Вот так мы с Сегом и болтали о том о сем приближаясь к Паттелонии, главному городу Проконии, к городу, куда меня направили в бытность капитаном боевого санурказзского свифтера, прежде чем я отправился в то злополучное путешествие, которое должно было закончиться в Вэллии, но завершилось опять в Магдаге — городе, который был исконным врагом Санурказза на протяжении многих поколений. Кто правил сейчас в Паттелонии, я не знал. Ясно одно: он правил по праву меча — красного, зеленого или проконского.
Навигация не представляла трудностей. Солнца и звезды не давали мне сбиться с курса на морях по которым я никогда раньше не плавал. Вскоре я вычислил, что мы вот-вот войдем в воды, где следует ожидать более оживленного судоходства.
К этому времени Сег освоил науку управления рулевым веслом. Он-то и правил нашей мулдави, когда снова закружился и завыл ветер, а море начало тяжко вздыматься. На нас налетел ещё один из этих нечутких к людям рашунов.
Я мгновенно метнулся к мачте и с грохотом сбросил рею, сохранив лишь задний нок-бензельный угол, чтобы не оставаться вовсе без управления. Через борт уже вовсю хлестали вспененные волны. Схватив черпак, я начал вычерпывать воду. Качка стала поменьше, и я оглянулся на Сега Сегуторио. Свирепо вцепившись в рулевое весло, он отважно боролся с волнами. Должно быть, с той же неукротимой силой он вступал в схватку с диким зверем, охотясь в своих любимых горах Эртирдрина. При виде того как он сражается с новой для него стихией у меня потеплело на душе.
Как вы знаете, я редко улыбаюсь и ещё реже смеюсь — разве что в каких-то нелепых или опасных ситуациях. Но сейчас я смотрел на Сега Сегуторио, и губы мои раздвинулись в насмешливой улыбке, иронической гримасе, на которую Сег ответил жестоким рывком рулевого весла и раскатистым каскадом богохульств, слившийся у меня в ушах со свистом и воем рашуна.
Нас качало и болтало. Я вычерпывал воду, а Сег висел на рулевом весле, не давая нашему суденышку изменить курс и выводя нас из зоны рашуна. И снова я печалюсь, вспоминая, как несправедливо обходился с бедным Сегом Сегуторио. Этот человек радовал мне сердце.
Когда мы наконец выбрались из рашуна, Сег шумно выдохнул и бросил на меня испепеляющий взгляд, после чего вообще перестал обращать на меня внимание. Я тогда не рассмеялся и жалею теперь об этом, так как он этого ожидал.
После этой недолгой, но буйной бури — рашуны различаются как по названию так и по характеру — море совсем успокоилось, если не считать единственного длинного вздымающегося вала.
На некотором расстоянии от нас в воду глубоко осел покалеченный рашуном широкопалубный корабль со снесенными за борт мачтами. По его палубам в панике бегали люди. Спустя миг нашим взорам предстала и причина их тревоги.
К широкопалубному кораблю — как сообщил мне Сег, рассмотревший его вымпел, это был «купец» из Паттелонии — поворачивал, рассекая воду, свифтер. Его низкий злобный силуэт надвигался в абсолютном и убежденном сознании собственной мощи. На глазах у нас он поднял свои флаги. Все они были зеленого цвета.
Свифтер из Магдага! Он явно собирался атаковать паттелонского «купца». Значит, Санурказзу удалось отбить город. При всем драматизме наблюдаемой нами ситуация, я почувствовал прилив радости.
Так вот, если из моего предыдущего рассказа вы не поняли, что несмотря на жилку практичности Сег Сегуторио был до крайности бесшабашным, то значит, я неверно обрисовал этого человека. Сейчас он сверлил взглядом разукрашенный зеленым свифтер, и ноздри его сжались. Затем он резко повернул руль и взял курс на те два судна.
— Что, Сег? Ты никак собрался самолично напасть на магдагский свифтер?
Он смотрел на меня и словно не слышал моих слов.
— Он ведь большой, Сег. Судя по очертаниям, я бы сказал, что это «семь-шесть-шесть», сто пятьдесят весел.
Легкий ветерок-зефир нес нас вперед.
— У нас нет даже ножа, Сег. Не говоря уж о мече.
Нос нашей лодки рассекал воду.
Ах, как я жалею, что дразнил Сега Сегуторио!
Наверное, всего лишь наверное, дело было в том, что я тогда был молод и все ещё не мог забыть того шмякнувшего мне прямо по лицу кома соломы пополам с навозом.
— Они из Магдага, — бросил Сег. — Это они продали меня в рабство.
Мы продолжали скользить вперед. До нас уже долетали вопли, крики и грозный звон металла о металл. Я был крозаром Зы, посвятившим себя борьбе с ложным зеленым божеством Гродно — и никакой иной курс мне и в голову не приходил.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Бой на борту свифтера
— Это самый старый, самый замшелый прием, который только существует, Сег, — говорил я, в то время как мы скользили по водной глади по направлению к двум кораблям — широкопалубному паттелонскому «купцу» и магдагскому свифтеру. — Но нам просто больше нечего пустить в ход. Это срабатывало в прошлом и, несомненно, не раз сработает в будущем. Нас сейчас должно волновать только одно — сработает ли этот способ на этот раз в нашем исполнении.
— Сколько там человек, Дрей? — вот и все, что спросил Сег.
— Свифтер этот типа «семь-шесть-шесть, сто пятьдесят». И значит у него три ряда весел по каждому борту, по двадцать пять весел в ряду. На верхней палубе по семь гребцов на каждом весле, а на двух нижних — по шесть человек на весло. Это около тысячи человек — а может, и больше, учитывая запасных гребцов в трюме.
— И все рабы?
— Все рабы.
— Похоже, ты разбираешься в этих делах, Дрей.
— Разбираюсь.
— А воинов?
— Это по-разному. Все зависит от цели плавания свифтера. Опять же, на мой взгляд их будет не меньше двух сотен. А если цель намечалась значительная, то намного больше, — я вспомнил дни своего рабства на борту магдагских свифтеров. — Гребцов у них очень много, Сег. Их держат прикованными к веслам, кормят всякой бурдой на сырой воде, луком и заплесневелым сыром. А дважды в день окатывают морской водой. Когда же у кого-нибудь иссякнут силы — выкидывают за борт или запарывают до смерти.
— А мы неплохо идем, — с коротким смешком заметил Сег. — Об одном жалею — при мне нет моего большого лука, лука, который я сделал своими руками из священного дерева ертир, что росло на земле Кэка Кэкуторио. Он чуть не поймал меня в тот день, когда я срезал палку для лука. Мне тогда было двенадцать. Я готовил этот лук, чтобы стрелять из него, когда вырасту — и, когда вырос, у лука оказался именно такой баланс, какой мне требовался. Древесина у дерева Кэка была почти черной, и его зелень почти такой же темной и хранила тайны. Он чуть не поймал меня…
Сег замолчал. Я увидел, как ссутулились его плечи. Та самая жилка практичного здравого смысла навалилась всей тяжестью на его бесшабашный дух и он отчетливо понял, во что мы собрались ввязаться. Его действиями руководила ненависть к поклонникам зеленого божества и обычная бесшабашность. А мной — мои собственные обеты, мрачные воспоминания о долгих месяцах рабства и то, что я был крозаром Зы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
