Эпилог
— Ты где? — раздался в трубке мужской строгий голос.
— Скучаете? — насмешливо спросил Роман.
— Не можешь себе представить как, — раздалось в ответ.
— В баре, на Тимирязева.
— Сиди там, сейчас буду.
— Нашел тоже, сторожевого пса, — ни к кому не обращаясь произнес Роман, заказывая себе ещё пива.
Через пятнадцать минут по обеим сторонам от него за барную стойку присели Павел Ящеров и Володя.
— Вы с мигалками теперь ездите что ли? — насмешливо поинтересовался Роман, глядя прямо перед собой.
— Звание обмываешь? — шутя спросил Павел.
— Надо у матери в шкафу поискать сержантские погоны, с армии должны остаться, чтобы не покупать.
— Ты бы может ходил на работу, а то приказ о назначении тебя капитаном зачитывали в парадной обстановке, перед всем личным составом, а ты не явился.
— А мне не досуг.
— Она в Америку собралась, у отца там дом, самолёт сегодня в семь вечера, — произнес Павел.
Роман хлебнул пива из стакана, немного помолчал и продолжил:
— Правильно, пусть летит, там бизнесменов крутых с охраной много, влюбится в какого — нибудь, чтобы он ее защищал от всяких маньяков. Не как стремный мент.
— Ты сопли — то подбери, — строго припечатал Павел, — тебя она любит. У Ящеровых не бывает на один день, только навсегда. Думаешь она тебя из больницы прогнала, потому что не любит? Дурак, девчонка она сопливая, считает, что виновата в том, что из — за нее ты человека убил и на преступление пошел, делу Седова ход не дав. Стыдно ей тебе такому герою в глаза смотреть.
Павел пододвинул к себе бокал пива Романа, сделал большой глоток и только после этого продолжил:
— Любимов, я может и не имею права тебя просить и плевать тебе на нас, нашу семью, но…, - Павел запнулся, — Машуня говорит ей лететь опасно, у нее кровопотеря была большая. Ее ведь когда этот урод умыкнул, у нее кровотечение началось, сначало небольшое, если бы помощь сразу была оказана, то ничего страшного. А без помощи кровотечение больше было, ты сам видел. Один в этом моменте плюс, Суханов когда кровь увидел насиловать ее не стал, побрезговал. Машуня говорит, что ей кольцо какое-то поставили, чтобы выкидыша не было, а при перелёте, там же давление меняется, может всякое произойти. Опасно это. Любимов, я тебя как мужика прошу, если дочь мою не любишь, пожалей хоть Екатерину Романовну, я уже настроился дедом стать, — договорил Павел и снова отхлебнул пива.
Мужчины сидели некоторое время молча.
— Я так — то дочь Еленой назвать хотел, — наконец нарушил молчание Роман.
— Да мне хоть Капитолиной, поехали уже а?
— Мам, хорошо все будет, — тихо проговорила Кристина, сидя в зале ожидания аэропорта, — врач перелет разрешил.
— Знаю я, что он там разрешил, чужие дети не свои, можно не волноваться.
— Ты ещё не бабушка, а уже ворчишь, — хохотнула Кристина, — мам, я лечу отдыхать на море, под присмотр бабули с дедулей, все со мной будет отлично.
— Бежишь, ты, а не летишь, — припечатала Мария Игоревна, — трусливо бежишь, лишь бы с Любимовым не объясняться, как всегда вбила себе в голову, что ты в чем — то виновата, мнения даже его не спросив. А ребенка между прочим вы вместе делали и он имеет право знать. Он мужчина и должен заботиться о своей женщине и ребенке, а ты ему шанса на это не дала, все сама.
— Мам, не могу я пока, вот вернусь и поговорим, я итак ему себя навязала, не хочу ещё и ребенка.
— Мышка, какая ты дурочка у меня, он любит тебя, понимаешь любит, ты его выгнала, а он как собака в коридоре сидел под дверью твоей палаты, боясь зайти, чтобы ты не расстроилась, потому что врач запретил. Его на работе с собаками искали, тобы все обстоятельства выяснить, а он наплевал, тебя караулил.
— Мам, — промямлила Кристина, утыкаясь в шею матери, смачивая рубашку той своими слезами.
Мария Игоревна гладила дочь по спине, пока та успокаивалась.
— Пойду водички тебе куплю, — встала Мария Игоревна с кресла.
Вода у Кристины была в сумочке, но сказать об этом не успела, мать быстро подхватилась и понеслась по залу. Кристина сидела, растерянно хлопая заплаканнымт глазами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Сбоку послышались шаги и знакомый голос произнес:
— Девушка, тут свободно?
Кристину подкинули на месте, повернула голову, на усевшкгося рядом мужчину и глаза снова заволокла пелена слез.
Роман недолго думая, протянул руки, сгребая ее в охапку, пересадил к себе на колени. Крепко прижал к себе, устраивая подбородок на ее макушке.
— Меня в звании повысили, но я наверное все равно уволюсь, — проговорил ей в макушку Роман.
— Рома, не надо из — за меня, — сквозь слезы произнесла Кристина.
— Нет, я не из — за тебя, — с улыбкой проговорил Роман, — на зарплату мента семью не прокормишь.
Кристина положила ладонь ему на грудь, отстраняясь от него и заглядывая в глаза.
— Какую семью, Рома? — спросила тихо.
— Нашу, семью Любимовых, состоящую из тебя, меня и Екатерины Романовны, — вытирая капельки слез с ее лица произнес Роман.
— Это ты мне предложение делаешь? — не сразу сообразила Кристина.
— Не, не делаю, — снова улыбнулся Роман, — ставлю перед фактом.
Наклонился и поцеловал Кристину долгим крепким поцелуем.
— Паша, ты бы хоть предупреждал, — упрекнула мужа Мария Игоревна, — у меня чуть глаз не выпал, когда Романа увидела.
— Я тебе капучино привез, из твоей любимой кофейни, — подлизнулся Пашка с улыбкой.
— Про внука сказал? — пытливо спросила Мария.
— Нет, не сказал, — мотнул головой Павел.
— Ящеров, ты обалдел? — строго спросила Машуня.
— Про внучку сказал, — улыбнулся Павел.
Мария Игоревна отвесила мужу шутливый подзатыльник:
— Я отпуск взяла на неделю, думала вдруг лететь придется, может отдохнем вдвоем? А то потом к свадьбе готовиться, суетно будет.
— Ты же знаешь, я за тобой, хоть на край света, — улыбнулся Павел, целуя жену.
