Делаю несколько шагов вглубь сада, под кроны деревьев. У ореха стоит резная лавочка. С дороги её не видно. Провожу рукой. Мокро… И я сажусь на ее спинку, как сидели мы раньше пацанами в дождливые осенние дни. Я и чувствую себя влюблёнными пацаном… Но только вот, раньше мне всегда безапелляционно отвечали взаимностью. Да и на чужих невест я не зарился.
А сейчас… Везёт, нам, Зольниковым, на Елен Троянских. Я думал, хоть меня благополучно пронесло. Как же…
Анастасия Барковская…
Анастасия Муратова…
Анастасия Зольникова.
Зольникова… Обещала — отвечай за свои слова!
Сегодня ты от меня не спрячешься за спину жениха.
Муратов со своими, в мыле, создают новую порцию липовых документов, чтобы закрыть дыры и несостыковки в отчётах. Думаю до двух-трёх ночи я там его озадачил.
Прикуриваю сигарету. Зависаю, прокручивая в памяти наше знакомство, её реакции на разные мои ходы и слова, нечаянно брошенные ею фразы, ее эмоции при этом. То, что сказала о ней Татьяна.
Дорисовываю себе картинку.
Она некрасивая эта картина!.. Слишком много вокруг жертв. А Настя… Настя все равно красивая. Даже в этом чудовищном оформлении. Роковая женщина. И сама страдает от этого. Не принадлежит себе. Очевидно же…
На какой крючок тебя Муратов поймал, девочка? Не верю, что по любви ты… По любви ты там, в поезде со мной трахалась. С чувством и отдачей. И знакомилась и прощалась сразу. И я вот все те слова снова хочу от тебя услышать. Только не в той дешёвой версии. А по-настоящему.
И что по расчёту, да по любви к погонам — тоже не верю. Не верю и всё. Слишком ты тонкая… И взгляд у тебя не цепкий, а задумчивый, грустный… Только прячешь свою уязвимость за наработанным панцирем цинизма и ухмылкой своей грустной.
Как же он тебя так спас, интересно?… От чего спас?…
Возле дома тормозит машина, это прерывает мои размышления. Останавливается прямо в круге света фонаря.
Водитель открывает дверь, подает Насте руку.
— Проводить, Анастасия Михайловна? Сумка…
— Не нужно. Пакет не тяжелый.
Спрыгиваю с лавочки. Она идет по дорожке стуча каблуками. Я делаю несколько шагов наперерез. Но водитель ждёт, пока она зайдёт внутрь, закроет за собой дверь.
«Блять!!» — психую я. Так близко была… Руку протяни и коснешься. Но не протянул я руку. Не решаюсь пока подставлять её открыто. Мало ли что там… Я могу потом последствия на чужой территории не вывезти.
В общем, камера, да?
Сворачиваю в сторону соседнего дома.
Давно ты Зольников по крышам да заборам к девчонкам не лазил?
Оо… так давно, что и забыл уже — было ли? В академии если только…
В доме, что прилегает к забору Муратова горит свет. Нажимаю на звонок. Выглядывает пожилая женщина.
— Здравствуйте. Майор Зольников, — открываю корочки. — У нас тут беглые рецидивисты в районе. Проверяем безопасность населения. Я вашу территорию осмотрю?
— Конечно… Заходите… — испуганно.
Замок на двери захлопывающийся.
— Вы лучше идите в дом для безопасности. Я проверю быстро и сам за собой закрою. Если вдруг появятся какие-то люди, сразу звоните в полицию. Никому не открывайте.
Провожаю хозяйку в дом. Слышу, как она замыкается. Оглядываюсь.
У забора, с нужной мне стороны, стоит бак.
Встав на железную трубу, подтягиваюсь, забираюсь наверх. Отряхиваю брюки. Заглядываю за забор. Фонарь освещает только крыльцо и гирлянды осенних цветов в вазонах.
Придерживаясь за столб, встаю на забор и спрыгиваю вниз.
Адреналин тут же подскакивает. Ну всё! Я, считай, на вражеской территории, причем стрелять имеют право без предупреждения.
Началась Троянская война!
Отдышавшись, протираю руками лицо. Оглядываю дом. Свет в открытом окне на первом этаже. Вот тебе и безопасность — хватай и выноси барышню. Но это мнимо. Попробуй вынести мимо камеры! А башку камере срубишь, тут же наряд через семь минут примчится.
Подхожу к двери. Плавно нажимаю на ручку. Открыто.
