Господа вставили ключи, провернули, открыли дверцу; затем, один, бледнея, другой, наоборот, наливаясь свекольным оттенком, отступили чуть в сторонку, давая возможность и прочим присутствующим заглянуть в хромированное нутро сейфа.
— Я же сам, своими руками сюда два кейса с документами заложил, — растерянно пробормотал менеджер "дочки" проштрафившейся нефтяной компании. — Что за чертовщина?
— Глазам не верю, — почти одновременно с ним изумленно произнес один из руководителей МГД, брюнет в темном костюме. — Такого в нашей практике еще не было…
Следующая ячейка, в которой хранились ценные бумаги второй "дочки" ОАО — "Ространснефть", также оказалась совершенно пустой.
…Поднимаясь спецлифтом в вестибюль, где его ожидал "нукер", Лещенко позволил себе кривую ухмылку: не только он, но и другие люди могли сейчас наглядно убедиться в том, что абсолютная надежность банковских депозитариев — это скорее голливудский образ, чем правда.
Глава 6 Государственная машина (2)
Вместе с несколько поредевшей группой Бушмина в Москву транзитом через Моздок вылетели спецпредставитель Совбеза по Чечне (которого начальство, очевидно, сочло нужным выдернуть в столицу для объяснений), а также четверо ханкалинских особистов, каждый из которых имел при себе табельное оружие.
Согласно поступившей из Москвы инструкции — эту депешу спецпредставитель получил за несколько минут до вылета из Ханкалы, — всем членам "группы майора Михайлова", включая сюда и всех без исключения сопровождающих лиц, строжайше запрещалось пользоваться любыми средствами связи по всему маршруту следования вплоть до прибытия в Чкаловский, куда за ними должен будет прибыть спецтранспорт.
В Моздоке их встретил порывистый южный ветер, пахнущий горными вершинами, а также небольшая группа мужчин в штатском и камуфляже, которые внимательно — но оставаясь чуть в стороне — наблюдали за тем, как другая группа мужчин, прилетевших вертолетом из Чечни, вместе с вещами перебралась в чрево дожидавшегося их на краю летного поля транспортного "Ил 76М", — чем вызваны все эти "специальные меры", Андрею Бушмину оставалось лишь гадать.
Уже вскоре, возбужденно звеня четырьмя турбореактивными движками, "ильюша" коротко разбежался по бетонке и, задирая нос одновременно с полуразворотом на север, взмыл в серое февральское небо.
* * *
Транспорт благополучно приземлился в Чкаловском в четыре пополудни.
Корпус самолета еще слабо подрагивал от вибрации, когда у борта, ближе к грузовому отсеку, выстроились полуподковой четыре легковушки и два микроавтобуса с тонированными стеклами.
— Всем пока оставаться на своих местах! — напрягая осипший голос, скомандовал спецпредставитель. — Михайлов, вас это также касается! Бортинженер! Эй, летуны!! Опустите ка грузовую рампу!
В образовавшийся в хвостовой части самолета проем снаружи пахнуло морозным ветерком. Когда Бушмин поднялся с жесткой скамьи, он заметил, как напряглись сопровождавшие их в этом перелете особисты. Зато трое его ребят, хотя и догадываются, что вокруг них творится какая то чертовщина, по прежнему демонстрируют завидную выдержку.
По рампе на борт поднялись трое мужчин в камуфляже.
У одного из них, рослого, статного мужика лет тридцати восьми, на бушлате красовались полковничьи погоны. Двое других, хотя и были прикинуты в "камуфлу", никаких знаков отличия не имели. Хотя Бушмин был человеком не робкого десятка, у него как то неприятно засосало под ложечкой.
"А ведь это, Андрей, кажись, по твою душу двух "инквизиторов" прислали, — промелькнуло у него в голове. — Похоже на то, что гэбисты, как действующие, так и отставные, не привыкли бросать слов на ветер…"
* * *
И все же в этой несколько странной и в то же время довольно таки тревожной ситуации имелся один обнадеживающий момент.
Поднявшийся на борт прибывшего с Северного Кавказа транспорта рослый мужчина в полковничьей форме был не кем иным, как Сергеем Шуваловым, заместителем главы "группы 4" по активным мероприятиям, непосредственным начальником самого Бушмина, человеком, бок о бок с которым Кондор все последние годы преодолевал крутые ступени тайной иерархической лестницы российских спецслужб.
Бушмин, перебросив автомат за спину, вскинул руку к виску.
— Товарищ полковник…
— Отставить доклад, Михайлов! — недовольным тоном, как показалось, оборвал его начальник. — Оставайтесь на месте. Пока никаких вопросов. Я сам отдам необходимые приказания!
