прошло гладко, как летнее море. Они представились майором и миссис Тэтчер и много рассказывали о своей жизни и своих передвижениях. Все это, как я видел, Дейзи жадно слушала. Я не знал, помнит ли она их или нет, но я не думал, что она помнит, она была так осторожна, намекая на места, где она их встречала. Похоже, они хорошо ее знали, особенно миссис Тэтчер. Она намекала на шикарные дома, куда приглашали Дейзи, и на людей, которые становились друзьями Дейзи. Похоже, она и сама была в лучших кругах. Я не хотел бы говорить, сколько раз она упоминала имена графов и лордов; один из них, барон, какое-то имя, похожее на Скрипку, она сказала, что он ее двоюродный брат.
Она не задержалась надолго после ужина. Я не думаю, что просидел с майором десять минут, и это были скучные десять минут, без сомнения. В нем не было ничего легкого и воздушного. Он спросил меня о Чикаго (который он произносил как “Чик-аго”) и сказал, что слышал, что в Скалистых горах есть хороший спорт, и он подумывал отправиться туда, чтобы поохотиться на Великого Аука. Я не знал, что такое Великий Аук, и спросил его. Он тупо посмотрел на меня и сказал, что верит в “большую птицу”, что меня удивило, так как я предположил, что это был зверь, похожий на бегемота.
Я был рад, что майор ушел, не только потому, что он был таким скучным, но и потому, что мне до смерти хотелось узнать у Дейзи, узнала ли она их и кто они такие. Они едва успели подняться по ступенькам, как входная дверь захлопнулась за ними, и я вернулся в гостиную.
– Ради всего святого, кто они такие? – Вырвалось у меня.
Она покачала головой, слегка рассмеялась и выглядела совершенно сбитой с толку.
– Мой дорогой мальчик, – сказала она, – я не имею ни малейшего представления. Это самая необычная вещь, которая когда-либо случалась со мной.
– Неужели ты ничего о них не помнишь? Разве они не сказали что-то, что дало тебе ключ к разгадке?
– Ни слова, и все же они, кажется, так хорошо меня знают. Самым странным было то, что, когда вы были в столовой с мужчиной, женщина самым доверительным тоном начала расспрашивать меня о какой-то Амелии. Это было слишком ужасно! Я не имела ни малейшего понятия, что она имеет в виду.
– Что ты сказала? Ставлю десять против одного, что ты играла на равных.
– Я поняла, что это было отчаянно, и, после того, как я так достойно пережила ужин, я не собиралась ломаться из-за кофе. – А как насчет бедняжки Амелии? – спросила она. – Я поняла по слову "бедняжка" и по выражению ее лица, что это было что-то необычное и странное. Я подумала с минуту, а затем приняла как можно более серьезный вид и ответила, – действительно, эта тема очень болезненна для меня. Я бы предпочла не говорить об этом.
Мы оба расхохотались. Это было так похоже на Дейзи – быть готовой ко всему!
– А потом – это самая странная часть всего, она сунула руку под платье и вытащила какую-то маленькую вещь из замши и сказала мне, чтобы я передала ее Амелии от нее. Я попыталась остановить ее, но было слишком поздно. Она положила ее сюда, в хрустальную чашу.
Дейзи подошла к чаше и достала маленький мятый мешочек из замши.
– Похоже на камешки, – сказала она, пощипывая его.
А потом она открыла его и вытряхнула “камешки” себе на ладонь. Я наклонился, чтобы посмотреть на них, моя голова приблизилась к ее. Ладонь ее была покрыта маленькими сверкающими кристаллами разных размеров и очень яркими. Мы посмотрели на них, потом друг на друга. Это были бриллианты!
Какое-то мгновение мы оба молчали. Дейзи смеялась, и ее смех перешел в какое-то испуганное хихиканье. Ее рука начала слегка дрожать, и от этого бриллианты засверкали во всех направлениях.
– Что … что это значит? – Спросила она, задыхаясь.
Я просто посмотрел на них и покачал головой. Но я почувствовал, как холод распространяется по телу.
– Как ты думаешь, они настоящие? – Повторила она, взяла вечернюю газету и высыпала их на нее.
Рассредоточенные таким образом, они выглядели ужасно многочисленными и богатыми. Их было, должно быть, больше сотни разных размеров, и, покачиваясь на поверхности бумаги, они сияли и сверкали, как звезды.
– Это целое состояние, Кассий, – сказала она почти шепотом, целое состояние в бриллиантах. Почему она оставила их?
– Разве она не сказала, что они для Амелии? – Сказал я глухим голосом.
– Да, но кто такая Амелия? Как мы ее найдем? Что же нам делать? Это слишком ужасно!
Мы стояли друг против друга с газетой между нами и пытались думать. В свете лампы бриллианты подмигивали нам с какой-то человеческой злобой. Я повернулся, поднял мешочек, из которого они появились, рассеянно заглянул в него и потряс. Последний камешек выпал на бумагу, довольно большой, и присоединился к куче.
– Почему она оставила их здесь? – Дейзи застонала. – Зачем она нас побеспокоила? Почему она сама не отнесла их Амелии?
– Потому что она боялась, – сказал я мелодраматическим тоном. – Они украдены, Дейзи.
Я озвучил страх в наших сердцах. Мы сели друг против друга по обе стороны стола, между нами лежала газета, полная бриллиантов. Не знаю, был ли я таким же бледным, как Дейзи, но чувствовал я себя так же плохо, как и она. И, сидя так, глядя на испуганные лица друг друга, мы перебирали события вечера.
Мы не могли вытянуть из этого ничего особенного; это было слишком сверхъестественно. Но с самого начала мы оба решили, что что-то не так. Почему или как они пришли? Кем они были? Чего они хотели? Мы не могли ответить ни на один вопрос. Мы были в лабиринте. Единственное, в чем можно было быть уверенным, так это в том, что у них было сто пятьдесят бриллиантов разного размера, от которых они по какой-то причине хотели избавиться, и они избавились от них, передав нам. И так мы говорили и говорили, пока постепенно не дошли до того, что внезапно, одновременно вздрогнув, посмотрели друг на друга и выдохнули:
– Бриллианты Каслкорта!
Мы прочитали все это в газетах, обсудили, и вот мы здесь, с кучей драгоценных камней на газете, которые могли быть теми самыми камнями.
– А в следующем году я надеялась познакомиться с леди Каслкорт. Я была уверена, что так и будет! – взвыла Дейзи. – А теперь…
– Но не ты украла бриллианты, дорогая, – сказала