Захожу внутрь тихо прикрывая за собой дверь. В прихожей темно, из гостиной — свет… На стене висит три коллекционных сабли — одна под другой. Из любопытства машинально касаюсь одной. Она качается от касания. Легкая… Муляж. Не выношу муляжей в интерьере. Понты… Еще и дешевые.
Закрываю глаза, вдыхая воздух. Едва ощутимо в массе других запахов, я чувствую Настин парфюм. Маленький флакончик стоит на тумбе рядом с большим мужским. Поднимаю. Вдыхаю запах. Её, да… Разглядываю резной флакончик. Сжимаю в кулаке.
— …Да нашел он уже меня, Оль… — вдруг неожиданно проходит она, говоря по телефону, мимо прихожей по гостиной, метрах в 5 от меня, — этот майор. Не переживай… Нет… Я же тебе сказала… Ничем не грозит. Ни тебе, ни мне… — вздыхает. — Пока…
Скидывая вызов падает на кресло.
— Надеюсь, не грозит… — взбивает волосы.
Откидывает в сторону телефон, дотягивается до пачки сигарет, лежащей рядом с бокалом коньяка. Прикуривает трясущимися пальцами.
Поджимает ноги, обнимая себя за колени. И… я слышу, как она тихо рыдает. Бросает сигарету в пепельницу. Закрывает лицо руками и плачет навзрыд.
У меня внутри всё обрывается от этого. Я стою столбом, не смея выйти к ней. Но и остаться в тени и просто любоваться её душевной обнажёнкой — тоже не вариант.
Сглатываю ком в горле. Делаю пару шагов в её сторону и снова застываю.
Настя…
Ну что ты так горько плачешь?..
Я, блять, поубиваю сейчас всех за это!
Делаю еще шаг по ворсистому ковру и еще один…
— Чтоб тебя… — выдыхает со всхлипами. — Майор… Пропади ты пропадом!
Из-за меня, что ли?!
«Пропади»?…
Мою грудную клетку сводит от обиды и боли сочащейся из её слов.
Я-то в чем виноват?.. Что влюбился? Ты же сама всё для этого сделала, Настя! Зацеловала, наобещала… Я уже там побывал, в нашем будущем. Чувствами своими. Я теперь без этого не могу. Там теперь нет смысла без этого!
Но прощения просить очень хочется. Просто, чтобы вот так безнадёжно не плакала.
Медленно оседаю на колени к её ногам.
— Насть…
Глава 15. На правах любовника
— Насть…
Вскрикивая, дергается всем телом.
В шоке распахнув глаза, закрывает ладонью рот.
— Тише!.. Не пугайся.
Идиот я…
Хмурясь, успокаивающе веду ладонями от ее бёдер к коленям, щиколоткам… Обхватывая их спускаю ее ноги с кресла, ставя ступни себе на бедра. Подчиняясь порыву, обнимаю за талию и вжимаюсь лицом в живот.
Не дышит… Сжимаю крепче.
— Я хочу поговорить.
Отрываюсь от неё, заглядывая в глаза. Взгляд расфокусирован… и словно пьяный вдрызг!
— Напугал? Иди ко мне.
Стягиваю её безвольную с кресла, заставляя оседлать мои колени. Сжимаю дрожащие пальцы, подношу к губам.
Вдруг словно по щелчку она включается. Ощущаю ее паническую волну. Выдергивает руки из моих.
— Ты как сюда?!.. Ты зачем?! Уходи немедленно! — толкает меня руками в грудь.
Перехватывая их за запястья с силой отвожу за спину, удерживаю там одной рукой и второй притягиваю к себе её за шею.
— Не смей меня трогать! — шепчет, беспомощно плача.
Веду губами по ее мокрой солёной скуле к виску и обратно. Спускаюсь ниже к губам. Сжимает их, отворачивая лицо. Ее сердце, трепеща, колотится мне в грудь.
— Не трогай…
— Дурочка… — выдыхаю я. — Ну что это теперь поменяет?
Отпускаю руки, обхватываю ладонями за лицо. Прижимаюсь к ее губам своими. От эйфории кружит голову.
— Какая же ты наркота, Настя… — каждое движение губами как поцелуй. Шепчу ей еще что-то, теряя связь с реальностью и веки смыкаются сами по себе, от невыносимой заполняющей до краёв чувственности.
— Нет! — отталкивая, пытается выкрутиться. — Я замуж выхожу…
С рычанием вцепляюсь в её губу зубами. От животных инстинктов топит. Ревность делает меня жестоким!
Вскрикнув, разжимает губы.
— Серёжа…
Фиксируя ее лицо, нахально впиваюсь в этот рот. Глубоко и грубо проникая языком. Съедаю её вкусную… мою…
