И вот Роберт сидел теперь в кресле и смотрел на чуть дрожавшее пламя свечей. Потом он достал из чемодана белье и едва только вытянулся на кровати, как сейчас же погрузился в сон.
Когда он пробудился, за окнами было уже светло. Он быстро оделся, недовольный, и поспешил из комнаты. Встретив в вестибюле хозяина, он осведомился у него о времени. Утро в самом разгаре — таков был ответ. Женщины, наверное, уже ходили к фонтану за водой? На это хозяин ответил, что час, когда они набирают воду, уже прошел. От завтрака Роберт отказался, служащие, мол, имеют обыкновение завтракать у себя в присутствии или где-нибудь в кафе, по дороге на службу. Он приподнял шляпу и вышел из гостиницы.
Поскольку время, в которое он надеялся встретить Анну, было упущено, то он сразу направился в Старые Ворота через подземный город. Он шел, не задерживая внимания на подробностях житья-бытья в подвальных помещениях, которое, в общем, походило на картину вчерашнего дня, и, когда уже подходил к площади, где была цирюльня, обнаружил ответвлявшийся от коридора ход и далее лестницу. Поднявшись по ее отлогим ступеням, он вышел прямо к пилону широких арочных ворот, решетка у которых теперь стояла открытой. За нею, в глубине, он увидел узкую дубовую дверь с роскошным резным окладом. Роберт потянул шнур звонка. Через несколько секунд дверь открыл пожилой служащий в простой форменной куртке, которая покроем широких рукавов напоминала рясу. Служащий со строгим достоинством приветствовал гостя и пригласил его подняться по ступеням лестницы в каменный вестибюль. Оттуда он провел его в продолговатое, устланное цветными циновками помещение. Выложенные толстыми квадрами стены и окна, похожие на бойницы, сообщали ему приятную прохладу и погружали в мягкий свет.
Служащий, несомненно уведомленный Префектурой, подвел Роберта к большому бюро, стоявшему торцом к окну. Он дал ему какое-то время осмотреться в помещении, затем удалился. В нескольких местах в стены вделаны были высокие книжные стеллажи, на которых стояли фолианты в переплетах из свиной кожи или пергамента, каталоги-указатели с наклейками буквенных и цифровых шифров. Два рабочих стола средней величины, заваленные бумагами, конторка, передвижной столик на колесах для книг, низкие стулья и табуретки с мягкими сиденьями — во всей этой обстановке ощущалась атмосфера покоя и отрешенности от мира.
Служащий между тем принес на подносе завтрак и предложил архивариусу перекусить. Завтрак состоял из простой пшенной каши, какой питались обычно ассистенты Архива. Все время, пока старый служащий — Перкинг, как он назвался, — рассказывал степенно, ровным голосом об устройстве Архива и его хранителях, Роберт внимательно рассматривал умное лицо с узкими бровями и лучиками морщин возле глаз.
— Здесь всегда двенадцать сотрудников, — говорил Перкинг, — которым предписано поддерживать порядок Архива. Исполняя наши обязанности, мы постоянно чередуемся таким образом, что работа не прерывается ни на минуту как днем, так и ночью. Архив должен быть готов в любой момент немедленно дать справку на возможные запросы из Префектуры. Кроме того, ежедневно поступают новые бумаги, тексты, документы, которые подлежат не только регистрации, но и классификации по их содержанию, а также замене. Один упущенный день, даже час невозможно наверстать и в вечности.
— Я понимаю, — кивнул Роберт, который при этом подумал о своих отношениях с Анной.
— Хотя деятельность эта, — продолжал Перкинг, — предполагает и требует определенной духовной способности она являет собой, естественно, посильное и весьма скромное участие в ходе человеческой истории и так же незначительно может оцениваться в сравнении с той мудростью, с какой законодательное руководство Префектуры управляет целой системой города-страны. Ассистенты Архива, несмотря на свое отличное от всего остального населения положение, суть только помощники, исполнители линии, которую проводит высшая власть.
— А моя задача? — спросил Роберт.
— Вы как заведующий Архивом должны полагаться на то, — мягко разъяснял служащий, — что каждый из нас осознает обязанность соответствовать духу Архива. Должен, пожалуй, сказать, что мы верные и испытанные служители. Вы сможете на основе выборочной проверки убедиться, что за текущей деятельностью мы не упускаем нашей собственной работы.
