Дедов голос успокаивал, слова он говорил правильные, Кристина это все умом понимала, но сердце распорядилось по-другому, обычный мышечный орган лишенный интеллекта, реагировал на одного конкретного человека, оживал и стучал, грозя проломить грудную клетку.
— Он отойдет, поймет, что погорячился. Мышонок, отец, он ведь один, другого у тебя нет, не идеальный конечно, но какой уж есть. Посмотри на меня, Пашка мне тоже сын, а я как знаешь грешник ещё тот, сам хотел от него отказаться, чтобы пятна на нем не было, но Пашка упёрся. Он же Ящеров, как все мы. И ты тоже Ящерова, поэтому переубеждать тебя по поводу капитанчика не буду, но будь готова отвечать за свой выбор до конца.
— Я поняла, — тихо отозвалась Кристина.
Кроме чемодана у Кристины была большая дорожная сумка, с ней Макс ездил на соревнования. Макс, при мыслях о брате в горле встал ком. Он уехал в столицу, учиться в юридическом институте. Макс в школе имел авторитет, поэтому к ней никто никогда не приставал, даже косых взглядов в ее сторону не бросали, знали, что старший брат порвет. Теперь ей придется самой бороться за свое место под солнцем. Кристина тащила свои вещи в сторону общежития, сумка тяжёлая, оттянула плечо, но она упорно шагала вперёд, это просто одно из неудобств на пути к ее цели.
В общежитии Кристина оказалась впервые, это Макс, который вечно мотался по соревнованиям привык к разным гостишкам и общагам, она же ночевала только дома или на крайний случай у дедушки с бабушкой.
В фойе общежития стояла больная железная вертушка, как на проходной завода, такие в кино показывали, старом, советском, мама такие любит. Рядом в маленькой комнате с окошечком сидела допотопная бабуля, в огромных уродских очках с толстыми стеклами.
— Куда тебя несёт? — строго поинтересовалась бабка.
— Я к коменданту, на заселение, — спокойно постаралась ответить Кристина.
— Понаедут из своих деревень, малограмотные, объявления не видят, заселение у нас с десяти, а ты в восемь приперлась, — отчитала ее бабка.
— Извините, я не видела, — попыталась быть вежливой Кристина.
— Смотреть лучше надо, а то прут со своими баулами. Сидели бы в своей деревне, так нет, всем городскими быть хочется, как будто город резиновый, — причитала бабка, продолжая вязать что-то на спицах.
— Я местная, — вставила Кристина.
— Ври больше, местные дома живут, а не по общагам мыкаются.
— Баб Нюр, ты чего девчонку обижаешь? — спросила девушка, вошедшая в общежитие в компании двух молодых людей, — она пока будет тут ждать коменду, уже все нормальные комнаты разберут.
— А мне какое дело? — сварливо отозвалась бабка.
— Баб Нюр, — обратился к бабке высокий темноволосый парень, — ты девочку-то пусти, а то нехорошо получается, — строго глянул на бабулю.
— Ой, да кто ее держит, — сразу сменила тон бабуля, — пусть проходит.
Молодые люди подошли к Кристине, первой заговорила девушка:
— Пошли, пока зелёный свет, — подхватила растерянную Кристину под локоть и потащила через вертушку, парни пошли следом, подхватив ее сумки.
Заселили Кристину быстро, спасибо этой случайной компании. Оказалось, что они тоже учатся на юристов, Лена на втором курсе, а Дима с Сашей на третьем. Дима с Леной ни местные, приехали из одной деревни, дружат давно, а Сашка — местный, сын заведующей учебной части, потому его и опасаются. Ребята оказались приятными, предложили обращаться за помощью, если она нужна будет.
Кристине захотелось к ним обратиться за помощью сразу же, как только она попала в свою комнату. В коридоре общежития сделали ремонт, и потому стены и потолок были чистые, двери в комнаты стояли одинаковые. На этом скорее всего финансирование ремонта закончилось.
