Тем не менее, Скейд много узнала о Клавейне. С момента возвращения Галианы прошло десять лет. Если она правильно истолковала то, что прочла в его необычном сознании — а у нее не было причин в этом сомневаться, — он до сих пор не представлял, что случилось на самом деле.
По большому счету, он знал то же самое, что и все Материнское Гнездо. В глубоком космосе корабль Галианы столкнулся с враждебными инопланетными сущностями — машинами, которых с тех пор называли Волками. Волки просочились на корабль и разрывали членов команды, пытаясь проникнуть в их сознание. Клавейн знал, что Галиану пощадили, что ее тело не пострадало. Он знал, что у нее в черепе находится некое образование, несомненно имеющее отношение к Волкам. Но Клавейн даже не подозревал — и Скейд была в этом убеждена, — что Галиана находилась в полном сознании, прежде чем Волк заговорил через нее. На самом деле, такое повторялось несколько раз.
Скейд вспомнила, как лгала Галиане. Как сказала ей, что Клавейн и Фелка погибли. Поначалу это было весьма непросто. Подобно любому из Объединившихся, она благоговела перед Галианой. Она была матерью Конджойнеров, их королевой во всех смыслах этого слова. Ночной Совет утверждал: она, Скейд, исполняет свой долг перед Материнским Гнездом — мысль, которая должна помочь ей справиться со сложной задачей. Это прямая обязанность Скейд — максимально использовать те минуты, когда сознание Галианы проясняется, и узнать как можно больше о Волках. И оградить Галиану от лишних контактов. Да, это больно и тяжело. Но Ночной Совет не сомневался в необходимости подобных действий. В конце концов, это лучшее, что можно предпринять в ближайшее время.
Постепенно Скейд прониклась этим убеждением. В конце концов, женщина, которую она обманывает — лишь тень того, что когда то было Галианой. Одна ложь порождала другую: ни Клавейн, ни Фелка никогда не узнают о том разговоре.
Скейд убрала свой ментальный зонд, восстанавливая обычный уровень доверительности. Она позволила Клавейну видеть ее поверхностные воспоминания, ощущения и эмоции — вернее, их умело подретушированные копии. Ремонтуа тоже видел ровно столько, сколько ожидал увидеть, и это тоже были версии, подправленные в соответствии с планами Скейд.
Кокон переместился в центр сферы и замер позади двух других. Скейд сложила руки на груди, прикрыв изогнутую панель порта, который все еще делился своими секретами с сознанием Скейд.
Клавейн немедленно отреагировал на ее присутствие.
(Скейд? Как мило, что ты к нам присоединилась.)
«Я почувствовала изменение боеготовности, Клавейн. Как я понимаю, мы собираемся заняться кораблем Демархистов?»
(На самом деле, все немного интересней. Взгляни.)
Клавейн протянул ей кабель для передачи данных с корабельных сенсоров. Воткнув его в порт, Скейд отдала своим имплантатам команду отобразить данные с обычными поправками.
И переместилась. Ощущение было бесподобным. Ее собственное тело, тела компаньонов, камера, в которой они трое плавали, гладкий корпус «Ночной Тени», похожий на огромную угольно-черную иглу, — все это стало нереальным.
Впереди вырастал роскошный газовый гигант в окружении непрестанно двигающихся облаков немыслимых форм — так она видела запретные зоны и безопасные маршруты. Вокруг по низким орбитам грозной стаей ползли орудийные платформы и сторожевые маяки. А на самой границе атмосферы метался корабль Демархистов, преследуемый «Ночной Тенью». Он уже почти входил в верхние слои Мандариновой Грезы: его обшивка раскалялась. Похоже, они собрались нырнуть в верхние слои атмосферы, на несколько сотен километров, чтобы укрыться под облаками. Отчаянный шаг, ничего не скажешь.
От слова «отчаяние», подумала Скейд.
Полеты в атмосфере газовых гигантов всегда сопряжены с риском, даже если корабль построен специально для этого. Перед тем, как войти в атмосферу и выйти из нее, капитан звездолета должен максимально сбросить скорость. Однако порой дело того стоит. Помимо того, что слои атмосферы — прекрасное прикрытие (впрочем, здесь многое зависит от защищенности сенсоров на корабле-преследователе и от того, засекут ли беглеца низкоорбитальные спутники и «шершни»), был еще один бонус: возможность пополнить запасы топлива.
