Дверь в смотровую распахнулась так, что ручка стукнулась об стену. В дверях появился вышеупомянутый отец Кристины — Павел Ящеров. По его виду было понятно, что находится он не в самом радужном настроении.
Павел постоял несколько секунд, сканируя взглядом кабинет. Кристину оглядел более пристально, делая для себя какие-то выводы и, наконец, шагнул в внутрь.
— Повреждения какие? — обратился к жене.
— Синяк на лице и трещина в ребре, — спокойно сообщила Мария Игоревна.
В кабинете воцарилась тишина. Любимову показалось, что после слов жены Ящеров как-то облегчённо выдохнул и слегка расслабился, а вот самому Роману расслабляться не стоило, потому что к нему Павел Ящеров повернулся с мрачным лицом.
— Что ты за недоразумение такое, капитан? — сказал Павел грубым голосом, — с какими — то ушлепками, пристающими к девушкам разобраться не можешь?
Роман хотел ответить резко, возможно снова сцепиться с Ящеровым, но заметив тоскливое выражение лица Кристины, сидящей на кушетке сдержался. Девчонке на сегодня разборок явно хватит, итак испугалась знатно, да ещё и пострадала. Лежала на земле в пыли такая маленькая, хрупкая, у него чуть сердце не разорвалось, сначала от страха, что этот урод ей как — то серьезно навредил, а потом от жалости, когда на ее лице образовался приличных размеров синяк. Кроме этих чувств ещё присутствовала злость, на наглых парней, которые ведут себя так, будто они хозяева всего мира и на себя, что не смог как следует защитить Кристину. Ну не в смысле конкретно ее, а просто девушку, к которой приставали мудаки. Он же сотрудник полиции, защищать людей его долг.
Мыслями о том, что обязан был заступиться за девушку Любимов пытался себя отвлечь от назойливо лезущей в голову правды о том, что влез он в эти разборки именно потому что в них встряла Кристина Ящерова.
Он ведь мог и не махать кулаками, показать удостоверение и решить все словами, привлечь своих коллег, отдел — то через дорогу, нет же, его прямо зудело руку этому утырку, который ее по заднице ударил сломать. А это плохо, очень, очень плохо.
И теперь, щадя чувства этой мелкой упрямой девчонки в схватку с ее папашей вступать не стал. Ограничился короткой фразой:
— Я лейтенант.
— Тьфу, ты, — сплюнул с досадой Павел Ящеров.
Мария Игоревна сдержала смешок и сразу взяла ситуацию в свои руки:
— Паш, я отпросилась, Кристину увезу, а ты с товарищем лейтенантом езжай в РОВД, все равно ведь не успокоишься, пока сам лично этих супчиков не увидишь, а Роман Юрьевич как должностное лицо проследит, чтобы ты глупостей не наделал.
Павлу такой расклад по душе не пришелся, он хотел встать на дыбы, но наткнулся на предупредительный взгляд жены. Машуня — женщина серьезная, с ней лучше не спорить, а то обидится, потом прощения век не допросишься. Проще наступить себе на горло и сделать так, как она хочет.
— Поедем, товарищ лейтенант, прокачу вас на приличной машине, а то сам — то ты на такую со своей зарплатой только к пенсии купить сможешь, и то, если все это время есть и пить не будешь.
Роман и здесь сдержался, на этот раз встретив серьезный взгляд Марии Игоревны. Молча встал и медленной походкой, которая позволяла ощущать тело ни как один большой синяк поплелся к выходу.
На улице попытался пойти в сторону остановки, но Павел Ящеров его окликнул:
— Слышь, Любимов, хватит из себя бедного, но гордого изображать, садись в машину, я все равно в отдел поеду, если уж я тебе так не приятен, можешь считать, что я такси, социальное.
Любимов продолжал медленно шагать по тротуару, игнорируя едующую рядом машину.
— Ты сейчас себя ведешь как моя дочь, — не унимался Павел, — понятно, что она в тебе нашла, родственный вид, называется упрямус баранус.
Дальше его игнорировать Любимов не мог, неловко повернулся к открытому окну машины и произнес:
— Мне большое начальство запретило к вашей семье близко приближаться, так что я пожалуй воздержусь, мне лейтенантские погоны не давят.
