— Хай, джикай! — заорал я и, выхватив меч, кинулся на людей-ящеров.
Сег крутанул мечом, сделал выпад, затем выпрямился и крикнул:
— Где ты так застрял?
Шутка, порицание, просто бравада — не знаю. Я так никогда и не удосужился спросить. Но я ощутил, как согревает и взбадривает меня присутствие этого бесшабашного черноволосого человека из Эртирдрина.
В том бою миндальничать было некогда. Нам требовалось избавиться от этой банды сорзартов — их оставалось около восьми. Это следовало сделать как можно быстрее — пока их товарищи не прекратили свои малодейственные попытки залить горящие корабли, выплескивая на них ведра воды, и не поспешили на подмогу. А потому — нечего миндальничать. И значит — драться яростно, упорно и не слишком заботясь о честности. В ход пошло все: и всевозможные хитрости, которым я научился на Земле, беря на абордаж окутанные пороховым дымом линейные корабли, и уловки, позаимствованные мной у кланнеров, и даже некоторые выпады, которые я усвоил в те времена, когда дрался как боец-брави в Зеникке. Искусство фехтования, которым я овладел, обучаясь у крозаров Зы, граничило с волшебством. Это давало мне значительное преимущество перед любым противником, хотя от некоторых моих финтов иной фехтовальщик-рапирист из английского колледжа просто позеленел бы.
На пару с Сегом мы очень быстро очистили берег от сорзартов.
— Три лодки с твоей стороны, Сег! — прокричал я.
Он без единого слова выполнял мои указания. Одну за другой мы продырявили днища лодок, вытащенных на мелководье. Самая большая из них, пятидесятифунтовая, лежала чуть в стороне, ближе к причалу, где, изрыгая дым и жар, полыхали гигантскими кострами дромвиллеры.
Я бросился туда, знаком приказав Сегу возвращаться к выбранной нами лодке.
Госпожа Пульвия на-Упалион встала на носу лодки, выпрямившись в полный рост.
— Брось эту лодку! — крикнула она. — Эти твари приближаются! Смотри! Скорей сюда, сталкивай лодку в море! Скорей!
Действительно, от горящих кораблей к нам бежала по пляжу ещё одна группа сорзартов. Вероятно, их встревожило, что предыдущая группа, посланная на разведку, не вернулась. Лучи двух солнц отражались от бронзовых и медных украшений, играли на высоких позолоченных шлемах и обнаженных клинках. Я обернулся к госпоже Пульвии.
— Выбирайтесь и помогите Сегу и Кафландеру столкнуть лодку! Пошевеливайтесь! Скорее!
А затем прежде, чем она успела дать волю своему гневу и возмущению, я крикнул Сегу:
— Спускай лодку на воду, Сег! Заставь помогать её и релта. Я доберусь вплавь! — и припустил по направлению к уцелевшей лодке, навстречу приближавшемуся отряду сорзартов. Увидев меня, они издали свой пронзительный и устрашающий боевой клич — но на таком расстоянии одни лишь крики пока не могли причинить мне вреда.
Добежав до пятидесятифутовой[7] лодки, я четырьмя быстрыми ударами продырявил ей дно — опять-таки, не без укола совести. Мне не доставляло никакой радости уничтожать имущество бедных рыбаков, которое к тому же обеспечивало их куском хлеба.
После этого, бросив взгляд на море, я прикинул каким курсом мне выгодней всего плыть.
А между тем лодка моих спутников не сдвинулась ни на дюйм. Госпожа Пульвия по прежнему стояла на носу и оживленно жестикулировала, обращаясь к Сегу и Кафландеру. Те тщетно пытались спихнуть лодку в воду, но киль завяз в песке.
Я сдержал мгновенно вспыхнувшую во мне ледяную ярость. Для неё найдется время позже — если я сочту нужным.
Подбежав к нашей лодке, я бегло осмотрел её. Толстое дерево, из которого она была изготовлена, казалось наощупь весьма твердым. А сорзарты того и гляди подбегут на расстояние броска ассегая.
— Раз, два, взяли!
Мы навалились со всей силы. Лодка накренилась, киль заскрежетал по камням и песку, лодка застряла. Согнувшись, мы с отчаянной силой снова толкнули её. Лодка вздрогнула и свободно заскользила по воде. Обхватив Кафландера за пояс, я буквально швырнул в лодку. Сег перелез через другой борт. Сделав ещё один яростный толчок, от которого наше суденышко заколыхалось на мелких волнах, я прыгнул следом за ним.
Сег уже приготовил весла, и я сразу ухватился за них. Греб я длинными взмахами и теперь все те ужасающие дни галерного рабства на борту магдагских свифтеров принесли наконец изрядную пользу. Лодка так и рассекала воду, брызги перелетали через борт. Непрерывно сгибаясь и разгибаясь, я лишь краем глаза заметил, как Сег вырвал вонзившийся в транец ассегай, встал и, неумело сохраняя равновесие, метнул его назад — однако попал точно в горло одному из беснующихся на берегу сорзартов.
Еще несколько ассегаев пролетели вдоль бортов, а потом они стали вонзаться в воду у нас за кормой.
Я выровнял ритм гребли и прожег госпожу Пульвию на-Упалион взглядом, исполненным самого немилосердного гнева.
Она увидела этот взгляд и вздернула подбородок; затем её щеки залил густой румянец и она, неровно дыша, опустила глаза.
— Когда в следующий раз я отдам приказ, — сказал я, прекрасно осознавая, что в моем голосе снова звучит тот адский скрежет, — вы его выполните, понятно?
Она не ответила.
— Понятно, госпожа Пульвия? — повторил я.
Кафландер начал было что-то бухтеть насчет уважения к хозяйке, но Сег велел ему заткнуться. Наконец она снова подняла взгляд. Очевидно, леди решила ответить язвительно, властно и презрительно. Но тут она увидела выражение моего лица. Ее решимость и, вне всяких сомнений, тщательно приготовленная речь сели на мель. Она только приоткрыла рот.
— Выполните приказ — понятно? — ещё раз повторил я, не прекращая грести.
— Да.
— Отлично.
Тут я взял простой длинный ритм, и наша лодчонка заскользила по залитым светом двух солнц водам Ока Мира.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Рашуны определяют наш курс
Признаться, эта сцена не доставила мне ни малейшего удовольствия. Напротив, я порядком стыдился сделанного. Тоже герой, напустился с угрозами на женщину, всего лишь справедливо озабоченную спасением своего ребенка. К тому же, не взирая ни на что, она пыталась сохранить достоинство и не поддаваться страхам, которые вероятно грозили превратить её в жалкий комок, рыдающий от слабости и беспомощности. Но, как я убедился на горьком опыте, капитан на корабле может быть только один.
И — она была из рабовладельцев, то есть представительницей наиболее отвратительного мне класса власть имущих после всего, что я испытал в далекой Зеникке, и в более недавние времена в Магдаге.
Наша посудина — мулдави с рейковым парусом — без приключений доплыла до города Хаппапат, с его портом, арсеналом и крепостью, где мы и передали госпожу Пульвию на-Упалион в объятия родных. Те немедленно раскудахтались над ней и ребенком и умчали их в свой дворец.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