В первые годы войны главным источником энергии для обеих сторон было антивещество. Объемов, в которых его до сих пор производили секретные заводы Конджойнеров на границе системы, было достаточно для ведения боевых действий. И даже если бы производство прекратилось, все знали, что Объединившимся доступны почти неисчерпаемые источники энергии. Демархистам удавалось производить антивещество чуть более десяти лет. После этого они снова вернулись к термоядерному синтезу, для которого был необходим водород. Идеальным источником оказались «океаны» газовых гигантов, где он был сжат до твердого состояния. Капитан корабля мог открыть отверстия забора топлива, всасывать водород прямо из атмосферы и сжимать его под давлением. Можно было рискнуть и погрузиться в море «просто жидкого» водорода — в глубине он постепенно становится твердым, покрывая, точно скорлупа, каменное ядро планеты. Но поврежденным в бою звездолетам такое, мягко говоря, не рекомендуется. Для них существовал более легкий способ. Капитан даже не открывал топливные отверстия. Он договаривался с одним из многочисленных танкеров, которые болтались в атмосфере, и исполнял скорбную песнь о турбулентности и химии углеводородов. После этого цистерны корабля обычно наполнялись готовым к употреблению металлическим водородом. Часть использовалась как топливо, а часть — уходила на боеголовки.
Вход в атмосферу — азартная игра для отчаянных и отчаявшихся. Но это подходит тем, кто уже потратил достаточно времени и сил на отчаянное бегство от преследователей и готов напоследок рискнуть головой.
Скейд сформулировала мысль и послала своим компаньонам.
«Я восхищаюсь решимостью капитана. Но это ему не поможет».
Клавейн отозвался немедленно.
(«Ей», Скейд. Мы поймали сигнал, когда она связывалась по «плотному лучу» с другим кораблем. Они находились на краю «кольца»; там достаточно метеоритных обломков и пыли, так что луч частично отразился в нашем направлении.)
«Как я понимаю, незаконные торговые операции?»
На этот раз отозвался Ремонтуа.
(Мы подозревали, что это грузовой корабль, как только получили более или менее четкое изображение на радаре. Сейчас выяснилось кое-что еще. В общем, все не так просто.)
Он снова бросил ей кабель.
Перед внутренним взором появился нечеткий силуэт грузового судна. Он увеличивался, обрастая деталями, словно кто-то невидимый создавал в пространстве трехмерный чертеж. Корабль был вполовину меньше «Ночной Тени» — типичный внутрисистемный грузовоз, построенный лет сто или двести назад, но точно еще до Эпидемии. Плавные обводы корпуса — скорее всего, судно рассчитано на вход в атмосферу и посадку на поверхность планеты — например, Йеллоустоуна. За время своего существования корабль обзавелся множеством выпуклостей и игл, вызывая ассоциации с рыбой, которая имела несчастье пережить какую-то редкую мутацию. Опознавательные машинно-считываемые знаки выглядели довольно загадочно, а в тех местах, где обшивку меняли, отсутствовали вовсе.
Ремонтуа решил не дожидаться расспросов.
(«Штормовая Птица», грузовое судно, снято с регистрации из Карусели Нью-Копенгаген в Ржавом Ободе. Командир и владелец — Антуанетта Бакс… правда, является таковым чуть больше месяца. Прежний владелец — Джеймс Бакс, предположительно ее родственник. Что с ним случилось, мы не знаем. Однако протоколы показывают, что семейство Бакс владело этим судном задолго до войны, возможно, даже до Эпидемии. Судя по всему, их деятельность — обычная смесь законного и полузаконного. Несколько мелких нарушений в разных точках системы; пара разборок с Феррисвильским Конвентом. Но ничего настолько серьезного, чтобы послужить поводом для ареста, даже если подходить со всей строгостью закона.)
Скейд почувствовала, как ее далекое тело кивнуло головой, выражая согласие. Пояс анклавов на орбите Йеллоустоуна давно служил пристанищем для всевозможных авантюристов, зарабатывающих на транспортных операциях. Они осуществляли любые перевозки — от скоростных и дорогостоящих до неспешных, за которые берут меньше денег и задают меньше вопросов. Для последних служили тихоходные суда на термоядерных и ионных двигателях. Даже после Эпидемии, которая сделала из некогда сверкающего великолепием Блестящего Пояса куда менее великолепный Ржавый Обод, кое-какие коммерческие ниши никуда не исчезли — для тех, кто готов ими воспользоваться. Например, карантины, которые иногда нужно обойти. Кроме того, масса новых клиентов появилась с падением Демархистов — не все они оказывались надежными людьми, с какими можно иметь дело дважды.
