твоя жизнь. Если я что-то делаю, то делаю это только потому, что так удобно мне. Я покупаю квартиры, которые мне нравятся, и хожу в магазины, которые мне удобны. Кто ты такая, чтобы я делал что-то из-за тебя?
Несмотря на то, что говорил он тихо, напарницы всё слышали. И молчали. У меня пылали щёки, от злости и обиды трясло. Кирилл словно бы что-то вспомнил. Взгляд его задержался на моём лице. – Да, кстати, у меня к тебе разговор. Давай выйдем.
– Никуда я не пойду! – выпалила я прежде, чем успела подумать.
– Можем поговорить тут. – Он красноречиво кивнул на девчонок. – Если тебя это устроит.
Сенбернару наскучило стоять на месте. Подавшись вперёд, он обнюхал мои ноги и фыркнул, только что нос не сморщил. Отошёл, не проявив интереса, ткнулся в руку одной из напарниц и, остановившись возле хозяина, тихо заскулил.
Сафронов коснулся его огромной головы.
– Сейчас пойдём.
На кассе он поставил полную корзину. Я потащилась следом. И опять в душе появилось странное, недоброе предчувствие.
Напарница стала пробивать игрушки и лакомства.
– Хорошо, давай выйдем и поговорим.
Он не ответил. Между его пальцев мелькнула банковская карточка. Премиальная, блин!
Только когда с покупками было покончено, Кирилл удостоил меня взглядом. Кивнул на дверь. Напарницы так и молчали.
Я вышла за Сафроновым и с ходу спросила:
– Что тебе нужно? И какого ты… – Договорить не успела. Кирилл вытащил из кармана несколько крупных банкнот и сунул мне в карман.
– Здесь достаточно, чтобы сделать аборт в хорошей клинике. Избавься от проблемы.
– Проблемы?! – взвилась я, едва до меня дошёл смысл его слов. – Это не проблема! Это ребёнок!
– Это проблема, – зло отчеканил он. – Мне не нужно твоё наследие. Сделай аборт.
– Я не буду делать аборт! – Комкая, я достала деньги и швырнула ему в рожу. – Катись к чёрту! Ты женишься, вот и женись! Я…
Громкий лай заставил меня отступить. Сенбернар гавкнул снова. Сафронов усмехнулся. Презрительно, гадко. И снова его пёс залаял на меня, хотя я стояла молча.
– Если ты не хотел проблем, нужно было позаботиться о предохранении. Или тебя не учили пользоваться презервативами?! – прошипела я.
– Баба, которая прыгает в койку по первому щелчку пальцев, сама должна думать о предохранении, – так же спокойно отчеканил он. Ботинком подтолкнул ко мне смятую купюру. – Избавься от проблемы.
Придерживая пса, он пошёл к стоящему поодаль внедорожнику. В мою сторону больше не посмотрели ни тот, ни другой. Я догнала их. Схватила Кира за рукав пальто и развернула.
– Ты козёл, Сафронов!
– Не спорю, – презрительная усмешка. – Другие успеха не добиваются.
Он разжал мои пальцы, посмотрел в глаза. На то место, где мы стояли недавно.
– Не решишь проблему сама, будем разговаривать иначе. – Потом нажал на брелок, и машина мигнула фарами.
Кир открыл дверь. Пёс забрался на заднее сиденье, а сам Сафронов сел за руль. И всё. Внедорожник исчез.
Я поплелась к магазину. Деньги так и валялись на мокром асфальте. Хотелось наступить на них, пройти мимо. Но… я подобрала купюры. Не для того, чтобы сделать аборт. Просто… Какая разница? Кир всё равно этого не увидит.
Глава 4
Карина
Следующим утром отец позвонил снова. Увидев входящий звонок, я напряглась. И не зря. Сперва думала, что Кирилл передумал давать деньги, но оказалось – как раз наоборот. К обещанной сумме он накинул ещё двадцать процентов, о чём отец и рассказал.
– Здорово, – только и сказала я, не разделяя его оптимизма.
– Ты сама не своя, Карина. – Папа, разумеется, это заметил. – Если что-то не так…
– Да всё так. На работу просто опаздываю. Взяла дополнительную смену. Так что извини, давай потом созвонимся.
На работу я не опаздывала и дополнительных смен не брала. Я вообще рассчитывала провести утро в постели, тем более что Дашка дома не ночевала и вернуться должна была к вечеру. Только планы изменились. Вместо того, чтобы включить старый фильм, налить большую чашку кофе и хорошенько побездельничать, я наскоро приняла душ. Подвела глаза чёрным карандашом, добавила светлых, с серебристым оттенком, теней и, надев длинный тёплый свитер, вышла из дома.
* * *
– Что ты задумал, Сафронов? – спросила, как только Кирилл открыл дверь.
В квартиру пропускать меня он не торопился. Стоя в дверном проёме, привалился плечом к косяку. В руках – огромная чашка кофе, сам небрежно растрёпанный, домашние штаны того и гляди свалятся.
– Зачем ты дал денег моему отцу?
Кирилл сделал глоток кофе. С таким видом, словно был котом, а кофе – миской со свежей сметаной. Блаженно прищурился и зевнул.
– Заходи. Я как раз только встал. Только не шуми. Не люблю шум с самого утра.
– Кирилл! – Я чуть ли не ворвалась вслед за ним.
Он и не подумал обернуться. Скрылся в кухне.
Я влетела следом, не раздеваясь. Кроме штанов, на нём не было ничего. Ничего, чёрт подери! Голый по пояс, он взял багет. В кухне пахло свежим, словно только что испечённым хлебом. На столе лежал бумажный пакет из пекарни.
– Люблю чёрный кофе и ржаной багет с сыром. – Не утруждая себя тем, чтобы воспользоваться ножом, откусил прямо от багета. – Любишь пармезан?
– Какой, на хрен, пармезан! – Я подлетела к нему и хотела выхватить дурацкий хлеб.
Кир поднял руку. Усмехнулся. Глаза блеснули насмешкой.
– Не забывай, что ты у меня в гостях, – вкрадчиво сказал он, не скрывая подтекста. – Веди себя прилично. У меня через несколько дней выступление в Италии, съёмки на федеральном канале. А ты кто такая, чтобы задавать мне вопросы?
– Не можешь унять детские обидки? – зло прошипела я. На слова его старалась не реагировать, благо злость здесь служила союзником. – Уйми маленького надутого мальчика. Ай-ай, плохая девочка задела на вечеринке! Теперь мальчик уняться не может.
Ему, казалось, было всё равно. Оперевшись задом о подоконник, он отхватил ещё кусок от багета. Смотрел с ленцой, небрежностью и пренебрежением. На мне был мой лучший свитер – белый, из мягкого кашемира, оставшийся ещё с прошлых времён, – узкие джинсы, кожаные ботинки. Пока ехала, со мной дважды пытались познакомиться! А он – взъерошенный и сонный – ни во что меня не ставил. Это раздражало, было обидно. Но хуже всего было то, что если я что-то из себя изображала, то он – нет, и мы оба это понимали.
– Ты слишком высокого о себе мнения, – наконец сказал он.
Положил багет, отпил ещё кофе. Обернулся к окну. Весеннее солнце было ярким, проникающие сквозь стекло лучи грели. Кирилл повёл плечами.