— Господин Перкинг, — сказал Роберт, — я был бы вам благодарен, если бы вы помогли мне войти в курс дела.
Служащий чуть заметно улыбнулся и показал Роберту на обширную картотеку, которая в строгом порядке располагалась в ящичках на письменном столе.
— Здесь находится ключевая настольная картотека по использованию архивных материалов, — пояснил он, — которую составил наш Мастер Готфрид, ваш предшественник, за долгие годы работы. Архивариусы по истечении определенного срока испытания получают обычно такое звание — и вам, господин доктор, тоже будет пожаловано со временем звание Мастер Роберт. По каждой предметной Рубрике в этой картотеке вы найдете описание означенного предмета, а также подробные разъяснения по использованию списка дополнительных досье и местоположение обработанной или еще только подлежащей оценке литературы, в том числе и фотоматериалов. Мы, ассистенты, можно сказать, не нуждаемся в помощи картотеки, потому что благодаря долгой практической работе знакомы со структурой и фондами Архива во всех его подразделениях, новичку же она поможет освоиться здесь, у нас, без посторонней помощи.
Роберт молча принял эти слова, расценив их как намек в свой адрес, и дал возможность Перкингу, не отвлекаясь, продолжать разъяснения.
— Если представить себе, что здесь содержится духовное наследие пусть не всего мира, а хотя бы только евразийской его части, как оно собиралось на протяжении столетий и даже тысячелетий — по сути, со времени установления письменной традиции смертных — и неизменно расширялось, то можно считать, что для этого не хватило бы ни помещений Старых Ворот с его, разумеется, обширными подземными этажами-хранилищами, ни вообще какого-либо архива мира. Да, это можно было бы счесть, как я вижу по вашему изумленному взгляду, за утверждение сумасшедшего или безумца, тем более если я прибавлю, что подавляющая часть наших рукописей принадлежит к менее известной и считающейся исчезнувшей литературе. Однако мы не мечтатели, если даже нам приходится заниматься благоглупостью, равно как и всей той мудростью, что присуща людям. В противоположность библиотекам и научным институтам всех ведущих стран, в которых хранится все случайно собранное, независимо от качества и от степени использования, в нашем Архиве с каждым новым поступлением автоматически подвергается сортировке и отбору все наличное духовное наследие. Творческих мыслей, — продолжал сотрудник, — не так много, чтобы их нельзя было зафиксировать, подобно созвездиям на небе. Масштабы и объем духовной субстанции исчисляются природой с такой же точностью, как песчинки земли. Подобно им, запас идей нельзя умножить или уменьшить. Различны только формы, в которых они выступают, неодинакова лишь интенсивность, с какой протекает обновление мыслей.
— Если я правильно понимаю, — сказал Роберт, — здесь собрано все значительное, что когда-либо возникало в умах людей и записывалось на их языках, то есть сумма подлинного наследия — сокровищница и бездна духа!
Перкинг слегка поднял вверх левую руку, так что обнажился край красной шелковой подкладки просторного рукава. Вытянув указательный палец, как будто он хотел! нарисовать в воздухе какой-то знак, ассистент сказал назидательно:
— Сокровищница и бездна духа — как точно подмечено! Так, пожалуй, мог бы выразиться Курцико.
Он медленно опустил руку.
— Поведение человека, — продолжал старый Перкинг, — которое он занимает по отношению к повседневности, любви, смерти, по отношению к власти, истине и божественному закону, подчиняется, как вы знаете, твердым ритуалам, в том числе определенным ритуалам выражения. Они, как волны, ритмически движутся, бьются внутри временного целого. Они всегда присутствуют. Кто однажды приобрел кругозор, тот различает соответствия отдельных периодов и вкладов народов. Далее обнаруживается, что каждая запись, будь то песня, мысль, изображение или описание, имеет в духовном пространстве свой образ и прототип. Не всегда это такое новое, которое превосходит старое по силе и глубине. Это облегчает нашу работу. Но я утомляю ваше внимание сведениями, которые вам как ученому, само собой, известны.
— Где бы я здесь ни оказывался, — возразил Роберт, — среди людей или вещей, я попадаю в положение человека, который учится. Со мной уже было такое в Префектуре, когда я слушал Высокого Комиссара.
— Высокий Комиссар, — сказал ассистент Перкинг, почтительно склонив голову, — один из великих Земли. Что мы, помощники, в сравнении с ним!
