не сломать и не разомкнуть. Они предназначены для того, чтобы сдерживать более, чем людей. Двери безупречны, а по другую сторону столько охраны, что нет смысла и надеяться расправиться со всеми.
В сердце ещё оставалась надежда, что за ним придут, но Дезмонд чувствовал, что этого не случится. Что-то не то произошло там, у Астеры. Быть может, все его друзья уже погибли, и только один ещё помучается несколько часов, чтобы зеваки от аристократии смогли полюбоваться на казнь. Показательную казнь.
«Нас предали…» — думал он. Дезмонд не мог поверить, что среди его соратников, среди людей, каждого из которых он выбирал лично, может быть предатель. Но предатель был. Иначе их базу никак не могли бы отыскать.
Дезмонд устало вздохнул и прикрыл глаза, обещая себе, что через мгновение продолжит борьбу. До сих пор он не знал, что такое отчаяние. Дезмонд не хотел знакомиться с ним и теперь. «Я найду выход», — твёрдо пообещал он себе.
И едва головой коснулся стены, как скрипнула дверь.
Дезмонд вскинулся, ожидая, что визитёр принесёт перемены, но глаза так привыкли к темноте, что в первое мгновение различили только луч света, ползущий по каменным плитам пола, и белые, до тошноты сверкающие сапоги.
Он почувствовал ненависть к пришельцу раньше, чем увидел его глаза. Голубые. Безупречно спокойные. И такие знакомые…
— Анрей…
В воздухе повисло невысказанное: «Брат».
Они и в лучшие-то времена никогда не называли друг друга так. А теперь, когда на одном были знаки отличия Корпуса Коррекции, а на другом — титаниевые кандалы… Дезмонд был уверен, что им нечего сказать друг другу.
Ошибался.
Пинок под рёбра заставил его поперхнуться слюной. Второй последовал раньше, чем Дезмонд понял, что к чему. И третий — так что искры едва не брызнули из глаз. Дезмонд дёрнул прикованными к стене руками, силясь дотянуться до шеи палача, но бестолку — цепи слишком коротки.
Анрей, впрочем, ударов больше не наносил. Даже отступил на шаг назад и подал спутникам знак выйти.
Когда дверь снова закрылась, Дезмонд увидел в руках брата архаичного вида свитки. Такие, на каких до сих пор, по традиции, заключались дворянские договора.
— Ты думаешь, что всё конечно, брат, — спокойно произнёс он. Последнее слово заставило лицо Дезмонда исказиться в гримасе презрения — так фальшиво оно прозвучало. — Это не так. Орден готов оказать тебе милость. Мне немало стоило этого добиться! — Анрей многозначительно повысил голос.
— Чего ты хочешь? — спросил Дезмонд больше из любопытства, чем в самом деле рассчитывая на сделку. Он слишком хорошо знал брата, чтобы поверить хоть единому слову.
На пол перед пленником упали белые листки. Предусмотрительно запакованные в защитные плёнки — чтоб не порвать и не испачкать в грязи.
«Я, Дезмонд, сын неизвестного, признаю, что никогда не имел права наследовать титул герцога дома Аркан…»
Дальше Дезмонд читать не стал. Рванулся так, что ещё бы чуть-чуть — и вырвал цепи из крепежей.
Анрей ловко подхватил документ и быстро отступил ещё на шаг назад.
— Пошёл ты! — выдохнул Дезмонд, снова пытаясь вырвать цепи из камня, но второй рывок оказался куда слабее. Истощённое тело уже ничем не могло ему помочь. — Мразь!
Анрей, казалось, вовсе не услышал оскорбления. Лицо его оставалось всё так же спокойно и безмятежно.
— Если одумаешься — можешь меня позвать. У тебя ещё, — он демонстративно глянул на циферблат часов на запястье. — Три с половиной часа.
Дверь захлопнулась, и свет погас. Дезмонд остался в одиночестве. В эти мгновения он ненавидел свет больше всего, что только мог представить, потому что знал, что следующий луч принесёт ему смерть.
… Когда лезвие топора взметнулось над его головой, Дезмонд всё ещё не верил, что это конец. Он просто не мог представить, что всё закончится так. Но в то мгновение грудь сдавило чувство, которого он не знал никогда до сих пор — отчаяние.
С шумным выдохом Дезмонд оторвал голову от спинки кресла.
«Уснул…» — вяло подумал он и мысленно отругал себя за то, что не дополз до кровати.
Вокруг царила ночь. Бесконечная, непроглядная темнота, которую не нарушал ни единый луч фонаря.
Сделав глубокий вдох, Дезмонд сглотнул слюну пересохшим горлом и с трудом заставил себя подняться на ноги. Всё тело ломило так, как будто он действительно провёл всю ночь, скрючившись на полу.
Ощупав бёдра, Дезмонд обнаружил в одном из карманов телефон. На ходу включая экран, медленно побрёл к окну. Вслепую распахнул стеклянную дверь и вышел на балкон.
Замер, наслаждаясь прикосновениями прохладного осеннего ветра и дожидаясь, пока наваждение пройдёт.
Ему просто необходимо было сейчас кому-то позвонить. Необходимо почувствовать, что он не один.
В первое мгновение он подумал об Аэцие, но откровенно говоря, Дезмонд и так знал всё, что тот может ему сказать. Кошмар снился ему не в первый раз. И Дезмонд прекрасно осознавал, что прошло слишком много времени, чтобы воспринимать его всерьёз. Осознавал, но поделать ничего не мог.
В ту ночь перестал существовать Дезмонд Аркан. Плевать, что он не подписал отречение. Идя по остывшим за ночь плитам Дворцового Проезда и глядя в лица людей, которые знали его, которые танцевали с ним на балах… Людей, которые теперь с наслаждением пришли посмотреть на его смерть и делали вид, что видят его в первый раз… В тот момент, когда топор взлетел над его головой, он понял, что Дезмонда Аркан больше нет. Он мёртв. И неважно, что кто-то другой будет спасён.
Дезмонд сам не понял, когда и зачем набрал номер Исы. Только услышав в трубке сонное:
— Добрый… день?.. — понял, что натворил.
Дезмонд молчал. До рассвета оставалось три с половиной часа.
— Алло! Приём, приём!
— Да. Это я.
Теперь уже с другой стороны линии воцарилась тишина.
— Дезмонд?.. Что ты хотел?..
— Услышать тебя.
Снова молчание в ответ. Потом короткий смешок.
— Боже, давай я запишу тебе свой голос на диктофон! Только больше не делай так, как сейчас! Я жутко хочу спать.
— Я уже записываю.
— Дез… Не смей!
Бархатистый смешок в трубке лучше любых слов сказал Инэрис о том, что её развели.
— Я тебя убью, — устало пообещала она.
— Я заеду за тобой утром? — спросил Дезмонд. Поразмыслил мгновение и добавил: — Хочу побольше узнать о нашем общем деле.
— Так не терпится его завершить? — вопрос сорвался с губ сам собой, и Иса едва сумела придержать звучавшие в голосе нотки обиды.
Дезмонд не ответил. Он смотрел на море, раскинувшееся далеко внизу. На бескрайнюю, бесконечную ночь, воцарившуюся над землёй.
— В восемь утра подойдёт? — спросил он.