Шувалов прошел дальше, в серединную часть фюзеляжа. Обведя взглядом разместившихся вдоль бортов "пассажиров", он оставил свой взгляд на Иване Алексеевиче, на котором по прежнему красовалась куртка с эмблемой компании "Ространснефть".
Полковник указал затянутой в черную кожаную перчатку рукой на открытую кормовую рампу.
— Можете проследовать с вещами на выход! Ваши коллеги прислали за вами свой транспорт.
Экс гэбист, проходя мимо Бушмина, криво усмехнулся и что то процедил себе под нос. Сойдя на бетонку, он поручкался с прикинутым в цивильное мужиком, который ожидал его у "мерсовского" джипа. Тот взял у него дорожную сумку; едва они успели сесть на заднее сиденье, как водитель тронул с места.
Шувалов остановился возле операциониста, который еще в Ханкале успел сменить униформу охранника, надетую на него с конспиративно маскировочной целью, на свой собственный цивильный прикид.
— Ваша очередь, Георгий Александрович.
Жорж, не обмолвившийся, кажется, ни единым словечком за все то время, что у них заняла обратная дорога, забросил за спину свой рюкзачок и направился на выход.
Проходя мимо Михайлова, возле которого каменными изваяниями застыли двое мужчин в камуфляже без опознавательных знаков, он неожиданно остановился.
— Майор, э э… я хотел бы…
— Отставить! — резко скомандовал один из незнакомцев. — Никаких разговоров! Проследуйте, пожалуйста, на выход!
— Ладно, — пожав плечами, сказал Георгий. — Надеюсь, еще как нибудь увидимся.
Повернув голову, Андрей проследил за ним глазами. Выяснилось, что за этим довольно скромным с виду молодым человеком, наделенным внешностью и манерами среднестатистического "яппи", каких сейчас толпы и толпы в московских офисах и частных конторах, к борту подогнали новенькую "Ауди Е 8", да еще снабженную, кажется, средствами спецсигнализации.
Тут уж и особисты дружно засобирались на выход.
— Здравствуй, Шувалов, — стаскивая перчатку с правой руки, хрипло произнес спецпредставитель. — Вот так вот. Привез, значит, обратно твоих архаровцев.
— Здравия желаю, товарищ генерал, — сухо сказал Шувалов, как бы не замечая протянутую ему для рукопожатия ладонь. — Возле борта вас ожидает транспорт. Вас и ваших сотрудников.
Спецпредставитель, насупив брови, сделал знак своим подчиненным, чтобы они выметались вон из самолета. Вся эта компания, включая самого генерала, расселась в две служебные "ГАЗ 31", и уже вскоре обе черные "волжанки", обогнув с торца служебное здание, покатили в сторону аэропортовского КПП.
Когда народу в транспортнике порядком поубавилось, Шувалов наконец подошел к трем своим архаровцам (четвертого по прежнему опекали двое специальных людей).
— Подомацкий, назначаю вас за старшего… Не слышу?!
— Есть, товарищ полковник.
— Сейчас загрузитесь вместе с вещами в ваш фургон, он отвезет вас прямиком на нашу базу. Для вас устанавливается "карантин" в сорок восемь часов для начала! На базе с вами будут работать дознаватели. Впрочем, вам на месте все объяснят. А теперь марш на выход!
Леший, которому, впрочем, как и Бушмину, уже доводилось прежде попадать под "внутреннее служебное расследование", прекрасно понимал, что здесь происходит (хотя и не знал, конечно, кто именно из руководства и по какой причине инициировал сам "процесс"). Он очень уважал Шувалова, который пользовался среди сотрудников "четверки" непререкаемым авторитетом, но все же не смог вот так, подобно роботу и стараясь при этом не встретиться глазами с Андреем, подчиниться приказу старшего начальника.
— Командир? — вопросительно произнес он, глядя при этом не на Шувалова, а именно на Бушмина.
— Выполняйте последний приказ, — поняв причину заминки, сказал Бушмин.
Через пару минут Бушмина попросили проследовать в закрытый фургон, предварительно изъяв у него "АКСУ", кобуру с "АПС", портативный "Кенвуд", сотовый с дополнительным встроенным микрочипом, "укладку" и дорожную сумку.
Андрея доставили в одно из служебных зданий аэропорта, где его дополнительно подвергли очень тщательной процедуре личного обыска.
По окончании этой довольно таки неприятной процедуры, которой Кондор, хотя и у него случались "залеты" и "перегибы", учитывая свой высокий статус и многочисленные заслуги, при прежних расследованиях ни разу не подвергался, старший "инквизитор" в присутствии смурного Шувалова сообщил наконец главное: по прямому указанию руководства особым отделом "четверки" в отношении подполковника Бушмина заведено "особое делопроизводство"…
