Интересно, плакала ли она, когда это случилось? Интересно, кричала ли она так громко, словно сошла с ума? Хватаюсь за сорняк и вырываю его из земли. Потом делаю это снова. И снова. Это я могу контролировать. Но мысли в голове — не могу.
Потому что мне не все равно.
Глава 8
Что за черт?
Чарли необычно тиха, когда мы едем к ее дому. Впервые с тех пор, как мы познакомились, я ненавижу тишину. Мне нужно, чтобы она говорила, чтобы сказала что-нибудь. Что угодно.
Тогда мне становится интересно, а вдруг ей нужно то же самое от меня.
Смотрю на нее. Девчонка смотрит в пассажирское окно, наблюдая как мимо нас проносятся дома. Небо пасмурное, из-за чего ее отстойные подростковые прыщи менее заметны. Открываю рот, затем закрываю. Потом снова открываю.
— Хочешь послушать музыку?
Чарли смотрит на меня как будто забыла, что я здесь. Включаю стереосистему и пролистываю радиостанции, пока не нахожу песню «Нирваны». Кажется подходит. Мрачная, навязчивая, мучительная… что-то, в чем мы можем потеряться.
— Тебе нравится? — спрашиваю я, делая громче.
Сначала Чарли кивает. Потом решает быть честной, морщит нос и с улыбкой качает головой. Нахожу песню Бейонсе и делаю паузу.
Еще одно небольшое покачивание головой.
— Какая твоя любимая станция? — спрашиваю я. — Может она сможет поднять нам настроение.
Чарли смеется и откидывает голову назад.
— Ты же отстанешь, да?
— Не-а. Так что тебе придется выбрать платье для вечеринки, — я киваю в сторону радио. — И песню для вечеринки.
Чарли мгновение изучает меня, затем тянется к радио и выключает его.
— Это моя любимое.
— Выключенное радио?
Чарли опускает окно и кладет голову на открытую раму.
— Мне нравятся звуки, которые издает мир.
Пожимаю плечами, опускаю окно и слушаю, когда мы подъезжаем к красному светофору. Слышу пение пересмешника и шуршание листьев. Слышу лай собаки и пролетающий над нами самолет. Вдалеке раздается низкий гул газонокосилки, и я каким-то образом слышу и это. Лично я бы выбрал «Нирвану». Но видя, как Чарли слушает свою любимую станцию, понимаю, что у нее есть то, чего нет у большинства людей — покой.
Я подъезжаю к ее дому, и Чарли открывает дверь машины. Хватаю ее за руку прежде, чем она успевает выйти.
— Забрать тебя в девять?
Девушка кладет руку на голову, как будто думает. Потом говорит:
— Бабушка будет ждать меня до полуночи.
«Выиграл!»
— Классно. Увидимся вечером.
— Не могу дождаться.
Чарли закатывает глаза, хватает свой рюкзак и направляется к входной двери.
Я должен сделать так, чтобы эта девчонка больше радовалась сегодняшнему вечеру. Она должна быть в хорошем настроении, чтобы сделать то, чего раньше никогда не делала. Барабаню пальцами по рулю и смотрю, как Чарли заходит в дом.
А потом до меня доходит.
Еду в сторону отеля и по пути останавливаюсь возле Питчвилльского торгового центра, где одно сексуальное красное платье ждет мою кредитную карту.
***
«Джеймс Дин» встречает меня у входа в «Неймен Маркус». Он уже собирается поприветствовать меня, когда понимает, что это я. Парень притворяется, как будто нашей конфронтации никогда не было и меня это устраивает.
Хватаю красное платье размера «анорексия» и подхожу к кассе. Кассир спрашивает, помогал ли мне кто-нибудь с выбором. Бросаю взгляд на «Джеймса Дина», который усердно избегает моего взгляда, и отвечаю:
— Не-а.
Девушка кивает, называет сумму, и я протягиваю ей мою безлимитную «Amex Black». Кассирша поднимает бровь и берет карту, как будто она сделана из взрывчатки. Она поворачивает ее в руках, и у меня возникает желание вскинуть руки и закричать, «пуф!». Некоторые люди говорят, что карты «Amex Black» — это миф. Этих людей также называют бедными. Даже мысль об этом слове вызывает у меня зуд.
