раз. Но она опасалась, что договориться с Эцин будет не так уж легко.
Ей нужна была информация, а Дезмонд явно был настроен говорить о погоде, вспоминать былые деньки или просто молчать, но только не просвящать её относительно того, что творится наверху.
Иса, впрочем, его понимала. Она и сама, оказавшись рядом с Дезмондом, обнаружила, что тонет в странном чувстве. Как будто после долгого странствия вернулась домой и силится понять, что ей делать здесь.
Дезмонд всегда выбирал одинаковые квартиры. Всегда с окнами на север и никогда — на городские кварталы и предместья. Он не любил, просыпаясь и выходя на балкон, видеть людей.
В Интаке его аппартаменты балконом смотрели на еловый лес, террасами спускавшийся к берегу холодного северного моря. Летом его волны золотило солнце, но изумрудная хвоя делала пейзаж всё таким же суровым. И то и другое напоминало Дезмонду другой его дом, самый первый — тот, что погиб вместе с его детством на планете Аркан. Там тоже росли хвойные деревья, носившие имя давно забытое людьми. И хотя на Аркане было гораздо теплей и светлей, Дезмонд привык к своей новой обители. Инстинктивно на каждой новой планете он искал нечто похожее на неё.
В тех мирах, где уже существовало представительство Ордена, дело обстояло проще. Там строились полноценные жилые комплексы, обеспеченные всем, от подземных гаражей до спортивных центров. Вход на территорию комплексов предоставлялся только членам Ордена и его гостям, и хотя аппартаменты не закреплялись за отдельными адептами, будучи одним из основателей этой идеи, Дезмонд в любом таком комплексе мог найти несколько блоков по себе.
Миры, где представительств не было, в этом плане привносили разнообразие. Хотя Орден не жалел денег на командировочные, Дезмонд сам, как правило, не любил напыщенные отели с золотыми подсвечниками и дорогим постельным бельём. Не был он и аскетом. Дезмонд предпочитал нечто среднее. Предпочитал простор, воздух и ощущение одиночества, которые редко можно было отыскать в дорогих гостиницах.
Здесь он такое место отыскал загодя, так что прилетев, уже имел бронь, набор документов и легенду, которая представляла его бизнесменом средней руки, путешествовавшим инкогнито и налегке. Над теми красноречивыми взглядами, которыми провожали его горничные и портье, Дезмонд только посмеивался про себя. У троицы на лице было написано всё, что они выдумали о странном постояльце. Дезмонду на большую часть их соображений было наплевать. Он только опасался, что после вопроса о том, есть ли на крыше посадочная площадка, девочки-горничные не дадут ему прохода.
Дезмонд не то чтобы не любил девочек или имел что-то против горничных… Он просто не любил случайных связей. В этом плане для него ничего не изменилось за века. Всё, что могло происходить за закрытыми дверями номера, было для него абсолютно серьёзно, и Дезмонд не горел желанием впускать туда лишних людей. Как и вообще — в свою жизнь.
Общение с людьми давалось ему легко. Он был обаятелен, производил впечатление человека решительного и бесстрашного. Только самые свирепые альфа-самцы не отступали перед напором его энергетики, да и то — лишь до первого удара в челюсть.
Но на самом деле Дезмонд не так уж любил краткосрочные знакомства. Его жизнь состояла из нескольких человек, которых он знал сотни лет, которых называл братьями и которым доверял всегда и во всём. Он вовсе не стремился этот круг расширять.
Дезмонд любил одиночество. Пусть в нём давно уже не было нужды, но с детства он привык по многу находиться один и теперь не спешил что-либо менять.
Войдя в номер, он скинул плащ и сам упал в кресло, рассеянно оглядывая дорогой, но непретенциозный интерьер. Мысли его витали далеко. Он представлял Инэрис здесь, возле окна, и невольно думал о том, что та отлично вписалась бы в окружившие магистра чёрно-белые цвета.
Ещё он думал о том, что совсем не хочет торопиться с этой миссией. И о том, что Аэций, наверное, был прав. Иса представляла для него опасность. В самых разных смыслах. Но как это часто бывало с Дезмондом, когда речь заходила об опасности — ему было на это наплевать.
Добравшись до дома, Инэрис прямо в прихожей сбросила на пол пиджак. Квартира была пуста — Нолан опять задерживался.
Иса уже не знала, скучает она или нет. Раньше — скучала. Ждала. Искала. Но всё меняется за сотни лет.
Дом, в котором она жила, стоял в достаточно респектабельном районе — её соседями были в основном топ-менеджеры и банкиры средней руки. Обдумывая этот факт, Иса приходила к выводу, что и она в каком-то смысле топ-менеджер, только в очень специфической сфере.
Под окнами не было ни кусочка зелени — обитавшие здесь люди предпочитали возможность быстро добраться до офиса тишине и пасторальным пейзажам. Инэрис тоже считала, что это куда важней. Она не любила излишеств и дворцовых побрякушек, но высоко ценила комфорт и высокие технологии. Конечно земные технологии всё ещё не казались ей такими уж высокими, но по крайней мере уже приближались к её представлениям о том, какой должна быть жизнь.
В квартире, которую она получила от Джона два года назад, когда их сотрудничество только началось, царил минимализм. Три больших комнаты были почти пусты, и только на кухне, в два раза большей по размеру чем любая из них, царил вечный хаос.
Иса любила дорогие районы, дорогие машины и дорогие часы. Но вот что касалось повседневной жизни здесь ей с утром удавалось уследить за порядком, да и кулинария никогда не относилась к числу её навыков. Профессия и врождённая паранойя не позволяли ей обратиться к услугам домработницы, а из Нолана домохозяин был ненамного лучше. Он в отличии от жены мог, по крайней мере, подмести пол в выходной — вот только Иса уже не помнила, когда он проводил день дома в последний раз.
Засовывая в микроволновку китайскую лапшу, штабелями стоявшую в холодильнике, Иса думала о том, что, возможно, ей стоило бы уехать. Снова. Увы, все города земли казались серо-одинаковыми и она с трудом могла припомнить страну, в которой ей не довелось бы пожить. Земля давно казалась исхоженной вдоль и поперёк.
Присев на краешек кожаного дивана, она взяла с кофейного столика пачку сигарет и покрутила в руках. У Исы всегда были три пачки — одна дома, одна в офисе и одна в машине. Она могла забыть купить ужин или убрать постель, но сигареты и кофе не забыла бы купить никогда.
Сейчас курить не хотелось. Она замерла, глядя на урбанистический
