Мы приезжаем к салону и торчим там еще два часа. Точнее, со мной справляются за сорок минут, делая стрижку чуть короче обычного и мучая меня всякими масочками для лица. Это над Машей там колдуют целую бесконечность, хотя я честно не пойму, зачем. Маша — очень красивая девчонка, ей ничего не нужно исправлять.
Но когда она выходит и встает передо мной… Бля, у меня челюсть отваливается, правда.
Если бы она спускалась со второго этажа, это был бы самый клишированный момент, как кадр из фильма, но именно в эту секунду я понимаю, что все эти странные эмоции в кино — правда.
Потому что Маша… Она как будто… Блин, я даже слов найти не могу. У нее шикарные локоны, легкий макияж и это самое платье, которое выбирал ей я.
— Его пришлось надеть, чтобы не испортить потом прическу, — говорит Маша, явно смущаясь своего внешнего вида.
А это очень зря. Она выглядит как богиня.
— Маш, ты очень красивая, — не сдерживаюсь и говорю ей правду, и вижу, как она смущается от этих слов.
Да, такие отношения странные для нас, но тут просто невозможно было промолчать.
— Ты тоже ничего, — отвечает, заставляя меня усмехнуться.
Мне хочется сказать ей какую-нибудь жутко романтическую чушь, что-то красивое и очень неожиданное, но я мысленно даю себе подзатыльник и прикусываю язык, не успев совершить эту ошибку. Какого черта?!
— Нам надо ехать, Маш, — на самом деле время уже очень поджимает. Остается надеяться, что успеем добраться без пробок.
Нам везет. Мы очень быстро доезжаем до офиса, и в этот раз Маша сама предпочитает громко включить музыку и подпевать всю дорогу.
Мы заходим в офис и ловим на себе множество любопытных взглядов. Ну конечно. Таких красоток тут еще не было.
Отвожу ее на нашу офисную кухню, быстро делаю кофе в кофемашине и усаживаю ее на самое крутое место — столик у панорамного окна, где как ращ вечером самые крутые виды.
— Всё, я надеюсь, что мы быстро. Если что — говори, что ты со мной, чтобы тебя не трогали, — оставляю ее и убегаю на встречу в переговорную.
Всё проходит просто отлично, и на удивление шустро. Мы договариваемся до всего, находим общий знаменатель и даже без запинок подписываем все бумаги. Это прекрасно, такое бывает редко, чтобы вот так сходу, но каждый раз это круче оргазма, правда. Ну, на уровне с ним. Где-то рядом точно.
Выхожу из переговорной в приподнятом настроении и иду сразу на третий этаж, чтобы забрать на кухне Машу и таки доехать на этот чертов ужин к отцу. Я бы, конечно, с удовольствием уехал домой, но мы обещали, поэтому, придется терпеть.
Еще издалека слышу голос Маши и хмурюсь: с кем она там уже разговориться успела.
О. Ну конечно. Это Ник из пиар-отдела. Бабник похлеще меня. Он перетрахал уже всех девчонок в этом офисе, одной, поговаривают, даже ребенка заделал. Но это было до моего появления тут, поэтому остается только верить слухам и сплетням.
Но мы не ладим от слова “совсем”. Он раздражает меня также сильно, как и я его, и вот надо было именно ему пристать к моей Маше?
Захожу на кухню и вижу неприятную картину. Этот гусь сидит около Маши, перекрывая ей пути отступления, хотя она, это тоже видно, очень хочет из-за стола выйти.
Что, блять, происходит?
— Мне правда пора идти, — слышу голос Маши, а когда он говорит “не пущу”, у меня срывает планку.
Злость накрывает с такой силой, что я не контролирую себя вообще. Я буквально в два шага подлетаю к ним и вытаскиваю его за шиворот с этого сиденья.
— Скажи мне пожалуйста, у тебя с русским прям огромные проблемы, да? — говорю ему прямо в лицо, всё еще не отпуская из рук его пидорский голубой пиджак. — Девушка же сказала, что ей идти надо.
— А че ты взбесился? Твоя, что ли? Если нет — вали отсюда, мы с малышкой сами разберемся.
Я не знаю, каким чудом мне удается ему не врезать, правда. То ли меня Маша, стоящая рядом, останавливает. То ли возможность лишиться работы из-за этого мудака. Но его лицо остается целым только благодаря какому-то гребанному волшебству.
