дрогнет? Судя по жёсткому взгляду – нет.
* * *
– На семнадцать пятьдесят к Гришковец, – сказал он, подойдя к стойке.
Девушка-администратор улыбнулась, как и та в магазине. А я вдруг поняла, что дела им нет до того, сколько у него медалей. От него перла сила, уверенность. Серо-зелёные глаза, волосы цвета колосящейся пшеницы, дорогой пиджак и умопомрачительный парфюм. Этого было достаточно, чтобы все они заглядывали ему в рот.
– Проводите девушку, – не то попросил, не то приказал Сафронов.
Не помню, чтобы раньше его голос звучал так уверенно. Или я не замечала этого?
Отказать ему она не смогла. Наверное, мы с ней были примерно одного возраста, и – уверена! – она думала, что я с ним. А мне хотелось возразить.
– Сюда. – Она показала мне на кабинет, когда мы прошли по длинному коридору почти до конца. – Доктор сейчас подойдёт.
Я оказалась одна в просторной комнате. На столе компьютер, за ширмой кресло. Всё привычно, просто.
Меня резко затошнило. Ладонь сама опустилась на живот, а сердце забилось часто и тяжело. Каждый удар в рёбра – тяжёлое «бум».
В чём виноват этот ребёнок? В том, что я отшила мужчину, который стал его биологическим отцом? Или в том, что я ошиваюсь в квартире подруги уже который месяц? Может быть, в том, что мой собственный отец проебал бизнес, и мы всё потеряли? Или в том, что я по тупости вышла замуж не за того?
Минуты текли, и с каждой из них внутренний протест рос. Только что я могла? Выйти за дверь и заявить Кириллу, что не буду делать аборт? Почему-то я чётко знала, что он всё равно заставит.
Подошла к окну. И вдруг поняла, что внизу – газон. Я на первом этаже, а снаружи, что удивительно, нет решётки. Моя одежда осталась в гардеробе. Пальто… Хорошее пальто, но что с того?
Сердце колотилось ещё чаще. Я оглянулась на дверь. В первый миг показавшаяся безумием мысль крепла. Я повернула ручку. Окно поддалось. Сердце бухнуло в груди, в животе узлом сплелись страх, надежда и уверенность.
– Нет, Сафронов. Не будет по-твоему.
Открыв окно полностью, я забралась на подоконник. Высоко, но…
Только ноги коснулись земли, адреналин буквально зашкалил. Неужели я сделала это?! Посмотрела на окно, до конца не веря.
– Карина Вячеславовна? – раздалось из кабинета.
Паника! Не помня себя, я бросилась прочь. По газону, по улице, дальше от клиники. Только оказавшись у гипермаркета, перевела дыхание. Где я вообще? Это было неважно. Всё было неважно, кроме одного: мой ребёнок будет жить. Я не позволю отнять его у меня. Даже Кириллу.
– Иди ты к чёрту, Сафронов, – процедила зло.
Достала телефон и, больше не сомневаясь, написала СМС:
«Мне от тебя ничего не нужно. Живи своей жизнью, я буду жить своей. И никогда больше не подходи ко мне, Кир. Я уезжаю».
Отправила. Уезжаю? Куда? Да неважно. Важно одно: я никогда не буду одна, теперь мне есть ради кого бороться и двигаться дальше.
Глава 5
Кирилл
Присланное Кари сообщение я сохранил. На всякий случай. Пусть только попробует потом сказать, что я в чём-то там виноват. Конечно, мог бы на следующий день приехать к её подружайке и решить всё так, как планировал, но к чёрту. Возможно, совесть меня бы и покусывала, случись это с другой девицей. Не такой наглой и стервозной, как Карина. Да и думать об этом не хотелось. Сегодня – так точно.
– Ты где? – спросил, едва Оля взяла трубку.
Повисшая тишина мне не понравилась. Ещё больше не понравился прозвучавший фоном звуковой сигнал и шум. Подозрение царапнуло нутро острой бритвой.
– Внимание пассажирам… – раздалось издали, и тут же голос Оли:
– Я в аэропорту, Кирилл.
Я молчал. Нужный поворот я проскочил. Ну и к чёрту. А фоном из динамика – слишком хорошо знакомые звуки.
– Значит, выбрала? – спросил жёстко, выжимая газ.
Сегодня мы должны были праздновать помолвку. Я и ехал в клуб, где нас уже ждали. Мои друзья, чёрт её дери. Мои, блядь, друзья! Снятый зал, проплаченная выпивка и жратва. И что, спрашивается, я должен сказать? Что моя невеста решила повертеть жопой перед киношниками за бугром?! Мать её!
– Я всё понял. – Сам поразился, как отстранённо это прозвучало.
Оля вздохнула в трубку, и я как наяву увидел её сжавшиеся на телефоне пальцы. На одном из них красовалось подаренное мной после прилёта с Игр кольцо. Эта зараза променяла меня на Голливуд, блядь. Я ясно ей сказал, что будет, если она свалит, но нет. Видимо, не восприняла всерьёз.
– Я не буду тебя ждать, Оля. Не женюсь на тебе, женюсь на той, кто будет слышать то, что я говорю.
– Не руби сгоряча, Кирилл, – сказала она негромко. – И не бросайся словами. Успокойся, потом поговорим.
– Нам не о чем с тобой говорить.
– Ты сам знаешь, это не так. Мне выпал шанс. Отказаться я не могла. Такой шанс бывает раз в жизни, да и то далеко не у всех. Ты себя реализовал, я – нет. Я не хочу прожить жизнь с пониманием, что упустила возможность добиться успеха.
– Добиться успеха? – ехидно усмехнулся я. – Твои фильмы ляпают один за другим. Пройдёт десять лет, никто и названия не вспомнит.
– Твои Олимпиады случаются раз в четыре года. Но твоё имя будут помнить всегда. И твой олимпийский прокат тоже. Кирилл… Я люблю тебя. Очень люблю.
– Но? – Ещё одна усмешка.
– Но ты не вся моя жизнь. Как только человек становится всей жизнью, любовь превращается в болезнь. Я не хочу болеть тобой. Я хочу любить тебя.
– Как ты заговорила…
– Прекрати! – Она повысила голос, но сразу же заговорила спокойнее: – Я позвоню через несколько дней. Прости. Сейчас мне нужно идти. Уже объявили посадку.
Только она положила трубку, я выматерился сквозь зубы. Чёрт подери! Поначалу казалось, что с Ольгой сложностей не будет. Да их и не было. Верная, красивая, сосёт хорошо. Что ещё нужно? Но не вот это всё точно. Актриса она? В большое кино захотелось?! Блядь!
Само собой, в клуб я не поехал. Позвонил лучшему другу, сказал, чтобы веселились без меня, а сам, заехав в супермаркет, купил дорогущего пойла. Сидел в машине напротив сквера и пил из горла, смутно думая, что через пару дней нужно выступать на шоу. Сколько их было после возвращения с Игр, не сосчитать.
В какой-то момент я понял, что не помню ни дня недели, ни времени суток. Разве
