«На текущие расходы», – и указал на багажную карусель. У Карен был соблазн дать носильщику одну банкноту на чай, но все же она заплатила пять долларов из своих собственных и принялась искать Таггерта. Она нашла его уже с ключами арендованной машины в руках, они быстро вышли на холодный, бодрящий воздух и сели в машину.
В уютном тепле автомобиля Карен почувствовала к Таггерту особое расположение, и ей захотелось сказать ему что-нибудь дружелюбное, даже ласковое.
– Если я буду выдавать себя за вашу невесту, мне, наверное, следует чуть побольше знать о вас? – И что же вы хотите знать? – спросил он тоном, заставившим Карен взглянуть на него с отвращением. – В общем, ничего. Наверное, как и всякой женщине, мне достаточно знать, что вы богаты.
Карен ожидала, что укол заставит его рассмеяться или съязвить в ответ, но он промолчал. Нахмурившись, он смотрел вперед, о чем-то думая, и не отрывал глаз от дороги. Всю остальную часть пути Карен тоже хранила молчание, решив про себя, что, если кто спросит ее, почему она выходит замуж за Макаллистера Дж.
Таггерта, она ответит: «Из-за алиментов».
Сначала по скоростному шоссе они доехали до Александрии, а затем по дорогам Виргинии, через поля и леса, мимо красивых новых и старинных особняков добрались до сельской, покрытой гудроном и гравием дороги, резко свернули направо, и через несколько минут перед ними предстал сказочный дом, такой, в котором мечтают встретить Рождество все маленькие девочки на свете.
Трехэтажный, с колоннами и высокими симметричными окнами по фасаду, он принадлежал другой эпохе, и казалось, что вот-вот откроются двери и на пороге появятся Джордж Вашингтон с женой Мартой.
Лужайка перед домом и парк позади, насколько Карен могла видеть, были полны людей, играющих в футбол, сидящих в садовых креслах и просто прогуливающихся по дорожкам. И всюду были дети.
Как только машина остановилась, ее мигом окружили люди, они открыли дверцы и вытащили Карен наружу, хором представляясь ей, называя свои имена все сразу.
Там были Лора и Дебора, Ларри и Дейв и еще многие, многие другие.
Очень симпатичный мужчина схватил Карен в объятия и громко поцеловал в губы, так что Карен только и могла вымолвить изумленное «Ох!».
– Я Стив, – объяснил он свое поведение. – Я жених. Разве Мак ничего не говорил вам обо мне?
– Таггерт никогда со мной не разговаривает, – вырвалось у Карен, – разве только если ему что-то понадобится… – Она в ужасе замолчала: люди вокруг были друзьями Таггерта, что они о ней подумают?
К великому изумлению Карен, все разразились смехом.
– Наконец-то Мак отыскал женщину, которая видит его насквозь, – закричал Стив и обнял Карен за плечи. Хорошенькая женщина обняла Карен с другой стороны, и все, смеясь, направились к дому.
Ее провели через просторные красивые комнаты с большими каминами, где весело пылал огонь, затем вверх по широкой лестнице, и, миновав два холла, они оказались перед белой дверью, которую отворил Стив.
– Мак весь в твоем распоряжении, – объявил он, втолкнул Карен в комнату и закрыл за ней дверь.
Таггерт уже находился внутри, чемоданы стояли на своем месте на скамейке, и в комнате была всего одна кровать.
– Тут какая-то ошибка, – сказала Карен. Мак бросил взгляд на кровать.
– Я уже пытался ее исправить, но это невозможно: все спальни заняты.
Заняты все кровати, диваны и раскладушки. Послушайте, если вы опасаетесь, что я нападу на вас ночью, можно попытаться найти для вас номер в гостинице.
Как всегда, его манера держаться вызвала у Карен раздражение.
– Во всяком случае, если я закричу, меня обязательно услышат, – заметила она.
Он усмехнулся и начал расстегивать рубашку.
– Репетиция свадьбы начнется через час, я хочу до этого принять душ.
Он смотрел на нее так, будто она была героиней романа времен Диккенса, которая бросится вон из комнаты при одной только мысли о раздетом мужчине.
– Пожалуйста, не напускайте много пара, а то зеркало запотеет, – только и сказала она, как будто ей было привычно делить комнату с незнакомым мужчиной.
Он хмыкнул и оставил дверь в ванную чуть приоткрытой для выхода пара.
Как только Мак скрылся в ванной, Карен облегченно вздохнула и расслабилась. Комната была чудесной, с мебелью прошлого века, обитой зеленым шелком, и того же цвета портьерами на окнах. Прислушиваясь к шуму воды в ванной, Карен радостно принялась распаковывать чемоданы. Только разложив все по местам, она заметила, что по привычке распаковала и чемодан Таггерта. Ставя в шкаф его ботинки рядом со своими, она чуть не расплакалась. Как давно это было, когда мужские ботинки стояли рядом с ее туфлями!
Она повернулась и увидела позади себя Таггерта, с мокрыми волосами и в махровом халате, наблюдающего за ней.
– Я… – замялась она, – я не собиралась распаковывать ваш чемодан, но, знаете, привычка… – С этими словами она скрылась в ванной и плотно закрыла за собой дверь.
Она постаралась пробыть там как можно дольше и, когда вышла, с удовольствием отметила, что Таггерта в комнате нет. Она быстро оделась, спустилась вниз и присоединилась к другим гостям, которые рассаживались по машинам, отправляясь в церковь на репетицию венчания.
По пути туда в душе Карен все сильнее нарастало возмущение. Если она его невеста, то почему он не проявляет к ней должного внимания? Вместо этого, как только они сюда приехали, он бросил ее одну среди незнакомых людей, а сам куда-то исчез. Чего же удивляться, что никто не хочет выходить за него замуж? Все его бывшие невесты определенно умны и дальновидны.
Репетиция шла гладко почти до самого конца, пока не пришла очередь Таггерта дойти до середины прохода, предложить там руку Карен и вместе с ней покинуть церковь. Возможно. Таггерт чего-то не понял или недослышал, но он, не дожидаясь Карен, направился к выходу. И Карен не выдержала.
– Вы знаете Таггерта, – громко заметила она, – он считает, что он один вполне может заменить двоих.
Все в церкви захохотали, и Таггерт, заметив свою оплошность, вернулся обратно, галантно поклонился и предложил Карен руку.
– Решили отомстить мне за все уик-энды, когда печатали для меня письма? спросил он тихо, чтобы не услышали другие.
– Нет, отомстить за всех тех женщин, которым не хватило смелости поставить вас на место, – отозвалась Карен со злой улыбкой и тут же пожалела о своих словах, увидев, как изменилось его лицо.
– А ведь сейчас Рождество, – заметил он без тени упрека и отвернулся от нее.
Ужин, также входивший в программу репетиции, прошел шумно: все, перебивая друг друга, спешили рассказать, как они провели лето и где побывали. Карен, глядя в тарелку, слушала других, но не принимала участия в разговоре этих так хорошо знавших друг друга людей. Таггерт сидел на другом конце длинного стола и тоже молчал. Иногда Карен поглядывала в его сторону, и ей казалось, что и он смотрит на нее, но он так быстро отводил глаза, что у нее не было в этом полной уверенности.