— Обиделся, как девчонка пятнадцатилетняя, что мальчик не звонит, — с досадой констатировал Павел, — начальству твоему я тебя сегодня похвалою, не боись. Садись уже, обсудим что произошло в кафе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Любимов чуток потоптался на месте и все таки сел на переднее пассажирское сиденье. Павел оглядел его с головы до ног, включил скорость и тронулся с места. В салоне автомобиля воцарилось молчание. Роману разговаривать с Ящеровым удовольствия никакого не было, тот тоже беседу начинать не спешил. Может так молча до отдела и доедут.
Ящеров притормозил у каких-то магазинов, открыл дверцу машины, бросив Роману:
— Я сейчас.
Роман остался сидеть в машине, оглядывая дорогой просторный салон. Машина была не дешёвой, но видно, что покупалась для езды, а не ради похвастаться навороченной тачкой перед народом. Пахло приятно и вокруг чисто. Любимов хотел протянуть руку и провести по обивке, но одернул себя, это будет перебор, получится как Ящеров сказал, что он один раз в жизни прокатился в дорогой машине и как ребенок все трогает.
Ящеров вернулся и бросил ему на колени пакет из аптеки со словами:
— Там хорошая мазь и обезболивающее, на ноги быстро поставят, ты же на больничный не пойдешь. В вашей конторе поди и не знают такого слова, — договорил и завел машину, двигаясь дальше.
— Откуда такая трогательная забота о полицейском, которого вы терпеть не можете? — ухмыльнулся Любимов.
— Ты себе это нафантазировал. Я к тебе вообще никак не отношусь, разве что с лёгким раздражением. А вот то, что моя дочь придумала себе сказочку про любовь к тебе меня сильно напрягает.
— Ну так запретите ей в эту сказочку верить, в чем проблема — то?
— Она из дома ушла, в колледж юридический поступила, дома год не появлялась. В кафе это устроилась, только чтобы тебя видеть, — пояснил Ящеров.
Любимов от таких новостей охренел, они с трудом укладывались в голове. Упорность Ящеровской принцессы он явно недооценил.
— Хотите чтобы я дело о преследовании на нее завел, — попытался отшутиться, чтобы не выдать своего смятения Роман.
— Что я хочу ты себе даже представить не можешь, а выполнить тем более. Я тебя прошу, как отец несовершеннолетней глупой девчонки прошу, не поощряй ее. Она ведь сама не остановится, будет упорно добиваться своего, окончит этот проклятый колледж и на работу к вам устроится. А это для нее плохо, видишь сегодня к чему привело, устроилась в кафе работать, чтоб тебя видеть, а получила травму. Она когда в общежитие к двум моромошкам жить заселилась, я боялся что они ее прессовать начнут или наоборот с собой в кабак какой потащат, а она ведь не сможет себя защитить, если как сегодня кто приставать начнет. Про работу в отделе и говорить нечего, ты сам каждый день все видишь: от маньяков, до бытовухи. Не приспособлена она к этому, ни для неетауая грязь, — Павел передохнув и продолжил.
— Старайся ее от себя отстранить, да хоть посылай матом, бабу заведи, только чтобы он а за тобой не ходила. Мышка если поймет, что все бесполезно и ты к ней равнодушен, сама отступится.
— Ей же будет больно, — стараясь не выдать своих растрёпанных чувств произнес Роман.
— Трещина в ребре тоже не щекотно. Перетерпит. Ну какой из нее оперативник, мышонок мелкий, — произнес с затаенной грустью Павел, — по — человечески тебя прошу, не подпускай ее близко, не будет от этого ничего хорошего. Ни губи мою девочку.
Ящеров говорил искренне, Роман это понимал, он его уговаривает не потому, что ему конкретно Роман не нравится в качестве возлюбленного дочери, нет, он просто обычный мужик, который боится за своего ребенка.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Глава 9
— Мне эти практиканты нафиг не упали, — попытался донести Роман до начальства свою точку зрения.
— Вот когда у тебя в делах порядок будет, мы с тобой об этом и поговорим. А пока ты сам жаловался, что у тебя времени не хватает служебки писать, вот практиканты пусть этим и займутся. А ты мне чтобы на проверку принес все отчёты за прошлый месяц, по всем раскрытым делам и надо что-то с висяками решить, у тебя их дох…, - подполковник споткнулся, — много, поэтому иди работай.
