
— Ну как у вас обычно принято?
— Мм… не знаю! Может, с малолеткой? Что-нибудь публично обсуждаемое, чтобы внимание вашего руководства временно отвлечь. И чтобы замять и опровергнуть не вышло. Я бы сделала так. Клофелин и юная рыдающая девочка поутру в Вашей кровати.
— Ясно. Недурно. Спасибо за предупреждение.
— Возьмите деньги. Страшно…
— Нет, не очень.
Но принесённый кофе я не пью. Капитан мой может и на два лагеря играть. И сама же в меня этот клоф и влить.
— Не боитесь?
— Боюсь, конечно! Только Муратова вашего это не спасет. Утопит меня, приедет другой. Тоже Зольников, — улыбаюсь я. — Очень серьёзный и бескомпромиссный опер. Приедет не один, а с приказом от Московского генерала передать командование над Альфа группой. И с этой группой устроит тотальную зачистку отдела. Кто выживет при задержании, тот сядет и не выйдет. Я бы вам, Татьяна, рекомендовал уволиться, если игра начнет разворачиваться в эту сторону. Муратов же это понимает?
— Наверное.
— Тогда Ваш сценарий неинтересный. Ему звезду дешевле потерять, чем свободу. Нельзя ему меня обижать. Это ему прописка в ментовскую зону. Пожизненно. Не дорастают идиоты до подполковников ФСБ и руководителей отделов.
— Тоже верно. Но деньги дешевле взять…
— Ты мне лучше скажи, во сколько Барковская сегодня со смены возвращается домой?
— В одиннадцать… — вздыхает. — Зря Вы это.
— Ложись спать, Татьяна.
— Как скажете, товарищ Майор, — поджимает губы.
Стягиваю футболку, открываю шкаф…
Чувствую на спине взгляд. Забираю с полки водолазку. Спина моя начинает гореть, я замираю, чувствуя, что сзади близко стоит Татьяна.
— Останьтесь, Сергей… — на ухо. Палец скользит по моей спине вдоль позвоночника
— Это больше не входит в твои должностные, Татьяна.
— Это личная инициатива. Без всяких обязательств. Просто… секс. А завтра забудем об этом.
— Спасибо. За предложение. Но я не могу.
— Женаты?
— Практически.
— Кремень! — с ноткой раздражения.
Натягиваю чёрную водолазку, накидываю пиджак.
— Так, а Барковская Вам зачем, Сергей Алексеевич? — красиво ложится Татьяна на кровать. Из под юбки видна резинка чулок.
— Так я ж на ней практически и женат! — улыбаясь, отшучиваюсь я.
— Ну-ну…
Выхожу из гостиницы через кухню под удивлённые взгляды персонала. Но никто не пытается тормознуть. Ловлю на улице тачку.
И еду к дому Муратова…
Глава 14. Барковская-Муратова-Зольникова…
Коттедж Муратова утоплен в жилой массив и отгорожен от проезжей части небольшим, но густым садом. До входной двери брусчаткой выложена дорожка. На столбе — яркий фонарь.
На середине дорожки притормаживаю. У входа камера… Установлена наискосок, так, чтобы захватывать входную дверь, забор, ворота.
Ясно…
Поднимаю с земли упавшее яблоко, швыряю в железный высокий забор, чтобы проверить есть ли собака. Грохот. И тишина… Собак нет. Значит, камеры выводят сразу на пульт охраны. И реагироват будут быстро. В лоб идти глупо. Но поговорить надо.