— Ярик, Яричек, пожалуйста, — слышу испуганный голос сбоку и чувствую горячие руки на своих плечах.
Отпускаю его. Дышу.
Хватаю Машу за руку и иду с ней к выходу, чувствуя внутри кипящую лаву.
Когда выходим на улицу, она меня останавливает и вжимается в меня, крепко обнимая. Я торможу сначала, а потом кладу руки ей на спину и зарываюсь носом в волосы, вдыхая их аромат.
Бля, как она пахнет…
— Спасибо, — шепчет мне прямо в шею, а я…
А я, кажется, крепко попал.
Глава 9. Маша
Я не могу понять, что вдруг случается с Ярославом, но он резко становится каким-то другим. То ли он так сильно разозлился на этого парня с его работы, то ли волнуется перед поездкой к отцу, но что-то явно резко пошло не так.
Он переодевается в костюм для ужина прямо в машине, потому что на работе из-за психов и чего бы то еще ни было, он сделать это не успел.
И боже.
Как он хорош в классике. Брюки и черная рубашка делают его просто красавчиком. Он и так хорош собой, это отрицать глупо, но в этом образе — просто сумасшествие какое-то.
Мы и правда круто смотримся, оба в черном, молодые и красивые.
В какой-то момент я ловлю себя на мысли, что наше опоздание немного сыграет нам на руку. Когда мы появимся — все взгляды будут точно обращены на нас. А мы этих взглядов достойны, я уверена.
Когда наконец-то едем на ужин, слежу за эмоциями Ярослава. Не понимаю, что с ним вдруг случилось, но даже легкое поглаживание его по руке, плечу и спине, пока он едет, не дарит никакого расслабления. Наоборот, мне кажется, что он напрягается только сильнее, и я решаю не делать хуже и убираю руки от него, пытаясь удобно устроить их на своих коленях.
Через двадцать минут мы паркуемся у назначенного ресторана, и по количеству дорогих машин можно сказать, что это далеко не “простой семейный ужин”.
Так и случается.
Людей в зале катастрофически много, повсюду снуют официанты с подносами напитков и канапе, работают фотографы и операторы, далеко на сцене что-то вещает ведущий.
Если у Игоря понятие семейного ужина обозначает именно это, то у меня для него плохие новости.
— Какая пара! — звучит справа от нас. Мы поворачиваемся на звук синхронно и замечаем смешного невысокого парня с камерой в руках. — Позируйте, сделаем вам красивое фото.
Ярослав не очень рад такому предложению, но я шепчу ему на ухо негромкое “пожалуйста”, и он все-таки сдается и соглашается на фото, хотя я была уверена, что он продолжит отпираться.
Но он прижимает меня к себе за талию крепко, у меня даже воздух из легких вылетает от резкости этого движения. Я устраиваю руку на его плече, вторую кладу ему на торс и улыбаюсь в камеру, как самая лучшая дочь своего неотца в мире.
Фотограф отдает фото сразу же, у него с собой мини-принтер, который делает печать сразу после съемки кадра.
И… блин. Мы и правда очень красиво смотримся, у меня даже почему-то мурашки от этого бегут.
— Красивая пара, вас на обложку журнала можно, — говорит нам фотограф с улыбкой и идет искать новых жертв.
— Красивые и правда, — комментирую, глядя на фото, а Ярослав только кивает, хотя смотрит тоже пристально. Убираю фото в клатч. Обязательно сохраню на память.
— Я схожу к отцу, хорошо? — спрашивает он меня, шепча на ухо и снова придвинув к себе за талию. — Не скучай тут одна, пожалуйста, я скажу, что мы на месте, и вернусь.
— Я с тобой пойду!
— Нет, Маша. Если хочет наорать на кого-то из нас, пусть это буду только я, — говорит он без права на отрицание, и мне ничего не остается, как просто стоять и пялиться на толпу.
Правда делаю я это совсем недолго, потому что обзор мне закрывает некто в белой рубашке и жутко скучном костюме тройка.
Он протягивает мне бокал с каким-то коктейлем, что держал в своей правой руке, а потом странным и немного смешным голосом произносит:
— Разрешите познакомиться? Давид.