Кристина открыла дверь в комнату своим ключом и положительные моменты на этом закончились. В комнате стоял отчётливый запах перегара, на столе — остатки еды и пустая бутылка из-под вина, возле ножки стола стояла ещё одна. Обзор на саму комнату закрывал шкаф, его поставили видимо, чтобы отделить кухонную зону от учебной. Кристина разуваться не стала, потому что в комнате было натоптано, на затертых ковриках явно отпечатались следы пыльных ботинок и мелкие кусочки грязи.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
В комнате стояло две кровати: одна двухъярусная и вторая одноярусная. На обеих кроватях кое-как укрывшись спали две девушки.
Отличные соседки ей достались, видел бы папа. Мысли об отце ее слегка привели в чувства. Он ведь только и ждёт, что она всего этого испугается и сбежит домой. Ну нет, она Ящерова, а они так просто не сдаются, вон топик на батарее, как раз пойдет в качестве половой тряпки.
Глава 6
Вернуться домой хотелось сильно. Жизнь в общежитии оказалась совсем не сахар. В бытовых вещах Кристина была приспособлена, мама всегда их заставляла заботиться о себе самим. Поэтому готовить еду, стирать вещи и убирать за собой для Кристины было не проблемой. Гораздо больше напрягали отношения с соседками по комнате. Две обычные ПТУ-шницы, приехавшие из районного центра, где их родители жили чуть лучше, чем обычные жители деревни и позволяли себе оплатить обучение своих ненаглядных чад в колледже. Эти же две красотки вместо учебы вечера проводили в кабаках, благо, что не устраивали гулянки в комнате, за это отдельное спасибо Кристина должна сказать своим новым друзьям: Елене, Диме и Сашке. Парни, пользуясь своим старшинством и авторитетом, двух разбитных соседок Кристины быстро сострунили, четко обозначив, что обижать девочку нельзя и вести себя лучше тихо, пока не отправились обратно в свой Междужопинск.
Соседки, посли разъяснительных бесед немного поутихли, старались Кристину открыто не задевать, но по-тихому гадили: пересолили еду, потрясли дорогие тени, налили воды во всю ее обувь. Кристина расстраивалась, тихонько плакала, но в открытыю им своего отчаяния не показывала, соседок Вику и Олесю встречала с каменным выражением лица, пряча свои истиные эмоции в дальний угол. Позже, повзрослев, она их поблагодарит, за такой полезный навык — умение держать свои эмоции в узде, но пока было тяжело.
Со школьными подругами она не общалась, ее странного поступка — пойти учиться в колледж они не поняли, раскритиковали, а Кристине итак было не сладко, чтобы еще их мнение выслушивать. Максим звонил редко, один раз — высказать свое бесценное мнение по поводу ее поступка, а второй — поинтересоваться, не передумала ли она и не желает вернуться домой.
Мама звонила через день, интересовалась ее делами и самочуствием. Она приехала через два дня после ее заселения в общежитие, прошлась по комнате, окинула оценивающим взглядом ее соседок, положила на стол свою зарплатную карточку и строго приказала:
— Играть в независимость можешь сколько угодно, но раз уж дед в тебя поверил и оплатил твою учебу, то будь любезна учиться как следует. Здесь деньги тебе на проживание, чтобы не хваталась за сомнительные подработки, в попытках себя прокормить. Готовить ты умеешь, продукты себе купишь. Теплые вещи я тебе привезу. Надумаешь вернуться, адрес знаешь.
— Мам, ты меня осуждаешь? — робко спросила Кристина.
— Кристин, ты — моя дочь, — устало вздохнула мама, — я тебя люблю и всегда буду стараться для того, чтобы тебе было хорошо. Но твой поступок — сбежать из дома, пока я на смене, а папа в командировке я не понимаю. Ты хочешь быть взрослой, но ведешь себя как ребенок.
— Папа бы меня не отпустил, — жалобно ответила Кристина.
— Жить здесь, он бы тебя точно не отпустил, — недовольно заметила мама, — а с учебой мы бы как-то с дедом посодействовали, порешали. Но раз ты ни с кем не посоветовалась, сбежала из дома, оставив на столике ключи, живи как считаешь нужным. На карточке — моя зарплата, думаю на жизнь этого хватит, — сказала мама и ушла.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Единственным человеком, с которым можно было поговорить и поплакаться в жилетку оказалась Лена. Та ее нисколько не осуждала, сама вслед за Димкой приехала учиться в город. Поэтому Кристину поддерживала как могла. Правда с родителями советовала помириться.