Кассирша кладет платье в пакет и передает его с чеком.
— Мне не нужен чек, — говорю я.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Мне нравится смотреть на лица людей, когда я говорю это. Смесь зависти и ненависти заставляет меня чувствовать себя гангстером, как Бигги Смоллс.
Направляюсь к двери, когда меня останавливает любопытство. Оборачиваюсь, щелкаю пальцами и смотрю на свет души «Джеймса Дина». Хочу посмотреть, не пора ли забрать его.
«Постойте-ка».
Осматриваю свет его души внимательнее… и вижу блестящие розовые печати поверх других.
«Что за черт?»
Никто, и я имею в виду действительно никто не отмечает души блестящими розовыми печатями.
Делаю шаг ближе, но, конечно же, печати все еще там. Более того, я вижу, как свет души проникает сквозь розовые печати. Как будто эти новые печати разрушают старые.
Смотрю на свои ноги, как будто они помогут мне найти ответ. Не могу придумать ничего, что могло бы разрушить наши печати. У коллекторов точно нет возможности сделать это. Тогда откуда это взялось? Что изменилось?
Джеймс Дин нервно ерзает. Кажется, я заставляю его нервничать. Бросаю последний взгляд на розовые печати и покидаю магазин. Нахожу скамейку, на которой сидел вчера с Чарли.
Будь я проклят, если позволю кому-нибудь разрушить мою работу. Почему этот болван вообще получил эти розовые печати? За то, что он «хороший»? Если так и это не единичный случай, это может быть причиной снижения моих показателей. Я ведь не отмечал меньше душ до моего задания.
Мое задание.
Чарли.
Поднимаю голову и резко выдыхаю.
«Это она».
Вот причина, почему Босс хочет ее, причина, почему Питчвилль у него на радаре. Он искал ее. Я уверен. Чарли была здесь со мной вчера. Должно быть она что-то сделала с этим парнем. Она сделала это нарочно? Неужели она играла со мной все это время?
Вот дерьмо, она знает, кто я? Или зачем я здесь?
Не может быть.
Пакет с платьем лежит у меня на коленях. Больше не хочу держать ее в руках. Хочу выбросить его в ближайший мусорный бак, но мне нужно продолжать, как будто ничего не изменилось. Поскольку ничего не изменилось. Душа Чарли должна быть собрана. Как только это будет сделано, я получу повышение по службе, и мои показатели станут прежними.
У меня снова есть преимущество, и я уверен, что с этого момента все будет в полном порядке.
Глава 9
Последствия
Макс роется в моей сумке, когда возвращаюсь в отель «Винк». Больше всего мне нравится то, что он не останавливается, когда я вхожу в комнату.
— Привет, — говорит, вытаскивает мою черную рубашку «Hugo Boss», подносит ее к носу и громко нюхает.
— Чувак. Прекрати, — выхватываю рубашку из его рук и бросаю на кровать.
— Мне просто нравится твой запах, — отвечает он своим бабским голосом.
— Тебе и всем остальным, друг, — ложусь на одну двуспальную кровать, кладу руки под голову и скрещиваю лодыжки. — Что ты здесь делаешь?
— Пришел навестить моего любимого коллектора. Это разрешено?
Макс вытаскивает мои ботинки и рассматривает. Как будто у меня мог измениться размер ноги. Комкаю рубашку и бросаю ее ему лицо.
— Перестань быть жутким, Макс.
— Что? Я ищу что-нибудь секси. Мне нужно переспать с кем-нибудь, чувак. Имею в виду, с кем-то, кроме твоей мамы.
Вскакиваю с кровати и несусь через всю комнату, руки сжаты в кулаки.
— Я прикалываюсь, чувак, — Макс поднимает руки в поражении. — Извини, плохая шутка.
— Макс, клянусь, я отстегну твои наручники, если ты еще хоть раз упомянешь мою маму.
— Не отстегнешь. Ты слишком любишь меня, — он награждает меня сверкающей улыбкой продавца машин, и я пересекаю комнату, падая обратно на кровать. — Кроме того, кому нужны эти чертовы манжеты, я прав?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Какую-то мимолетную секунду думаю о том, чтобы рассказать ему то, что знаю — историю о том, откуда взялись наши наручники. Но не хочу разрушать доверие между мной и Боссом.
